Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Мы думали, что вы — ромеи! — воскликнул древлянин. — Откуда бы мы узнали, что вы — свои? Темно же!

Чистая правда. Чтобы избежать лишних глаз, Сергей со спутниками покинули Константинополь за час до рассвета.

— Не разглядел кто, спроси! — рыкнул Убийца. — Для этого у тебя язык имеется. Или у тебя лишний? Коли так, могу и подрезать. И не мельтеши передо мной копьецом. Обижу.

Деревлянин послушно опустил оружие. Оглянулся затравленно. Десятеро против дюжины. Дюжины нурманов. Десятник лесного князя не склонен был переоценивать себя и своих бойцов.

— С коней, братие, — мрачно проговорил он, спешился и хотел снять с седла сумку, но остановился. Оглянулся на Сергея.

— Забирайте свое, — разрешил тот. — И бегом отсюда, пока я не передумал.

— Щедрый ты, хёвдинг, — проворчал Фьётра, которому коня не досталось. — Они ж наши сумы опустошить хотели.

— Не жадничай, дренг! — одернул его с седла Ярпи. — У тебя золото на поясе, а ты по меди заскучал. Нам и лошади эти без надобности. Это ж клячи, которые только пахать и годятся.

— А зачем тогда…

— А затем, что за неуважение наказать надо, — пояснил Ярпи.

— Так они, может, и впрямь нас в темноте не узнали.

— Не «может», точно не узнали. Да что с того? Если ты в дозоре стрелу словил, тоже возмущаться будешь, что темно и стрелка не видал?

— Ну…

— Все должны знать: кто к нам без уважения, тот наказан. Так-то! — Ярпи хлопнул дренга по шлему и пустил коня вскачь, догоняя передовых.

Олега в шатре не оказалось. Отъехал по своим великокняжьим делам. Зато Егри нашелся легко. Ему Сергей и сгрузил новость: ромеи готовы разговаривать.

О помощи с продовольствием пока умолчал. Хотел передать Олегу лично. Потому что — важно. Окрестных жителей осаждающие обобрали на десятки километров вокруг, а те, кто подальше, делиться с захватчиками не собирались: давно уже вывезли ценное имущество. А что не смогли вывезти — попрятали. Чай, не первый раз вороги под стенами столицы обосновываются. Опыт у ромейских земледельцев есть. А когда у осаждающих закончатся припасы, то станет и вовсе непонятно, кто здесь в осаде. Пока огненосный флот блокирует пролив, русам домой дороги нет. Перемещать корабли по суше, конечно, можно, но недалеко. И очень хлопотно.

— У нас все хорошо, — сообщил Сергею оставленный «на хозяйстве» Прастен. — До зимы всего с лихвой хватит. И весной на посевную хватит. Земля здесь щедрая[1], холопов хватает.

Между прочим, правильная мысль. Дромоны могут сторожить и до осени, и тогда зимовать придется здесь. Значит, в следующем году можно и урожай озимых собрать.

У Стемида и остальных белозерских с припасами тоже все обстояло пристойно. Даже сена для трофейных лошадок накосили с запасом.

Накрытый в честь возвращения названого сына стол был не только изобилен, но даже изыскан. Во всем, включая напитки. Причем даже четверть кубометровой емкости пифосов, вкопанных в землю позади винодельни, еще не показали дна.

За главным столом, мраморным, что характерно, разместилась старшая гридь. Остальным накрыли неподалеку, попроще. Но тоже не бедно. Обслуга была местная, в большинстве женская. Причем не зашуганная, как отметил Сергей. Кое-кто даже по-словенски понимал. Впрочем, может, эти и были из словен.

Не вдаваясь в лишние подробности, Сергей рассказал о своих достижениях. В первую очередь о том, что ромеи готовы пойти на переговоры. И заплатить, чтобы варварское войско убралось домой.

— А не сожгут нас, когда на корабли сядем? — спросил Стемид.

Дружина загудела. И не только за старшим столом, но и за остальными.

— Если правильный ряд с ними заключим, не должны, — ответил Сергей. — Мы у них не главные враги. Думаю, кому-то даже предложат в их войске послужить. Умелые воины им нужны всегда.

— А платят как? — крикнули из-за соседнего стола.

— Как договоришься.

— А жить где? — поинтересовался другой голос. — Здесь, в граде?

