Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

Она управляла местным хаосом. Мне же предстояло вскоре оказаться на вершине, где этот самый хаос порождали.

Дверь в кабинет буквально взорвалась. Не открылась, а именно взорвалась, с грохотом, от которого я вздрогнул и чуть не уронил чашку с остатками кофе.

В проёме, запыхавшийся, с растрёпанными волосами и горящими как у пророка глазами, стоял Иоширо. Подмышкой у него торчал планшет, а в руках он сжимал распечатку какого-то графика, испещрённую кричаще-красными пометками.

— Канэко-сан! — выдохнул он, его голос звенел от непередаваемого восторга. — Вы здесь! Отлично! Это просто гениально! Я, кажется, понял!

Он влетел в кабинет, смахнул с моего стола стопку документов, которые я аккуратно подготовил для утреннего совещания, и водрузил на освободившееся место свой «манускрипт».

— Смотрите, — он тыкал пальцем в график, его руки слегка дрожали от возбуждения. — Это же очевидно! Алгоритмы прогнозирования спроса «сверху». Они не просто анализируют, они предвидят! Смотрите на этот всплеск заказов из Юго-Восточной Азии! Он совпадает не с экономическими отчетами, а с… — он сделал драматическую паузу, — с метеоданными о циклонах в регионе три недели назад! Они просчитывают логистический коллапс из-за штормов и запускают превентивные заказы! Это же гениально!

Он говорил стремительно, захлёбываясь, перескакивая с мысли на мысль. От него исходила почти физическая аура фанатичной энергии. Казалось, он не спал, и, вероятно всего, даже не ел.

— Иоширо, — попытался я вставить слово, но он уже достал другой лист.

— И это еще не всё! Бюджет на межрегиональные перевозки! Я нашел паттерн! Они закладывают процент на «непредвиденные обстоятельства», который коррелирует с…

— Иоширо! — Мой голос прозвучал даже резче, чем я планировал.

Он замер, его палец застыл в воздухе над очередной диаграммой. Он посмотрел на меня с искренним, неподдельным удивлением, как ученик, которого только что одёрнули за правильный ответ.

— Да, Канэко-сан?

Я медленно выдохнул, отодвигая от себя его «гениальные» графики. Мне вдруг до боли стало жаль его. Этот наивный, яростный энтузиазм, эта вера в то, что там, «наверху», сидят гении, а не просто циничные игроки в свои игры. Он был как котёнок, который радостно несет хозяину дохлую мышь, уверенный, что принес величайший подарок.

— Это… впечатляюще, — начал я, выбирая слова. Я видел, как его глаза снова загорелись надеждой. — Твоя проницательность… она поражает.

Он выпрямился, готовый лопнуть от гордости.

— Но, — я поднял руку, видя, что он уже готов ринуться в новую тираду. — Но «наверху», это тебе не университетская лаборатория. Это джунгли. И, прежде чем предлагать идеи по оптимизации глобальных потоков, — я аккуратно пододвинул к нему ту самую стопку документов, которую он смахнул, — нужно идеально разобраться с этим. Базовыми еженедельными отчетами по пока ещё нашему, старому отделу. С цифрами, которые мы знаем, и за которые отвечаем.

Его лицо вытянулось. Он посмотрел на скучные, серые отчеты, потом на свои яркие, многоцветные графики. Это был взгляд человека, которому предложили променять Ferrari на велосипед.

— Но… Канэко-сан… я уже столько изучил… такие возможности… — он пытался найти аргументы, запинаясь после каждого слова.

— Возможности открываются тому, кто не споткнётся о простые обязанности, — сказал я твёрдо, но без упрека. Я видел, как его энтузиазм начал сдуваться, как шарик. И это было жестоко, но необходимо. Слишком высоки были ставки, чтобы позволить ему натворить ошибок из-за перегрева.

Он молча кивнул, его плечи слегка ссутулились. Он бережно собрал свои «гениальные» папки, словно это были не документы, а разбитые мечты.

— Я понял, — произнес он глухо. — Я пошёл готовить отчётность.

В его голосе была такая неподдельная, детская обида, что у меня сжалось сердце. Чёрт возьми, я чувствовал себя последним засранцем, который только что отчитал того самого котёнка за чрезмерную любовь.

