Новый горизонт (СИ) - Хай Алекс

Я подошёл к столу. Женщина достала из ящика папку с моей фамилией на обложке.

— Прежде всего, поздравляю с успешной сдачей квалификационного экзамена, — сказала она ровным тоном. — Грандмастер Ковалёв просил передать, что комиссия высоко оценила вашу работу над артефактом.

— Благодарю.

Она открыла папку и достала сертификат.

Плотная гербовая бумага кремового цвета с водяными знаками. В верхнем углу — печать Гильдии артефакторов: скрещённые молот и резец в обрамлении четырёх стихийных символов. По краям — золотое тиснение.

Текст был написан каллиграфическим почерком:

«Сим удостоверяется, что Александр Васильевич Фаберже успешно сдал квалификационный экзамен Императорской Гильдии артефакторов и ему присваивается статус мастера-артефактора шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Ниже — семь подписей членов экзаменационной комиссии и дата.

Я взял сертификат, ощущая приятную тяжесть плотной бумаги. Это был не просто документ. Это было официальное признание моего мастерства. Ключ к новым возможностям.

— Прошу расписаться о получении в реестре, — регистраторша придвинула ко мне толстый фолиант в кожаном переплёте.

Я открыл книгу на закладке. Страница была расчерчена на колонки: дата, фамилия, ранг, подпись. Я вписал свои данные.

Но не удержался и пролистал назад из любопытства. Сотни, тысячи имён за полтора столетия. Вот запись тридцатилетней давности — «Василий Фридрихович Фаберже, шестой ранг». Почерк отца, ещё молодой тогда. Спустя семь лет он поднял седьмой ранг, но на восьмой потребовалось ещё десять.

А ещё раньше… Я перелистнул в самое начало. Вот она — моя собственная запись, сделанная полтора века назад: «Пётр Карл Фаберже, девятый ранг, Грандмастер». Каллиграфический почерк, чернила немного выцвели от времени, но всё было читаемо.

Странное чувство — видеть след собственной руки через пропасть времени.

— Господин Фаберже? — окликнула меня регистраторша.

Я вернулся в настоящее, закрыл книгу.

— Простите, задумался. Прекрасная традиция — хранить память обо всех членах гильдии.

— Мы свято чтим историю отечественной артефакторики, — улыбнулась женщина неожиданно тепло. — Теперь самое важное, Александр Васильевич.

Дама протянула мне небольшую шкатулку наподобие тех, в каких хранят ювелирные изделия.

— Ваш знак принадлежности к Гильдии. Носить его обязательно во время официальных мероприятий, но допускается и каждый день. Это — символ престижности вашей профессии, носите его с достоинством.

Я открыл коробочку. Значок был изящным — строгий равноконечный крест примерно пять сантиметров в диаметре. В конце каждого луча был закреплён небольшой самоцвет низшего порядка.

Зелёный нефрит вверху — символ земли. Синий кианит справа — символ воды. Красный сердолик внизу — огонь. Белый халцедон слева — символ воздуха. А в середине креста — прозрачный фенакит.

Четыре стихии в гармонии. Основа всего артефактного дела.

— Красивый, — признал я, беря значок.

— Здесь все три металла, — пояснила регистраторша с лёгкой гордостью. — Камни тоже подобраны тщательно. Это не просто украшение, но и общеукрепляющий артефакт.

Я и сам это почувствовал, когда прикрепил значок к лацкану пиджака. Настройки базовые, да и мощность небольшая, но сел он идеально.

— Теперь о привилегиях, — продолжила женщина, доставая ещё один документ. — Как член Гильдии и маг шестого ранга, вы получаете следующие права…

Она начала перечислять, водя пальцем по списку:

— Во-первых, доступ к закрытым торгам самоцветами. Гильдия проводит их раз в месяц для своих членов. Камни там качественнее и дешевле, чем на открытом рынке.

Это было ценно. Хорошие самоцветы всегда в дефиците.

— Во-вторых, право участвовать в государственных аукционах драгоценных камней. Там нередко продаются конфискованные ценности, наследства без наследников, случайные находки. Иногда попадаются настоящие сокровища.

Я кивнул. Государственные аукционы славились тем, что там можно было купить уникальные вещи за разумные деньги. И члены гильдии имели приоритет на участие.

