К утру я чувствовала себя разбитой. Тело ломило, словно после тяжёлой физической работы, голова гудела. Умывшись ледяной водой, кое-как привела себя в порядок и медленно спустилась в столовую.
Там уже было полно студентов. Гомон голосов и звон посуды наполняли помещение, но я ощущала себя совершенно одинокой. Мой взгляд немедленно нашёл знакомый рыжий затылок — Эльза сидела за нашим обычным столом вместе с Яном и Линн.
Набрав на поднос завтрак, я нерешительно направилась к ним. Но как только я приблизилась, Эльза подняла голову, и наши взгляды встретились. В ее глазах читались: боль, разочарование, недоверие. Она отвернулась и что-то сказала Яну, который тоже посмотрел в мою сторону.
Я замедлила шаг, ощущая, как сердце сжимается в груди. Они явно не хотели видеть меня за своим столом. Эльза рассказала им. Конечно, рассказала — как я могла ожидать другого?
Опустив голову, я развернулась, пытаясь найти свободное место где-нибудь в углу. Мой поднос казался всё тяжелее, а столовая вдруг стала слишком большой, слишком наполненной людьми.
— Эй, Ройс!
Я обернулась и увидела Ларса, идущего к нашему столу. Только этого сейчас не хватало!
— Не сейчас, Ларс, — я попыталась обойти его, но он преградил мне путь.
— Почему такое лицо? — ухмыльнулся он. — Проблемы в крысином гнезде?
— Я серьёзно, отойди.
— От тебя отвернулись свои? — Ларс заглянул мне через плечо.
— Не твоё дело! — огрызнулась я.
— Пойдём со мной.
— За стол к боевикам? Ну уж…
— Пойдём, — Ларс забрал мой поднос, так что мне волей-неволей пришлось пойти за парнем.
Стол был полон шумных, громогласных студентов в бордовой форме. Однако смех и громкие восклицания резко оборвались, словно по щелчку невидимого выключателя, когда я приблизилась. Повисла тягучая тишина.
— Смотрите, кого я привёл, — объявил Ларс, усаживая меня рядом с собой.
— Менталист? За нашим столом? — скептически произнёс кто-то.
— Моя спутница на Зимнем балу, — отчеканил парень.
Я чувствовала себя неловко. Дело было даже не в Ларсе или косых взглядах боевиков — мучила мысль о предательстве своих. Каждый раз, когда я представляла разочарованные лица Эльзы, Яна и Линн, в груди что-то болезненно сжималось. Сейчас даже одиночество в дальнем углу столовой казалось более привлекательным, чем это вынужденное общество.
Но Ларс, как ни странно, взял на себя роль миротворца. Его хриплый смех разрезал напряжение, а истории из жизни боевиков, рассказанные с искренним азартом, постепенно растопили ледяную корку отчуждения. Несколько студентов даже осмелились напрямую задать мне вопросы о ментальной магии, хотя в глубине их глаз всё ещё мерцала настороженность. Но открытой враждебности я больше не ощущала — скорее сдержанное любопытство.
Время от времени мой взгляд невольно возвращался к столу менталистов. Эльза сидела, низко опустив голову, а Ян что-то серьёзно ей говорил. Линн выглядела растерянной. Видеть их вместе, без меня, было больно.
— Не переживай так, — Ларс заметил моё уныние, — они остынут.
— Я скрыла то, чего не должна была, — произнесла почти шёпотом. — На их месте я... я реагировала бы точно так же.
На уроке теории ментального воздействия я украдкой бросала взгляды на Эльзу.
Раньше мы всегда сидели рядом, шёпотом обсуждая сложные заклинания и техники. Теперь между нами были не только пустые места, но и стена недоверия, которую я сама же и выстроила.
— Сегодня мы продолжим изучение глубинных структур сознания, — голос профессора Морана отразился от высоких потолков аудитории. — Как вы знаете, сознание имеет несколько слоёв. Поверхностный — самый доступный для ментальной манипуляции. Средний — хранилище воспоминаний и убеждений. И, наконец, глубинный — там, где скрыты самые потаённые страхи, желания и травмы.
Я механически делала записи, но мысли блуждали далеко. Вспомнился день, когда я подслушала разговор о смерти Нэнси Роуз.
