Прелюдия бури (СИ) - Злобин Михаил

Магическая схватка — это суровое и жестокое действо. Здесь за один вздох ситуация может дважды кардинально измениться. Так произошло и сейчас. Вот только что алавийцы теснили моих соратников. А теперь уже чужаки потеряли сразу четверых и сами ушли в глухую оборону, спасаясь от моих смертоносных плетений.

Не стану врать, было тяжело. Внутренние резервы уже иссякали, ведь я творил заклинания едва ли не по десятку в полторы секунды. А извлечь из одежд перстень с кровавым алмазом было попросту некогда. Темп боя не сбавлялся ни на мгновение.

Собрав остатки сил в кулак, я приготовился к решающему штурму. Бросив в разлитую на земле лужу алавийской крови плетение «Чешуи», я быстро нырнул за неё. По барьеру тотчас же ударило множество боевых заклинаний, но он без труда выдержал все. Находясь под прикрытием непробиваемой защиты, я потратил достаточно много времени, чтобы сформировать восемь «Поцелуев Абиссалии». Никогда я ещё в сегодняшней схватке не находился так долго в неподвижности. Но конкретно эти чары были достаточно громоздкими, но вместе с тем и неотвратимо смертоносными…

Когда я выскочил из укрытия, темноликие даже моргнуть не успели, как моя магия разнесла их барьеры. Сразу пятеро милитариев взорвались подобно передутым воздушным шарам. Лишь одному альвэ посчастливилось пережить своих товарищей. Ненадолго, всего на пару вдохов, но всё же.

Когда «Стрела» взрезала последнему нападающему грудину, повисло пугающее безмолвие. Хотя, скорее, оно всего лишь померещилось мне, оглохшему от грохота магических разрывов. Но каким-то чудом сквозь этот сплошной звон я услышал или скорее почувствовал крик Вайолы:

— РИЗ! ОНИ ХОТЯТ ЗАБРАТЬ КАЯ! СПАСИ ЕГО, ПРОШУ!

Вымотанный до предела разум уцепился за эту информацию, как за спасательный круг, не дающий утонуть в пучине бессознательности. Диссонатия уже сдавила мне грудь, затрудняя дыхание, но я всё равно помчался на крик супруги, отодвинув боль и усталость на задний план.

Мой плывущий взор кое-как сфокусировался на происходящем в этом злосчастном переулке — Гимран на земле, чуть дальше Исла, свернувшаяся клубком. Она ещё дышит и даже слабо шевелится. А в трёх шагах от них упрямо ползёт Вайола, оставляя за собой кровавый след. И где-то там, у противоположного выхода из проулка, на мгновение мелькнули и пропали из виду тёмные силуэты, уносящие моего сына…

— Прошу, Риз, не думай обо мне! — выплюнула супруга слова вместе с кровавой пеной. — Только не отдавай им нашего… ребёнка…

Мой несчастный разум чуть не взорвался, пытаясь принять решение быстро. Мне нужно было спасти возлюбленную, а заодно помочь раненным товарищам. Но и позволить ублюдочным алавийцам уйти вместе с Каем я тоже не мог. Битва моих моральных приоритетов длилась всего сотую долю секунды. Но по личным ощущениям, для меня успела миновать целая вечность. Однако теперь я знал, что должен делать.

Отсекая все сомнения сталью холодной ярости, я ринулся в погоню, бросая в беде тех, кто был дорог моему сердцу. А всё потому, что маленькая жизнь Кая, украденного темноликими, была не соизмеримо ценнее. И сейчас даже боги не собьют меня с намеченного пути. Те, кто посягнул на мою семью, не спрячутся от моего гнева. Ни в этом мире, ни в каком-либо ином…

Эпилог

Когда я выскочил из-за угла здания, разум отрезал всё лишнее, оставив мне лишь цель — две удаляющиеся спины. Алавийцы спешно уносили ноги, а у одного из них подмышкой болтался Кай. Издав утробный рык, я рванул за ними следом. Простреленная боевым плетением нога то и дело подгибалась, но пока ещё слушалась.

Альвэ слыли более выдающимися бегунами, нежели люди или полукровки. Однако же, вместе с тем, они уступали нам в грубой физической силе. А потому уйти от моего преследования с такой неудобной ношей им было затруднительно. Расстояние между нами стало неумолимо сокращаться.

