Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Эй! — вмешался Сергей. — Никаких убийств ромейского императора! Нам этот нужен! И вообще, с чего это ты, брат, нашего самого наилучшего воина нурманом обзываешь? Всё! Наш он теперь! Варяжский! Ему только подбородок побрить!

— А неплохо ты так набрался, братишка, — засмеялся Рёрех. — Не станет он подбородок брить. Не станешь же, Сигтрюггсон? Даже за кучу серебра…

— Это смотря какая куча! — Дёрруд привстал, потянулся длиннющей десницей и ударил кубком о кубок Рёреха.

«А я и впрямь набрался, — подумал Сергей. — Ну и хорошо. Иногда можно и расслабиться. Среди своих».

— Машег, — позвал он. — Давай с тобой…

— Давай со мной, братище! — вместо Машега к Сергею колокольчиком диатреты потянулся Турбрид.

— А Машег где? — удивился Сергей.

— Так к своим ушел. К нам же давеча еще союзные подошли. Не слыхал?

«Вот интересно, — подумал Сергей. — Еще и хузарский полк теперь у нас есть. А нужны ли нам хузары?»

Последнюю фразу он произнес вслух.

— Вот и я говорю: со мной выпей! — подхватил Турбрид.

И они выпили. И еще раз. И еще с кем-то…

А хузары, к которым ушел Машег, оказались не хузарами, а булгарским болярином. Доверенным болярином (боярином то есть) хакана и кесаря булгарского Симеона Альчиком Несебырским. И никакого войска, только пара сотен сопровождающих.

Однако то, что с Машегом христианский болярин в родстве, оказалось правдой. Исконные связи эти уходили куда-то в глубь веков, к прадедам, чуть ли даже не языческим, но троюродная тетка Машега относительно недавно сочеталась законным браком с вышеупомянутым болярином. Причем по христианскому обычаю. Ничего личного, как говорится. Просто бизнес.

Сергей удивился. Он помнил, сколько копий в свое время было попорчено, когда речь шла о браке его дочери с Йонахом.

Ну так это же совсем другое дело, пояснил «этот» Машег. Да, в Законе именно женщина является передаточным звеном иудейства, поскольку с мамашей всегда все понятно, а кто был папой, во времена, далекие от генетической экспертизы, однозначно установить невозможно. Мало ли кто там кисточку в чернильницу макал?

Но Закон этот в ветхие времена дан, а нынче все четко. Лично он, Машег, своего сына с каким-то ублюдком никогда не спутает.

— Я ему разок в глаза гляну — и сразу увижу: мой или не мой! — заявил хузарин.

Да и не станут будущие жены ему, такому замечательному, изменять. А женщина есть женщина. Ее вера — вера мужа. Да и спрос с нее у высших сил другой, сильно попроще.

— Это я понял, — сказал Сергей. — Меня другое интересует: что твой христианский родич здесь потерял? Неужели хакан Симеон передумал и союза с нами желает?

Оказалось, нет, не желает. Судя по тем вопросам, которые болярин задавал Машегу, булгарин прикидывал, насколько русы и ромеи завязли в конфликте.

— Надеюсь, ты ему не сказал, что у нас переговоры? — уточнил Сергей.

— А у нас переговоры? — поднял бровь Машег. — Не слыхал!

И засмеялся.

— Альчик мне, конечно, родич, — сказал он. — Но он же христианин. Христиане, они хитрые. Это у нас в степи у кого стрела быстрее, тот и герой, а там, — Машег ткнул в сторону константинопольской стены, — из-под каждой рубахи хвост либо лисий, либо шакалий торчит. — И без перехода: — Ты бы, Варт, сам с ним потолковал. Ты с такими лучше меня умеешь.

— Он тебе вчера никакой гадости сделать не успел? — насторожился Сергей.

— Только приятное! — заулыбался Машег. — Вино, музыка, девки. Все как мы с тобой любим!

— Музыку вашу я бы исключил, — сказал Сергей. — А так да, принимается. Сведешь меня с ним. Любопытен мне их хакан-кесарь.

— Мой вождь и побратим Вартислав Дерзкий!

— Болярин Альчик Несебырский!

