Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

— Значит, все отравил? — спросил Сергей. — Для надежности? Эх, столько хорошего вина погубил. Неопытный, — пояснил он Рёреху. — Набухал отравы — сотню отравить хватит. Понюхай, — Сергей подал княжичу кувшин. — Чем пахнет?

— Вином.

— Это понятно. Чем еще?

— Ну… — Рёрех задумался. — Морковкой вроде?[3]

— Верно, — подтвердил Сергей. — Только это не морковка, — он посмотрел на моряка. Тот зыркал злобно и испуганно одновременно. Борода и хитон забрызганы отравленным вином. Зря он не стал пить. И вину свою этим подтвердил, и легкой смерти теперь не получит. Ну, относительно легкой.

— Грейп, — Сергей повернулся к свею. — Я хочу знать все, что знает этот ромей.

— Ты узнаешь, хёвдинг, — пообещал Грейп. — Берите его, парни. Повеселимся!

— Я — гражданин Константинова града! — завопил отравитель, почуяв совсем нехорошее. — Я требую суда эпарха!

— Не блажи, — по-нурмански сказал ему Дёрруд. — Побереги глотку. Она тебе пригодится.

— Ну как? — спросил Сергей у Рёреха. — Тебе все еще нравится этот город? Это не наши земли, где тебя честным железом продырявят. Тут любой кусок мяса может последним оказаться.

— Это ничего, — Рёрех протянул руку и жестом старшего брата взлохматил влажные волосы Сергея. — Мы, варяги, тоже с мечом в руке не рождаемся… — Он ухмыльнулся: — Нам его перед материнской сиськой потрогать дают.

— То есть? — не понял Сергей.

— Обычай у нас в роду, — пояснил Рёрех. — Новорожденному меч поднести. Роди твоя Колхульда парня, а не девку, ему бы тоже поднесли. Ты ж теперь наш, от рода Ольбардова и Труворова. А насчет ядов, так ты, вижу, в этом толк знаешь. Вот и меня научишь. Как я тебя с железом учил.

Справедливо.

— Научу, — пообещал Сергей. — И для начала попрошу нашего патрикия найти умельца здешнего. Чтобы получше меня в этой дряни разбирался и снадобья целебные при себе имел.

«И непременно иммунитет нарабатывать, — подумал Сергей. — Хотя…»

Вдруг вспомнилось, как старый Рёрех ему на болоте сопротивляемость змеиному яду прививал. Если это тоже традиция, то она сильно упростит дело.

— Пошли одеваться, — сказал он. — Хватит мудями трясти без толку.

— Тоже верно, — согласился княжич. — Без толку неправильно. — И крикнул по-ромейски: — Эй ты, девка, э-э-э… Фастка! Сюда иди. Будем мне хорошо делать.

— Вот, — сказал Пиперат, протягивая Сергею пергамент.

— Это что? — насторожился тот.

— Это извинение. От друнгария флота. Не от самого, понятно. От его секретаря. За того бандофора[4], отравителя. Любовь у них была с моим покойным свояком.

«Страсти, однако, — подумал Сергей. — Герой-любовник. Или любовница… кто их, заднедоступных, разберет».

— А как он узнал, что это я?

— А он и не знал, — Пиперат хмыкнул. — Он мне мстил. До меня не добраться, вот он и решил: всех вас потравить. Купил цикуты у аптекаря. А прислуга в доме его знала, пропустили без вопросов.

Византия, однако. Яды в аптеке.

— А тут что? — разворачивать пергамент Сергей не торопился. Потому что… Византия.

— Ты говорил, у тебя корабли с товаром есть? Так с этим документом твоих капитанов через блокаду пропустят и в порту примут беспошлинно. Как часть нашего флота. Ну что, доволен?

— Пожалуй, да, — Сергей кивнул. — Доволен. Уверен, что у чиновников в порту вопросов не будет?

— Плюнуть и растереть, — отмахнулся патрикий. — Тут печать друнгария флота. Они твоим капитанам ноги вымоют, если велишь. Скажи лучше, какие у тебя товары?

Ну хитрюга. Своего не упустит. Теперь понятно, почему он этот пропуск у флотоводца выцыганил.

