Системный Творец II (СИ) - Сорокин Александр Сергеевич

Возвращались молча. У меня в руке был кошель, в котором куда больше денег, чем мы потратили на продовольствие, но на сердце лежал камень. Утром нас ждал путь домой, и везли мы с собой не только еду, но и самого нежеланного пассажира — Валтера, императорского посланца, чье появление в нашем городе сулило лишь новые тревоги и, возможно, новую кровь. Мы увозили спасение от голода, но прихватили с собой семя новой беды.

Глава 22

Возвращаясь от Хагара, мы молча шли по темным, безлюдным улицам Серебряного Ручья. Воздух был холодным и густым, словно впитавшим в себя весь страх этого города. В кармане моей куртки лежал тяжелый, тугой кошель — не просто деньги, а квинтэссенция риска, чуда и надежды, выкованная за одну безумную ночь.

Мы уже почти дошли до тускло освещенного входа в таверну «У старого дуба», когда я сунул руку в карман и протянул Барни кошель. Мужчина на автомате взял его, пальцы сомкнулись на грубой коже, и он отшатнулся, словно от удара током. Его глаза вылезли ина лоб, рот приоткрылся.

— Это… это что⁈ — прошипел он, едва не выронив драгоценную ношу.

— Бери людей, — тихо, но четко приказал я. — и купи на все деньги провизии. Все, что посчитаешь нужным. Но, Барни… — я наклонился ближе, и мой взгляд стал жестким, — остальные не должны знать, что эти деньги от меня. Ни слова, понял?

Он смотрел на меня, и в его глазах бушевала настоящая буря. Я видел, как его душа торгаша, вся натура, выстроенная на накопительстве и мелком жульничестве, содрогалась в ужасе. Как можно просто так, без видимой выгоды, отдать такую сумму? Это противоречило всем законам его вселенной. Но прагматик в нем, трезвый и циничный, видел бездну голода, в которую летел наш город. Он прекрасно понимал: с тем запасом, что удалось выторговать днем, зима превратится в долгую и мучительную агонию. Спорить он не решился. Инстинкт выживания пересилил алчность.

— Понял. — выдавил он, сжимая кошель так, будто это был священный артефакт. — Я сотворю чудо. Или умру, пытаясь.

Не теряя ни секунды, он рванул ко двору таверны, где вполголоса предупредил Крона о своем уходе и попросил бойцов для сопровождения. Командир, не задавая лишних вопросов, лишь устало кивнул. Торгаш уже почти бегом направился к выходу, но на последок обернулся и, не сбавляя шага, крикнул в мою сторону:

— Буду ждать к рассвету у восточных ворот!

Я проводил его взглядом и только тогда позволил себе выдохнуть. Первый шаг был сделан. Теперь все зависело от его умения торговаться и слепой удачи.

Мне удалось прикорнуть лишь на пару часов, укрывшись в углу повозки. Сон был тревожным и прерывистым, будто кто-то то и дело дергал меня за плечо, напоминая о надвигающейся катастрофе. Едва первые лучи солнца тронули горизонт, во дворе началась суета.

Мы все понимали: нужно было как можно скорее убраться из этого каменного мешка, который из потенциального спасения превратился в новую ловушку. Повозки были тщательно проверены, все крепления подтянуты, колеса осмотрены. Крепышей накормили досыта, выдав им двойную порцию овса — впереди ждал долгий и опасный путь. Припасы, купленные Барни в первый заход, упаковали с особым тщанием, укрыли брезентом и прижали сетками. Никто не мог поручиться, что нас не застигнет в пути осенний ливень или что похуже.

Наш костяк — Крон, Эдварн, Каэл, Сайлас и я — двинулся к восточным воротам. Город просыпался медленно и неохотно, его улицы были пустынны и зловеще тихи. Лишь изредка сквозь ставни пробивался чей-то испуганный взгляд. Воздух гудел от немого страха и отчаяния.

Наконец, мы вышли к воротам и замерли.

Барни уже ждал нас, переминаясь с ноги на ногу. Но дело было не в нем. Позади мужчины, выстроившись в несуразный караван, стояли… пять огромных, видавших виды повозок. Они были старыми, скрипучими, их колеса — разной величины, а борта кое-где подбиты свежими досками. Но все они были загружены до самого верха. Мешки, бочонки, тюки — все это складывалось в единую картину, в одно слово: спасение. Настоящее, осязаемое спасение.