Темноликий, уносящий Кая, будто почуял жар моего ненавидящего взора и нервно оглянулся. Увидав мои полыхающие огнём глаза, он едва не споткнулся и закричал что-то своему соратнику на родном наречии. Тот, переборов страх передо мной, всё же замедлился и кинулся создавать на бегу колдовское плетение. Но я опять оказался быстрее. Мой «Серп» отсёк ублюдку обе ноги, и он со всего маху приложился лицом об мостовую, потеряв сознание.

Благо, что звуки магической схватки распугали всех горожан на много улиц окрест. Люди спрятались, побросав поклажи. Кто-то даже оставил повозки, посчитав, что на своих двоих убраться будет проще. Поэтому я мог свободно использовать колдовство, не опасаясь случайных жертв.

Тем временем, разрыв между мной и похитителем сократился и составлял уже каких-то сорок шагов. На такой дистанции я мог не опасаться промаха, а потому создал в правой руке несколько «Шильев». Метя по ногам подонка, я принялся методично и неспешно посылать боевые чары ему вдогонку.

Первый конструкт — мимо. Второй — мимо. Третий — есть попадание! Энергетическое острие угодило алавийцу прямо под колено, пронзая конечность навылет. При следующем шаге он не смог устоять и кубарем покатился по мостовой. Падая, он выпустил Кая, и ребёнок шлёпнулся неподалёку. Слава богам, не получив при этом тяжёлых травм.

Темноликий резко перевернулся на спину и нашёл взглядом мою фигуру. Поняв, что я вот-вот его настигну, он вскинул руку, на предплечье которой крепилась замысловатая конструкция, похожая на модифицированный draakbalt. Только в отличие от пехотного арбалета, она была более компактной и, кажется, двухзарядной. И точно. Стоило щелкнуть тугой пружине механизма, как в меня полетели сразу два укороченных болта.

Сил творить магию у меня уже не оставалось. Поэтому я лишь заслонил обожжённое лицо локтём, уповая на госпожу удачу. И мне действительно повезло. Один снаряд просвистел совсем рядом, обдав сквозняком висок. А второй вонзился мне в плечо, больно ткнувшись острием прямо в кость.

Ну а потом я наконец-то добрался до похитителя…

Не сбавляя ходу, я подпрыгнул и обеими ногами приземлился прямо на морду алавийца. Под пятками влажно хрустнуло, и я ощутил, как каблуки моих сапог проламывают лицевые кости злоумышленника. Тело неприятеля выгнулось в предсмертной судороге, а сам он издал булькающе-хрипящий звук. Когда я сошел с головы поверженного врага, то в кровавом месиве, в которое превратилась его физиономия, вздулся и лопнул большой багряный пузырь. Но я не успокоился и дал волю обуревающей меня ярости.

Упав на противника сверху, я принялся вколачивать кулаки в раззявленное алое месиво. Каждый удар с чавканьем впечатывался в остатки лица. Обломки костей царапали и протыкали мои руки, но я не прекращал, пока алавиец окончательно не затих.

Не уверен, что мне хватило бы самообладания на этом остановиться, если бы не Кай. Тревога за сына вынудила меня оставить поверженного врага и броситься к съежившемуся на мостовой ребёнку. Подбежав, я поднял малыша и прижал к себе, бормоча под нос:

— Ну-ну, тише, мой мальчик, всё уже закончилось… всё позади… не волнуйся…

Наверное, я говорил это больше для себя. Потому что Кай, ставший в столь раннем возрасте участником таких кровавых событий, не плакал. Он лишь лихорадочно всхлипывал, отчего его маленькое тельце содрогалось от макушки и до самых пяток. Ребёнок захлёбывался пережитым ужасом, который стал ещё сильнее, едва он взглянул на меня.

Да, залитый собственной и чужой кровью отец то ещё зрелище для неокрепшей детской психики. А мой обожжённый лик эту картину делал только ещё страшнее. Поэтому, чтобы не шокировать малыша, я постарался выжать из себя новое плетение. Крохотный «Морфей» упал с кончика моего пальца, подобно капле воды, и Кай провалился в навеянный колдовством сон. Дыхание его постепенно выровнялось, а судорожно цепляющиеся за мою одежду ручки расслабились и обмякли.

С кряхтением и стоном поднявшись с земли, я, заметно пошатываясь, поплёлся обратно к опрокинутому экипажу. Но несмотря на усталость и изнеможение, оставлять за спиной недобитого противника я не желал. Безногий алавиец довольно активно барахтался в луже собственной крови и подыхать будто бы и не собирался.