Фаберже 1 (СИ) - Хай Алекс

— Хорошо. Будь осторожна.

Она кивнула и исчезла. Отец отложил бумаги:

— Саша, как думаешь, стоит упомянуть в речи историю с Пилиным?

Я задумался:

— Не стоит. Они и так всё знают. Сегодня вечер нашего триумфа, а не оправданий. Мы вернулись, мы сильнее, чем были. Вот и всё, что нужно сказать.

— Ты прав, — он кивнул. — Ладно, пойду ещё раз отрепетирую.

Василий поднялся и ушёл к себе в кабинет.

Я остался один. Посмотрел в окно — серое петербургское небо, моросил дождь. Типичная осень.

Сегодня решится всё.

Либо мы взлетим — и дом Фаберже вернётся на вершину. Либо провалимся — и тогда конец. Долги, банкротство, распродажа активов. Третьего не дано.

Я допил остывший кофе и поднялся к себе — переодеваться. Сегодня нужно выглядеть на все сто процентов.

Тёмно-серый костюм-тройка, белая рубашка, галстук. Запонки с гербом Фаберже — подарок семьи Александру на совершеннолетие. Начищенные до блеска туфли.

Я взглянул в зеркало. Молодой человек в дорогом костюме смотрел на меня с серьёзным лицом. Уверенный, собранный, готовый к бою.

Хороший образ.

Я вышел из комнаты и направился вниз. Впереди был длинный день.

Дворец Белосельских-Белозерских поражал роскошью.

Я улыбнулся, глядя на здание, как на старого знакомого. Розовый камень, белые колонны, атланты под балконами — настоящий памятник старой эпохи. А напротив, на другом берегу Фонтанки, красовался Аничков дворец, одна из императорских резиденций. Расположение — лучше некуда.

Сто пятьдесят лет назад я бывал здесь на приёмах и даже был лично знаком с его архитектором, господином Штакеншнейдером. Тогда дворец принадлежал князьям Белосельским-Белозерским и считался одним из самых прекрасных в столице.

Сейчас он превратился в площадку для мероприятий. Времена меняются. Зато было понятно, почему дальняя родня Самойловой давно оттуда съехала — обслуживать такую громадину в современных реалиях было невероятно дорого.

Охрана меня пропустила, я поднялся по ступеням и вошёл внутрь. В вестибюле уже кипела работа — люди сновали туда-сюда с коробками, стремянками, цветочными композициями.

Виктория заметила меня и помахала рукой:

— Александр Васильевич! Вы вовремя! Как раз начинаем финальную расстановку.

Она была в деловом костюме, с планшетом в руках и гарнитурой в ухе. Командовала процессом как генерал — полками.

— Покажите, что у нас есть, — попросил я.

— Конечно! Прошу за мной.

Мы прошли в Дубовый зал — место для коктейля и фуршета.

Зал был… впечатляющим. Тёмные резные панели покрывали стены от пола до потолка, массивная хрустальная люстра свисала с расписного плафона, паркет блестел как зеркало.

Официанты в чёрных ливреях с золотыми пуговицами расставляли столы вдоль стен. На столах уже появлялись башни из бокалов для шампанского, серебряные подносы, белоснежные скатерти.

— Напитки будут здесь, — показала Виктория на длинный стол у окна. — Шампанское, вина, коктейли, безалкогольные напитки…

— Еда?

— Фуршетное меню. Канапе с икрой, тартар из лосося, бутербродики с мраморной говядиной, морепродукты, сыры, фруктовые композиции.

Ага, как и согласовывали. Плюс горячее — мини-котлеты, жюльен в тарталетках, какие-то замысловатые соусы, название которых не произнести с первого раза…

Звучало очень дорого. Но и гости у нас были непростые.

— Анимация? — спросил я.

— Струнный квартет уже прибыл. Лёгкая классика, ничего навязчивого. Потом, во время показа, включим особую композицию.

Мы прошли в Зеркальный зал — место для непосредственного показа коллекции.

И здесь я на секунду потерял дар речи.

Зал был огромен. Стены покрывали высокие зеркала в золочёных рамах, многократно умножавшие пространство. Потолок украшала лепнина с позолотой. Три хрустальные люстры сверкали как созвездия.

Но главное — свет.

