Последний наследник Триады. Том 2 (СИ) - Магарыч Григорий

Да, свободы действий не было, однако… это позволило сконцентрироваться на одном вопросе.

В месте заключения я много думал и анализировал. Складывал по полкам всю навалившуюся информацию и старался ничего не упустить. То нападение Трофима Белова показало отчётливо — никто не застрахован, а атака может произойти далеко не только со стороны Громовых.

Притом, я был уверен, что ни Дарья Громова, ни Юрий не стали бы затевать подобное. Артефакт, который сейчас хранится у Сергея Болконского, служит для меня некой формой оберега. Эти люди знают, что стоит им только попробовать напасть на меня, как Михаил Громов получит информацию о потерянном артефакте.

К тому же, Диана Романова выяснила, что Трофим Белов связан с «Пегасом», в котором когда-то работал я. Признаюсь честно, совпадение навивало на разные мысли, но это никак не сбивало с толку. Я был уверен в том, что Громовы не имеют отношения к уничтожению печатей ворот Архангельска. Был уверен, что Громовых и их связь с синдикатом «Пегас» третьи лица попросту используют для отвода глаз.

Тогда я пришёл к выводу о том, что никто и не думал делать заказы на меня. Точнее, никто из элит не предполагал подобного.

Контрабандисты — невероятно способные люди, которым не нужен контроль со стороны знати. Они вольны вершить своё правосудие, а их мнимая зависимость от знатных родов — способ избавить себя от ответственности.

Меня пытались убить в тот момент. И, возможно, убили бы, не будь на моём теле «доспехов души». Ментальная атака была настолько мощной, что я и не заметил, как родовая прана без моего ведома отдала все свои силы на поддержку «линий души».

Невероятно… но даже это не было самым страшным.

Мои мысли могли быть прочитаны. И это куда страшнее.

Та доля секунды могла длиться бесконечность для атакующего. Все мои воспоминания, прошлое на Триаде, секреты и прочее… существовала вероятность, что часть из моих воспоминаний прошлого была прочитана Трофимом Беловым. И я не знал, какая именно часть. И узнать не мог.

И даже смерть Трофима Белова ничего не даст. Если он узнал о том, что я был заключён в тело Константина Шагайна чуть меньше года назад, информация уже попала в нужные руки. Оставалось надеяться на то, что моя родовая энергия выполнила работу за меня и позволила избежать слишком опасной утечки информации.

С одной стороны… я корил себя за это. Сама Бездна не могла попасть в мой мозг — настолько я был силён в ментальной составляющей. Однако, с другой же стороны… на Триаде я был готов к любой атаке Бездны. Здесь же мне пришлось отвлечься на спасение других людей.

Но вывод оставался один. За меня взялись крепко — настолько, что изучили все мои возможности вдоль и поперёк. Мой психологический портрет, способности, ход мыслей. Враги знают о моих ценностях, знают, что я готов пожертвовать осторожностью ради спасения других людей. Более того, тем, кому я мешаю, не приходится бесконечно проверять меня и подозревать в чём-то. Они уверены, что я не собираюсь играть в тёмную с Империей.

И что-то мне подсказывает, вольные контрабандисты решили занести мою персону в свой чёрный список.

Потому убеждён, врагов куда больше, чем друзей. Расстраивает лишь, что всё это происходит за спиной Императора. Старик не контролирует ситуацию, тайная канцелярия не имеет никакого представления о настоящих масштабах и силе контрабанды. Руководящие подозревают Громовых и ещё пару знатных семей, но они и представить не могут, насколько ситуация в действительности шаткая.

Против меня словно ведут игру куда более опасную, чем может показаться. Вольные действуют непредсказуемо, имеют огромные возможности. Более того, есть кто-то, кто способен объединить вольных людей. Создать из этой группы целый механизм, который быстро убирает негодных.

Трофим Белов… он ведь всё время был там, среди Дозорных. Он никогда не показывал свою истинную силу. Даже одарённым не считался — обычный рядовой солдат, каких заметить сложнее всего.

