Тьма. Том 9 (СИ) - Сухов Лео

И вместо её подгонки под себя — ну там ремень затянуть на тощем животе, да? — этот малолетний придурок ухватился за револьвер. И теперь вовсю изображал грозного стрелка, щёлкая пустым барабаном.

Ну и кто он после этого?

Возникло желание выжечь ему на земле пару ласковых. Но я не успел. Мальчик Федя, как обычно, увлёкся. Близко подошёл к ближайшему тёмному провалу двери. Ну и, естественно, оттуда сразу же вылезла каменная баба.

То, что это Тьма, сомневаться не приходилось. В этот раз она выбрала образ сильной девы с круглыми бёдрами, рельефными мышцами и вздёрнутой грудью. Всё это великолепие едва-едва прикрывали складки каменной ткани… Ну а портило картину полное отсутствие зрачков у прекрасной девы.

Что, впрочем, не мешало ей насмешливо смотреть на Федю-младшего.

— Если судить по одёжке, а именно так у людей и судят, ты должен быть чуточку выше… И раза эдак в три шире. Кого ты ограбил и раздел, малыш? — потянувшись к Феде рукой, спросила она.

Забыв о револьвере, незаряженном, кстати, моё подростковое альтер-эго шарахнулось в сторону. И, ожидаемо запутавшись в одежде сильно не по размеру, грохнулось на землю.

Что не помешало ему, извиваясь, как бодрая змея, отползти на середину улицу. Молодец, хвалю! Это для юношески ограниченного Фединого ума прогресс.

— О… Как там у вас? Рождённый ползать летать не может? — Тьма тоже оценила, однако покидать тёмный провал двери не спешила. — И не стыдно тебе, Феденька, быть таким червяком?

Не знаю, как моя подростковая личность, а я по достоинству оценил смену тактики. Не получается завлечь или сыграть на самомнении и эгоизме — бей по болевым точкам. Заставь объект посильнее разозлиться, забыв об осторожности.

Так-то верный расчёт… Просто дамочка до сих пор не понимала характер Феди-мелкого. Он спокойно сел и отряхнулся, чуть морщась, когда задевал свежую ссадину на правой руке — левая у него до сих пор была в перчатке и не пострадала при червяковом забеге. А уже затем спокойно ответил, с достоинством выпятив впалую грудь:

— Ползать, да будем вам известно, не так уж плохо. Зато не сверзишься с высоты и не разобьёшься насмерть, — а под конец он даже изобразил лёгкое презрение к собеседнице: — Ну и чего ты ко мне прицепилась?

— Может быть, ты мне нравишься? — задумчиво прошелестела Тьма, а затем вдруг резко изменила тон на едко-кислотный: — Ну или мне тебя, убогого мальчишечку, жалко? Выбирай, что самому больше нравится. Мои причины всё равно останутся при мне. А вот тебе, Феденька, многое бы стоило пересмотреть в жизни.

— Зачем? — непритворно удивился Федя.

— А ты считаешь, что уже достиг всего? — голос Тьмы преисполнился ещё большего ехидства.

А я снова подивился… Это же насколько точнее она бьёт по мне, запертому в этом теле, чем по мелкому Феде. Вот меня и вправду, хоть чуть-чуть, но зацепили бы её слова. Не до гнева и потери осторожности, конечно. Но, как минимум, до сдержанного любопытства: а чего это вкусного она там предлагает?

А Федя-мелкий…

А его всё это не волнует. Я помню себя в том возрасте. Не просто так я мысленно отделяю от него нынешнюю личность. Мы очень разные. Впрочем, судя по воспоминаниям Андрея, оно так всегда в подростковом возрасте. Андрей себя в юные годы, может, и не слишком точно помнил. Но я-то его память, как книгу, читаю. Совершенно другой человек был.

В общем, когда Федя открыл рот, я уже знал, что он ответит. И ни капли не удивился, услышав равнодушное:

— Неа, не достиг. Ну и что?..

Мне кажется, даже Тьму проняло. У этой каменюки с эмоциями вообще туговато было. Но тут брови поползли вверх, голова чуть наклонилась… И Тьма посмотрела на Федю-мелкого, именно как на червяка. Необычного, конечно, зачем-то ей нужного… Но червяка.

— А… А тебе разве не хочется пожить в удовольствие? — спросила она. — Не хочется носить красивую одежду по размеру? Не хочется повидать мир? Ощутить радость первой любви? Познать наслаждение с женщиной? Ощутить вкус силы и власти?