Крон, обычно невозмутимый, на несколько секунд остолбенел. Его взгляд скользнул по неказистому, но драгоценному каравану, затем уставился на Барни.

— Ты… молодец, торговец. — наконец выдавил он, и в его голосе прозвучало неподдельное, хоть и сдержанное уважение. — Но как…

Барни смущенно откашлялся.

— Не зря меня капитан с вами отправил. — уклончиво ответил он, разводя руками. — Нашел, уговорил…

Крон смерил его тяжелым взглядом. Ответ, очевидно, не удовлетворил командира полностью, но времени на допрос не было.

— Ладно. — кивнул он. — С таким обозом поползем, как черепахи. Дорога назад займет вдвое больше времени. Но… это лучше, чем смотреть в голодные глаза своих людей.

Вскоре к нашему разросшемуся каравану подъехал Вальтер со своим отрядом. Имперские воины выглядели свежими и отстраненными, словно ночь, полная страха для других, для них прошла в спокойном сне. Вальтер в своей строгой мантии даже не удостоил наш импровизированный обоз взгляда.

— Выдвигаемся. — бросил он, не повышая голоса.

Началась недолгая, но нервная возня с распределением обязанностей. Восемь повозок — три наших «Твердодрева» и пять убогих, но груженых новичков — требовали возничих. Ими стали пятеро бойцов Крона, я, Барни и Каэл. Эдварн, сам Крон и Сайлас взяли на себя роль подвижного охранения. Сайлас, наш следопыт, лишь кивнул и растворился впереди по дороге, как тень, уходя на разведку.

Мы потянулись из города медленной, неповоротливой гусеницей. Ворота Серебряного Ручья закрылись за нами с тяжелым, окончательным стуком. Я не оглянулся назад, ведь смотреть было не на что.

День прошел в монотонном, утомительном движении под аккомпанемент скрипа колес. К вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая землю в багровые тона, Крон подал сигнал к остановке. Мы свернули с дороги на небольшую поляну, и лагерь начал оживать привычным порядком: поовозки в кольцо, ров, частокол…

Но Вальтер, до этого молча наблюдавший за нашей деятельностью, резким жестом остановил суету.

— Довольно. Не тратьте время на эту бутафорию.

Он шагнул в центр круга, образованного повозками, и его рука скользнула в складки мантии. Когда она появилась вновь, в ней был зажат небольшой камень, отполированный до темного блеска и испещренный мелкими серебристыми прожилками. Он выглядел немым воплощением древней мощи.

Вальтер воткнул артефакт в землю.

И в тот же миг от него во все стороны, бесшумно и мгновенно, разошлась волна плотной, дрожащей энергии. Она была похожа на разлившуюся по земле ртуть — тяжелую, переливающуюся, и за секунды сформировала над нашим лагерем полупрозрачную полусферу, защитный купол. Воздух под ним застыл, звуки извне стали приглушенными, словно доносящимися из-под толщи воды.

Я наблюдал, завороженный и потрясенный. Вот это сила! Никаких рвов, никаких валов, никаких дозоров! Просто воткнул камень в землю — и вот тебе неприступная крепость. Жгучая, почти детская зависть и желание заполучить такой артефакт кольнули меня острее любого клинка. Я должен был научиться создавать нечто подобное!

— Приводите себя в порядок. Ложитесь спать. Дозоры не выставлять. — голос Вальтера прозвучал под куполом глухо, но не допускал возражений. — Подъем на рассвете.

Перекусив сухим пайком, я не пошел в повозку. Спать не хотелось, мысли метались, обрывочные и тревожные. Я присел на землю, прислонившись к колесу «Твердодрева», достал из инвентаря брусок добротной древесины и нож из сумки.

Пальцы сами нашли знакомые движения. Резьба по дереву стала для меня не просто ремеслом или способом прокачки. Это был мой медитативный ритуал. Плавные, выверенные движения, шуршание стружки, рождение формы из бесформенного куска… Это успокаивало, наводя порядок в моих собственных мыслях.

А они были черными. Прямо сейчас в нашем караване ехал человек, несущий в мой дом тот самый ужас, что я видел на площади Серебряного Ручья. Конвейер смерти. Вальтер. Его появление в нашем городе означало одно — кровь, принуждение, исчезновения. Орн, Лина, Агата, все, кого я успел считать своими… они могли стать следующими в этой очереди.