— В-третьих, скидки на материалы в магазинах-членах Гильдии. Список магазинов прилагается.

Она протянула мне отдельный листок с адресами.

— И, наконец, право преподавать. Вы можете официально брать подмастерьев, обучать их ремеслу. Гильдия будет признавать ваших учеников и выдавать им сертификаты после экзаменов.

— Благодарю за разъяснения, — сказал я, складывая документы в папку.

Регистраторша встала, протянула руку:

— Добро пожаловать в Гильдию, мастер Фаберже. Желаю успехов в работе.

Я пожал её руку. В рукопожатии чувствовалось искреннее уважение — не показное, а настоящее.

В коридоре я почти столкнулся с высокой фигурой. Иван Петрович Ковалёв, председатель экзаменационной комиссии.

— А, господин Фаберже, — он остановился, внимательно посмотрел на меня. — Получили сертификат?

— Да, Иван Петрович. Благодарю за высокую оценку.

Ковалёв кивнул, но не спешил уходить.

— Александр Васильевич, позвольте дать вам совет, — наконец произнёс он тихо. — Как мастер мастеру.

— Слушаю внимательно.

— Вы показали выдающийся уровень на экзамене. Комиссия это признала единогласно, даже господин Бертельс, несмотря на… личные предубеждения после скандала.

Я молча кивнул.

— Но вы должны понимать, — продолжил Ковалёв строже, — что за вами будут наблюдать. Пристально. После истории с императорскими артефактами имя Фаберже… Вас реабилитировали, но память у людей долгая. Особенно в Гильдии.

— Понимаю.

— Любая ошибка может быть использована против вас, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Любой брак в работе, любая жалоба клиента, любое нарушение правил Гильдии. Будьте внимательны.

В его словах не было злорадства — только предупреждение. Суровое, но искреннее.

— Я буду осторожен, — заверил я. — Репутация дома Фаберже для меня не пустой звук. Я не подведу ни семью, ни Гильдию.

Ковалёв изучал меня несколько секунд, потом медленно кивнул:

— Верю. Вы не похожи на человека, который разбрасывается словами. — Он протянул руку. — Удачи вам, мастер Фаберже. И будьте начеку.

Мы обменялись рукопожатиями. Ковалёв развернулся и зашагал по коридору. А я остался в тишине старого здания.

Я достал сертификат из папки и ещё раз посмотрел на него. Плотная бумага, печати, подписи. Всё официально, всё по правилам.

«Мастер-артефактор шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Забавно было осознавать, что я, Пётр Карл Фаберже, основатель династии, теперь должен был соблюдать правила и традиции, которые сам же когда-то помогал создавать.

Полтора века назад я сидел в комиссии Гильдии. Экзаменовал других мастеров. Устанавливал стандарты качества. Писал методические пособия по работе с самоцветами.

А теперь стоял здесь, держа в руках сертификат начинающего мастера.

Ирония судьбы.

Но ничего. Я прошёл этот путь раз — пройду и во второй.

Квартира на Большой Морской встретила меня запахами праздничного ужина.

Едва я переступил порог, как почувствовал аромат жареного мяса, свежей выпечки, пряностей. Марья Ивановна не жалела сил на праздничный пир.

— Саша! — Лена выбежала в прихожую. — Ну что? Получил?

Я достал из папки сертификат и протянул ей. Сестра схватила документ, быстро пробежалась глазами по тексту.

— О боже, я так рада!

Она бросилась ко мне и стиснула в объятиях.

— Поздравляю, братец. Ты такой молодец…

Я обнял её в ответ:

— Спасибо, Лен.

Она отстранилась, вытирая выступившие слёзы:

— Ладно, хватит сантиментов. Все уже собрались на ужин. Там такой стол накрыли! Поторопимся!

Мы прошли через холл в столовую, и я замер на пороге. Стол ломился от яств. Марья Ивановна превзошла саму себя.

В центре располагалось огромное блюдо с запечённым гусем, рядом с ним — креманки с заливной осетриной, украшенной дольками лимона и веточками зелени. Рядом — жаркое из телятины с румяной корочкой, источавшее восхитительный аромат. Салаты в хрустальных салатницах, закуски — солёные огурцы, маринованные грибы, копчёности и сыры, нарезанные тонкими ломтиками…