— Ну… Да не, наверно… — ответил Федя.

И, направив на себя ствол револьвера, с интересом заглянул в чёрный зрачок дула.

Хорошо, я знал, что в барабане пусто… Иначе бы успел поседеть за время, пока парень туда вместе со мной пялится.

— Слушай, а ты… Ну как бы… Точно самец человека? — с сомнением уточнила Тьма. — По всем признакам, относишься к другому виду.

— Дура, что ли? — удивился Федя, но в дуло «пушка» заглядывать не перестал, чучело любопытное…

— Иногда, особенно, когда встречаюсь с тобой, мне кажется, что так оно и есть… — сообщила Тьма задумчивым тоном.

И замолчала, наблюдая за тем, как моё молодое альтер-эго совершает с оружием крайне опасные действия.

А вот появившийся из-за угла дома Андрей оказался молодцом. Он в два прыжка домчался до Феди и вырвал из его рук револьвер:

— Малой, чё ты творишь-то?

— Рассматриваю, — с кристальной честностью ответил Федя.

— Чего ты там рассматриваешь? — вздёрнул обе брови мужчина, и его лоб прорезала глубокая морщина.

Он, кстати, по-прежнему был в тех же шортах и майке с пятном на пузе. Впрочем, при всей нелепости наряда… Он, в любом случае, выглядел куда более серьёзным человеком, чем Федя, изучающий темноту револьверного дула.

— Ну так… — ответил этот юный гигант мысли. — Просто интересно…

— Малой, вот ты мне скажи, а… Тебя в детстве головой вниз не роняли? — Андрей зашёл издалека.

— Вот не надо меня принижать, пожалуйста! — огрызнулся Федя-младший, на удивление, отреагировав куда острее, чем на подколки Тьмы.

— Да я не принижаю… Всего лишь интересуюсь… Неужели тебе никогда не говорили, что нельзя дуло оружия направлять на себя? — удивился Андрей.

— Ну так ведь тех, кто говорил, здесь нет, — резонно ответил Федя.

— А раз их нет, можно и пострелять себе в табло, да? — стоически уточнил Андрей, и я даже подумал, что зря он семью и детей не завёл: хороший бы отец вышел.

Может быть.

О том, что где-то снаружи дожидается беременная Авелина, и что с ребёнком — неизвестно, я очень старался не думать. Однако сегодня у меня была лучшая мотивация отсюда выбраться, чем когда-либо.

— … Или ты думаешь, эти все правила придумали просто так? — спокойно продолжал Андрей, хотя во взгляде у него читалось острое желание дать Федьке подзатыльник.

— Перестраховщики! — парировал мелкий. — Я же знаю, что там патронов нет!

— А ты его разобрал, чтобы быть в этом уверенным? — склонив голову набок, спросил Андрей.

— Нет, но я ведь холостыми за жизнь несколько раз стрелял… Если бы там что-то было, оно бы уже давно выстрелило, наверно.

Да уж… Непрошибаемая логика Феди заставила что Андрея, что Тьму впасть в лёгкую прострацию.

А сам парниша, наконец, занялся тем, чем следовало бы прямо с начала. То есть затягивать на поясе ремень и закатывать чересчур длинные рукава куртки. Хотя, конечно, эти плотные зимние рукава ещё надо постараться закатать…

— Давай сюда куртку! Чё ты с ней возишься? — удивился Андрей.

— Не дам! — ответил Федя. — Мне самому нужна.

— Да она тебе велика! Ты в ней, как девочка в мужской рубашке! — возмутился Андрей.

— А на тебе она не застегнётся, потому что ты жирный и брюхо мешается! — не остался в долгу мелкий нахалёнок.

— Один-один… — согласился Андрей. — Но я её просто надену, не застёгивая. А ты лучше штанины подверни и шнуровку на ботинках затяни.

— Не хочу я тебе куртку отдавать! — заупрямился Федя.

— Да он сегодня невыносим! Своими руками бы придушила, если бы умела нормально злиться! — вставив свои пять копеек, пожаловалась Тьма.

— А ты вообще молчи! — раздражённо отмахнулся Андрей. — Ты-то здесь чего торчишь? Тебе вообще положено активнее загонять нас в этот твой лабиринт.

— Вы такие душные сегодня! — удивилась Тьма. — Я пришла сюда соблазнять, совращать, смущать умы…

— Умы⁈ — Андрей не выдержал и заржал: — Тогда надо было меня дождаться. Ум у нас, извини, один на двоих.