— Таких, как ты, на восход отправят, — Сергей разглядел задавшего вопрос отрока. — Для сего града ты умением не вышел.

— Да я так спросил, — смутился отрок. — Я варяжскому кругу верен.

— Как и все мы, — проворчал Рёрех. — Ты ешь, брат. Будет еще время развлечь нас ромейскими сказками, — и подтолкнул к Сергею блюдо с жирным карпом, выловленным пару часов назад из местного пруда.

Доесть рыбину Сергей не успел.

В ворота усадьбы бодрым шагом, проигнорировав отроков-караульных, вступил князь киевский. Со свитой. В составе которой оказался очень сердитый князь Скиня.

Раньше Сергей с деревлянским князем дел не имел. Но в лицо знал, поскольку видел на общих советах. Деревлян-древлян же недолюбливал еще с прошлой жизни. Может, и зря, потому что здесь их слово было повесомей, чем в те времена, когда княгиня Ольга огнем и мечом преподала им урок хороших манер.

Скиня высмотрел среди пирующих Сергея, уставился демонстративно.

Сергей ему подмигнул. И продолжил кушать карпа, запивая его легким белым винцом из бронзового кубка. За этим столом первое слово было — Стемидово. Ему Олега со спутниками привечать. Ему же определять: кого за стол пригласить, а кто и так постоять может.

Стемид великого князя приветствовал как подобает. С достоинством и вежеством. Признавая старшинство, уступил собственное кресло, а сам сместился вправо и занял место Турбрида, который, соответственно, сдвинул сидящего рядом, и так далее.

Олег тоже был вежлив. Принял приглашение, поздоровался с дружиной и сел во главе стола. Пришедшая с великим князем старшая гридь тоже без мест не осталась. По большей части это были варяги, да и по любому пригласивший князя за стол приглашал и его людей.

А вот деревлянского князя за стол никто не позвал. И не удивительно. Да, он пришел с Олегом. Но он — не гридь киевская. Он — самостоятельная фигура. Значит, и вести себя должен соответственно. Поздороваться с почтением, попросить чего-нибудь, водицы, к примеру, чтобы продемонстрировать дружественные намерения…

А если не с дружбой пришел, так и нечего на место за столом рассчитывать.

Но деревлянский князь полагал иначе.

Сергея общее перемещение не коснулось, поскольку он сидел с другой стороны стола, рядом с Рёрехом, который теперь оказался ошуюю от великого князя. А ошуюю от Сергея сидел его «вассал» Корлы… Которого и вознамерился потеснить князь деревлянский.

Нет, сначала Скиня молча навис над Сергеем. Ну на здоровье. Сергей как раз покончил с карпом и переместил к себе с общего блюда фрагмент тушенного с алычей гуся. И винца себе подлил. На этот раз красного. Так что Скиня понависал-понависал, и сместился к Корлы. Решил, надо полагать, что тот — слабое звено. Даже по плечу кирьяла хлопнул и обозначил: место уступи.

Корлы не возмутился. Он удивился. Глянул вопросительно на Сергея: что за на фиг? Князь Скиня ему представлен не был, и за столом белозерского князя военный вождь кирьялов оказался впервые, потому не вполне ориентировался, кто есть кто.

Сергей поставил кубок на стол, поднял взгляд на древлянина, вытер о его рукав жирные руки и уронил вальяжно:

— Отойди, человече, не загораживай мне солнце.

В общем, правду сказал: Скиня и впрямь заслонил собой заходящее светило.

— Ты что творишь! — взревел древлянский князь, отдергивая руку.

— Я? — Сергей сначала сделал вид, что не сразу понял суть претензии, а только потом «сообразил». — Ах это! Так я обычно руки о собачью шкуру вытираю, но нет же собаки, а тут ты… подвернулся. Чего кричишь, как выпь болотная? Вина мне принеси. Видишь, чара пустая?

Скиня охренел. И не он один. Тишина наступила такая густая, что можно ложкой есть.

Стемид прикрыл рот ладонью: улыбку спрятал. Скиня был ему никто, а своего названого сына он знал неплохо: намечалось развлечение.

Олег тоже знал Сергея-Вартислава. И тоже был не против немного поразвлечься. И заодно напомнить примчавшемуся с жалобой Скине о настоящей табели о рангах.