Возраст слегка за тридцать, средне-воинское телосложение, черная, аккуратная борода, характерный прищур степняка. Такой со временем и у Машега появится. Ножны, из которых выглядывает самую малость изогнутая рукоять с наборным (бронза-серебро) наголовником. Сабля, значит. Богатый пояс. Богатая одежка с византийским уклоном: укороченный дивитисий, подпоясанный витым шнуром с вплетенной канителью и жемчужинками на кистях. Однако из-под рукавов не стянутые поручами края нижнего хитона-рубахи выглядывают, а толстые волосатые запястья с браслетами, сплетенными из той же серебряной канители, а на ногах типичные для богатого степняка шелковые шаровары и короткие узконосые сапоги со щегольской вышивкой.

Выговор у болярина, естественно, булгарский, знакомый Сергею еще с прошлой жизни.

— Прошу разделить со мной трапезу, досточтимый Вартислав.

Досточтимый? Однако. Интересно, что именно Машег наговорил о Сергее.

Ну разделить трапезу — это всегда. Молодой растущий организм требует.

Вино оказалось неплохим. И судя по вкусу, правильного года. Много солнца, мало дождей.

Вино было правильным, а вот вопросы, которые задавал болярин, — нет. Поскольку касались не взаимоотношений Руси и Булгарии, а как долго войско русов будет отираться у константинопольских стен.

Учитывая, что от союза с Олегом Симеон отказался, это настораживало. Поскольку среди вариантов будущего не исключался и тот, где булгары, подкупленные ромеями, ударят русам в спину. Двойная выгода: ромейское золото плюс взятая русами добыча.

Потому Сергей отвечал булгарину очень аккуратно.

Нет, он не знает, какие дальнейшие намерения у хакана Олега, но полагает, что они будут сидеть под стенами, пока ромеи не раскошелятся или как минимум не уберут флот из пролива.

Да, проблемы с продовольствием могут возникнуть, но лично у его, Вартислава, дружины запасов хватит до середины следующей весны, но вряд ли они пробудут здесь столько.

Почему досточтимый Вартислав так думает? Да потому что держать здесь такой большой флот — действие непродуктивное, а главное, несвоевременное. Флот этот и в борьбе с арабами пригодится, да и в нашем море…

(Сергей специально акцентировал на слове «нашем», хотя портов на Черном море у русов не имелось.)

…В нашем море дромонам нашлись бы дела, которые следует сделать до осенних штормов.

Нет, русы не питают иллюзий, что удастся взять город. Такое с самого начала не планировалось. Этакие стены взять невозможно. Жаль только, что не удалось проникнуть в гавань. Там тоже было чем поживиться, но не успели.

Велика ли взятая русами добыча? Да, неплохая. Но бывало и побольше. Лично он, Вартислав, в прошлом ромейском походе побольше взял. И два хеландия боевых захватил, которые после продал хузарам.

Про хеландии Сергей сообщил тоном хвастливого юнца. Так что болярин вряд ли поверил. Сергей же в очередной раз подумал: везет ему с трофейными кораблями. И история с хеландиями на фоне прочих — пустячок. Что бы сказал хитрюга Альчик, если бы услышал, как Сергей на пару с Машегом завладели двумя большими драккарами?

Закончился допрос, когда болярин поинтересовался: а кто у достопочтенного Вартислава папа?

— Я в нашем роду старший, — отрезал Сергей.

И перешел в контратаку, в свою очередь засыпав болярина вопросами. Причем конкретными, поскольку и Булгарию Сергей знал неплохо, и о деяниях кесаря Симеона слышал немало. Например, осведомился, хорошо ли снабжаются крепости в горных проходах и удалось ли угомонить печенегов, которых ромеи натравили на Булгарию.

О печенегах — это был ход наугад, но беспроигрышный. Внешняя политика империи разнообразием не отличалась.

Вот теперь разговор зашел в правильное русло. Болярин тоже подвыпил, расслабился и охотно включился в разговор о коварстве византийцев. И о естественном союзе их противников. Тут, правда, консенсуса не получилось. Болярин был уверен, что его кесарь в союзниках не нуждается.

А как насчет Понта Эвксинского, поинтересовался Сергей. Там же трехсторонний союз просто напрашивается.

Трехсторонний? А кто третий?

Как кто? Хузары.

И Сергей тотчас развернул великолепный план овладения триумвиратом всей херсонской фемой, а затем и иными имперскими землями, с попутным приструнением печенегов и угров. Желательно вплоть до полного искоренения.