Почему я не рассказала сразу? Потому что испугалась? Потому что не хотела быть носителем плохих новостей?
— Мисс Ройс! — резкий голос профессора вернул меня к реальности. — Вас, кажется, не интересует мой урок?
— Простите, профессор, — я выпрямилась. — Я внимательно слушаю.
— В таком случае, не могли бы вы рассказать нам о методах защиты глубинных структур сознания?
Я замерла.
— Методы защиты... — начала я, лихорадочно соображая.
— Очень жаль, — прервал меня Моран.
Краем глаза я заметила, как Эльза вздрогнула. На мгновение мне показалось, что она собирается повернуться в мою сторону, но она лишь ниже склонилась над своими записями.
Следующие дни превратились в настоящее испытание. Эльза, Ян и Линн не просто не разговаривали со мной — они делали вид, что меня не существует. Когда я входила в комнату, разговоры стихали. В столовой я больше не могла присоединиться к своим друзьям-менталистам, и каждый раз приходилось выбирать между одиночеством в углу или неловким присутствием за столом боевиков с Ларсом.
Эйдена я сознательно избегала, чувствуя растерянность после нашего последнего разговора. Каждый раз, когда видела его в коридоре, делала крюк, чтобы не столкнуться лицом к лицу. Но академия, несмотря на свои внушительные размеры, внезапно стала непостижимо тесной — я постоянно натыкалась на его высокую фигуру в самых неожиданных местах. Порой казалось, что Эйден намеренно оказывается на моём пути, словно читает карту моих перемещений с точностью опытного следопыта.
В один из вечеров я заметила, как он наблюдает за мной в библиотеке поверх раскрытой книги. Наши глаза встретились, и что-то в его взгляде заставило меня вздрогнуть, после чего я торопливо собрала свои вещи и покинула помещение.
Ларс оказался единственным, с кем я поддерживала общение. Боевик, с которым нас связала странная договорённость, теперь стал моим единственным собеседником.
— Ты не ешь, — заметил он, когда мы остались одни за столом, и я уныло ковыряла вилкой в тарелке. — Скоро станешь тощая и плоская как доска. Не думай, что Эйдену нравятся скелеты.
Я невольно улыбнулась.
Вот он — прежний, неисправимый Ларс с его грубыми шутками и издёвками.
В последнюю неделю он только и делал, что повторял: “Всё образуется”, “Не могут же они вечно злиться”, “Просто дай им время”.
Наверное, говоря это, Ларс щадил мои чувства. А сейчас… сейчас, видимо, решил, что пора меня взбодрить.
Наверное, говоря это, Ларс щадил мои чувства. А сейчас… сейчас, видимо, решил, что пора меня взбодрить.
И ему это, безусловно, удалось.
— Не понимаю, причём тут Эйден, — я рассеянно пожала плечами, продолжая меланхолично гонять еду по тарелке кончиком вилки.
— Не делай из меня дурака.
Я медленно подняла голову, лениво опершись подбородком о ладонь.
— Не делаю. Тебе и самому это неплохо удаётся, — не смогла удержаться от колкости.
Ларс драматично закатил глаза.
— Такое ощущение, что ты от него бегаешь.
Поразительно, какая наблюдательность! Нет, Ларс определённо не дурак. Он видел больше, чем мне хотелось бы признать даже самой себе.
— Никогда этого не понимал, — буркнул парень.
— Что именно?
— Зачем это всё? Можно ведь просто поговорить. Обсудить…
— Тебя ли я слышу, Анселл?
Боевик недоумённо взмахнул ресницами. Я понимала, что он не улавливает иронии, и решила напомнить ему о его собственном признании в ту злополучную ночь в городе. Ему ведь тоже кто-то нравился. Себя на это место я даже не пробовала примерить — за неделю, и что уж говорить, за всё время нашего тесного общения мне не удалось уловить в его глазах хотя бы проблеск чувства, напоминающего любовь.
Я наклонилась к нему через стол и прошептала:
— Ларс Анселл боится признаться девушке в своих чувствах! Ты ведь мне сам говорил, что тебе кто-то нравится!
Ларс сразу как-то весь подобрался — плечи напряглись, спина выпрямилась, словно по позвоночнику пропустили электрический ток. В его глазах промелькнуло что-то похожее на панику.