На деле же… мужчина ударил на уровне «архимага». Профессиональный доносчик, которых много по Империи. С таким противником мне не справиться, если буду двигаться в одиночку. Но так же и нет смысла выступать против противника, имея в союзниках людей, которые бесконечно подозревают меня.

В общем и целом, та неделя была нужна мне. Она позволила расставить по полкам всю информацию в голове и обозначить главные цели.

— А я уже начала думать, что нужно подкопать под Громовых, — вздохнула Диана, когда я поделился с ней своими мыслями. — Ну… твои мысли имеют логику, Кость. Но я вот чего не пойму, как они смогли найти твои слабости? Я бы никогда не подумала, что ты… добрый.

Я усмехнулся, пожал плечами. Понятие «добрый» для этой девушки имело слегка искажённую форму представления. Добрым для неё является человек, который готов пожертвовать своей целью ради спасения других, даже не самых полезных людей. Другими словами, для неё это выглядело как слабость.

— Мне пришлось продемонстрировать огромную часть своих качеств, чтобы выбраться на тот уровень, на котором я сейчас нахожусь, госпожа Романова, — ответил я на её провокационный вопрос. — Думаю, только из заголовков статей и новостных лент можно составить мой психологический портрет.

— Я тоже изучала тебя, но для меня ты был хладнокровным и жестоким человеком, который не знает преград по пути к достижению цели.

— Ты и не имела со мной никаких дел лично, что нельзя сказать про контрабандистов, — усмехнулся я. — Зайди чуть глубже, и станет ясно, что мне не чужды человеческие качества. Достаточно лишь посмотреть на моё отношение к семье безродных. Для тебя это попытка достичь цели, а для моих врагов — способ отблагодарить за помощь. Даже сквозь мои «хладнокровные» действия можно заметить проблески… человечности.

— Выходит, я изучила тебя хуже, чем это сделали враги?

— Выходит, что так.

— Это плохо. Они сделают из тебя монстра, если так продолжится, — поджала губы Диана. — Будут бить по слабым местам, а ты в ответ начнёшь от слабостей избавляться. И тогда от Константина Шагайна останется только сила и холодный расчёт.

Я покачал головой. Будь это так просто, меня бы уже не было на этом свете.

— Человека от твари тумана отличают лишь чувства. Сострадание, эмпатия и цена слова, — отозвался я. — Только психопату чужды эмоции. Психопату и твари. Для них не важно слово, они не будут следовать исходя из принципов. Если я начну играть по правилам «психопатов», это будет значить одно. Я и сам ничем не лучше.

— Тогда они будут пытаться сломать тебя, — в задумчивости предположила девушка. — Если ты будешь продолжать уничтожать точки выброса тумана, враги будут давить на слабости внутри тебя и буквально вынудят потерять рассудок.

— Будь у них возможность, уже сломали бы, — усмехнулся я. — Не забывайте, госпожа, против кого они решили выступить. Какими бы ни были их удары, в ответ они лишь будут терпеть крах и неудачи. Даже в самом уязвимом состоянии я являюсь большой угрозой. Мне лишь нужна поддержка со стороны руководящих Империей.

— Но ты ведь не вызываешь доверия, — нахмурилась Романова. — Многое скрываешь. Делаешь вещи, которые вызывают много вопросов. Я бы с радостью доверилась тебе, как и мой отец. Но…

— Порой лучше спросить себя. Нужны ли ответы? — глянул я в холодные глаза девушки. — Я действую как контрабандист? Нет. Приношу пользу? Да. Понимаю, моей силы недостаточно, чтобы действовать в одиночку. Силы Империи нужны мне. Но и я вам нужен. Сотрудничество взаимовыгодное.

— Но в чём сложность открыть свои тайны хотя бы узкому кругу лиц?

— У вас свои крючки, госпожа. У меня — свои. Мы не обязаны друг другу раскрывать всех карт. Это и есть принцип сотрудничества.

Девушка покачала головой, но сдалась. Она была прекрасным переговорщиком, понимала, что я нужен не только Российской Империи, но и другим государствам, потому порой могла позволить строить из себя непонимающую.