Декораторы выстроили вдоль стен настоящую световую инсталляцию. Прожекторы, спрятанные за драпировками, заливали зал мягким золотистым сиянием. В центре зала стоял подиум — длинный, обтянутый тёмно-синей тканью, с подсветкой по краям.

— Модели будут выходить отсюда, — Виктория показала на арку в глубине зала. — Пройдут по подиуму, продемонстрируют браслеты. Вы и ваш отец будете стоять здесь, — она указала на место рядом с подиумом, — и комментировать показ.

— А витрины?

— Уже в сборке.

Как по заказу, в зал вошли трое мужчин с тележками. На тележках лежали элементы витрин — стеклянные панели, хромированные рамы, подсветка.

— Где ставить? — спросил старший.

— Вдоль стен, — ответила Виктория. — По шесть витрин с каждой стороны. Расстояние между ними — два метра. Высота — стандарт, метр двадцать.

Команда рабочих принялась за работу. Я наблюдал, как из хаоса деталей рождаются элегантные витрины — стекло и хром, с внутренней подсветкой и бархатными подставками для браслетов.

— Красиво, — признал я.

— Только лучшее для лучших, — улыбнулась Виктория.

В зал вошла группа людей с рулонами бумаги — работники рекламного агентства.

— Где ставим стенды? — спросил один из них.

— В Дубовом зале, у входа, — ответила Виктория. — И по одному стенду в каждом углу Зеркального.

Они развернули стенды — огромные панели с промо-фотографиями Самойловой в наших браслетах — и принялись закреплять их на специальных конструкциях.

Выглядело эффектно.

Я вышел в коридор, проверяя телефон. Несколько сообщений — от партнёров, подтверждающих присутствие, от журналистов, уточняющих детали.

Время — половина пятого.

Лена должна была выехать к пяти. От Большой Морской до угла Невского и набережной Фонтанки — рукой подать, даже с учётом пробок.

Я набрал её номер.

— Саш? — ответила она после второго гудка.

— Как дела?

— Всё нормально. Машина уже здесь, охрана на месте. Загружаем последние коробки. Скоро и выезжаем.

— Хорошо. Жду.

Я убрал телефон и вернулся в Зеркальный зал.

Витрины собрали быстро — двенадцать элегантных конструкций вдоль стен, пока пустых. Ждали своего содержимого. Свет был выставлен идеально — мягкий, но достаточно яркий, чтобы камни в браслетах сверкали.

Виктория проверяла что-то в планшете, переговариваясь по гарнитуре с кем-то из подчинённых. Декораторы развешивали последние драпировки. Официанты в Дубовом зале выстраивали башни из бокалов — эти хрупкие пирамиды, которые смотрятся эффектно, но одно неловкое движение — и всё рухнет.

Хотелось верить, это не метафора нашего вечера.

В дверях появилась знакомая фигура. Самойлова, в том же тёмно-синем платье, что на фотографии. Рядом — Катерина с неизменным планшетом.

— Александр Васильевич! — Алла сбросила короткую шубку и улыбнулась. — Как успехи?

— Всё идёт по плану, — ответил я. — Ещё час — и будем полностью готовы.

— Прекрасно, — она оглядела зал. — Боже, как красиво… Виктория, вы волшебница.

Распорядительница расцвела от комплимента:

— Спасибо, ваше сиятельство!

Я снова посмотрел на часы. Без пятнадцати пять.

Лена должна была выехать десять минут назад. Значит, будет здесь к пяти. Максимум. Нужно встретить её у входа вместе с охраной.

— Виктория, — окликнул я, — мне нужно встретить сестру с артефактами.

— Конечно! Я тут всё проконтролирую.

Я вышел на крыльцо дворца ровно в пять.

Невский проспект гудел, как обычно — машины, туристы, прохожие. Серое небо обещало дождь, но пока держалось.

Рядом со мной стояли двое охранников — крепкие парни в чёрных костюмах, нанятые специально для мероприятия. Их задача была проста: встретить машину, проверить документы, сопроводить груз внутрь.

Я посмотрел на часы. Пять минут шестого.

Машины не было.

Странно. Даже с пробками должны были быть здесь максимум к пяти. А прошло уже пять минут.

Может, задержались на погрузку? Или попали в затор?

Я достал телефон и набрал номер Лены.