— Много чего есть… — Сергей выдержал паузу, с удовольствием наблюдая за патрикием. Лицо тот держать умел, не отнимешь. Но ручонки подрагивали. — Меха есть… Кость морского зверя… Воск…

— Воск — это прекрасно! Воск я у тебя весь возьму, — заявил Пиперат. — Поднесу новому патриарху Евфимию. Автократор к нему прислушивается. Говорят, у Евфимия пророческий дар.

— Ты в это веришь? — спросил Сергей.

Патрикий пожал плечами:

— Не важно, во что верю я, если в это верит автократор. Но, думаю, есть основания. Если бы, не допусти того Господь, я сидел в тюрьме, ожидая, когда палач выжжет мне глаза, и кто-то предсказал мне, что я стану василевсом, я бы, пожалуй, не поверил. Но именно это предсказал Евфимий нашему автократору. И оказался прав. А еще он в прошлом году василиссу Зою исцелил поясом Богородицы. Воистину святой человек! — Николай перекрестился. — Тебе стоит с ним познакомиться.

— Непременно, — отозвался Сергей.

А про себя подумал: не стоит. Если этот новый патриарх и впрямь видит то, что другим недоступно, то как бы он чего лишнего не углядел в нем, Сергее. Это мнение всяких ведунов-колдунов можно игнорировать. А если представителем «той стороны» его сочтет сам патриарх, о натурализации в Византии можно забыть. И это в лучшем случае. Хотя этот тип предсказаний Сергею тоже был известен. Выгорит — станешь великим пророком. Нет — кто с тебя спросит? Запертый в монастыре калека?

[1] Его и сейчас никто не знает. Число в пределах от 250 до 500 тысяч. Для сравнения: в современном ему Париже проживало раз в пятнадцать меньше народу.

[2] Для сведения: Константин не закладывал Константинополь. Прежде этот город именовался Византием и был основан примерно за 600 лет до Р.Х. Столицей его объявил Константин Великий тысячу лет спустя, в 330 году. И переименовал в честь себя великого. Но замечательные неприступные «Феодосиевы» стены были возведены позже, уже в начале пятого века.

[3] В описываемое время, судя по тому, что мне известно, морковь еще не культивировали. Но в диком виде употребляли.

[4] Бандафор — боцман.

Глава 25

Глава двадцать пятая. Веселье по-столичному

Прогуляться по осажденной столице? Почему бы и нет. Тем более что осада такая… Вялотекущая. Да, часть сухопутных дорог отрезана, но морские ворота открыты. Жизнь течет своим чередом. Мастера мастерят, торговцы торгуют, бездельники бездельничают, воры… Воров такой компании можно не опасаться. Воины — не крестьяне, которые, заглядевшись, забывают о кошелях.

— Не особо, — заметил Рёрех. — Ну прыгают и прыгают. Наши скоморохи половчее здешних циркачей будут.

— Не уверен, — возразил Сергей. — Здешние циркачи многое могут. Даже огнем дышать. Главные представления вечером начинаются. А это так, для разминки.

— Брось монету, варвар! — крикнул один из акробатов. — Не жадничай! Где еще такое увидишь!

Выгнулся в мостик и пошел чудным уродцем, запрокинув голову.

— Что он сказал? — спросил Дёрруд.

— Хвастается, — пояснил Хольмстейн. — Говорит: нигде больше такого не увидите.

— Да ладно, — махнул рукой Рёрех. — Вот так псиной пройтись любой детский сумеет.

Но кое у кого было другое мнение. На песок упало несколько медных монет, которые акробат, не меняя позы, подобрал и закинул в рот.

Небольшой цирк, в котором столичные гимнасты устроили представление, принадлежал венетам. Одной из столичных партий. Ну да, здесь были партии, в этой сугубо монархической державе. Со своими кварталами и личной городской стражей. Все — с полного одобрения императорской власти. Потому что для полноценного бунта требовалось единство этих самых партий. А это как надо допечь тех, кто веками копит взаимную неприязнь, чтобы они объединились.

Хотя бывало и такое. Допекали. И объединялись. И пурпурные сапоги автократора меняли владельца.

Нынче в столице тоже неспокойно. Пусть самих горожан осада затрагивала некритично, но у многих за стенами была родня. И имущество. И цены в городе поднялись уже процентов на сорок. В том числе и на съестное. Кому такое понравится?

Император посулил в конце месяца представление и гонки колесниц. Но посвященный Юлию Кесарю месяц только-только перевалил за первую декаду.