— Иоширо, — снова окликнул я его, когда он уже почти вышел. Он обернулся. — Твои идеи… они и правда блестящие. Сохрани их пока как черновик. Для того дня, когда мы будем готовы их обсудить.

Небольшая искорка вернулась в его глаза. Он кивнул, но уже не так безнадёжно.

— А сейчас, — я сделал последнее усилие, чтобы вернуть всё в практическое русло, — принеси мне, пожалуйста, кофе. Свежего. И себе тоже. Выглядишь так, будто последнюю неделю за тебя спал кто-то другой.

Его лицо озарила слабая, но настоящая улыбка. Простое, понятное задание. Поручение от начальника.

— Сию минуту, Канэко-сан! — выпалил он и выскочил из кабинета, уже не сметая всё на своем пути, а старательно обходя углы.

Дверь закрылась. Тишина кабинета снова оглушила меня, но теперь она была другой. Насыщенной энергией, которую оставил после себя Иоширо, и тяжким грузом ответственности за него. Я спас его от немедленного перегорания, но чувствовал, что это лишь отсрочка. Его фанатизм нужно было не ломать, а упорядочивать, научить управлять этим ураганом.

И я с содроганием думал о том, что у меня пока нет ни малейшего понятия, как это сделать.

После урагана по имени Иоширо в кабинете воцарилась тишина. Я пытался вернуться к цифрам в отчётах, но они расплывались перед глазами, превращаясь в те самые красные стрелки и зловещие графики, что принес мой неуёмный ассистент. В ушах все ещё стоял гул от его восторженного трещания, смешанный с ледяными интонациями Кайто. Мир распадался на части, каждая из которых требовала немедленного решения, и я чувствовал себя не стратегом, а пожарным, который безуспешно пытается потушить разом все пожары одним стаканом воды.

Мне нужен был воздух. Просто выйти. Уйти от этих четырех стен, которые начали медленно, но верно сжиматься вокруг меня.

Я вышел в коридор, намеренно направляясь не к кофемашине, а к дальнему окну в противоположном конце этажа. Просто чтобы пройтись. Чтобы заставить ноги двигаться, а кровь — циркулировать. И тогда я увидел её.

Ая.

Она выходила из соседнего кабинета, задумчиво просматривая какие-то бумаги. Она не видела меня. Я замер, воспользовавшись этой секундой, чтобы просто посмотреть на неё. Она была сосредоточена, её брови слегка сведены, губы поджаты. В её позе, в том, как она держала папку, была та самая деловая собранность, что так контрастировала с её робостью. Она выглядела… настоящей. Единственным реальным, неиспорченным и несломленным объектом в этом безумном калейдоскопе.

Она подняла голову, и наши взгляды встретились.

Всё произошло за долю секунды, но время растянулось, разбив этот миг на кадры.

Сначала в её глазах было лишь автоматическое, дежурное узнавание. Затем мгновенная вспышка чего-то тёплого, что заставило её глаза смягчиться и широко распахнуться. Почти незаметное движение её ресниц. Лёгкий, едва замеченный мною вздох, от которого приподнялась её грудь.

И затем — румянец. Не смущённая, суматошная краска, заливающая всё лицо, как раньше. А тонкий, яркий румянец, выступивший точками на самых выступающих частях её скул. Он выдавал не смущение, а волнение. Возможно, то же самое, что бушевало сейчас во мне.

Я кивнул. Всего один раз. Коротко, почти по-деловому. Но я чувствовал, как мышцы моего лица вопреки моей воле разглаживаются, а в уголках губ появляется непроизвольная, неподконтрольная мне тёплая улыбка.

И она ответила. Нет, не словом. Её губы также тронула улыбка. Маленькая, сдержанная, лишь лёгкий изгиб, скорее угадываемый, чем видимый. Но от этой улыбки её глаза засияли таким чистым, незамутнённым светом, что на мгновение мне показалось, будто в коридоре включили дополнительную лампу.

И затем взгляд был потуплен. Быстро, стремительно. Она сделала вид, что поправляет папку под мышкой, и прошла мимо, ускорив шаг. Её плечо едва не коснулось моего. Я уловил легкий шлейф её духов — что-то свежее, с нотками зелёного чая и ещё чего-то цветочного.

Не было сказано ни единого слова, ни единого звука не проронил каждый из нас.