Вадбольский 4 (СИ) - Никитин Юрий Александрович

Но не успели сделать пару шагов к моему автомобилю, как услышал быстрый голос Маты Хари:

— Лапочка сообщает, к нашему имению прёт большой отряд наёмников, а следом выдвигается гвардия Карницкого.

Я дёрнулся, холод прокатился по затылку и ушёл по хребту в ноги.

— Мата, — сказал я, — срочно в имение. Нет, сперва в дом на Невском.

— Успеем? — уточнила она. — До имения шесть-восемь часов. Или гвардейцы сумеют продержаться до нашего прибытия?

— Увидим, — ответил я.

Сюзанна что-то ощутила, женщины вообще чувствительнее людей, взглянула огромными тревожными глазами.

— Барон?

Я сказал смущённо:

— У меня как бы обязательства перед вашим отцом бдить и охранять. От всех, даже от себя. Очень не хочется, моё сердце просто рвется, но лучше вам вернуться в имение с Антуаном. Так ни одна собака не гавкнет.

Она сказала обиженно:

— Барон, вы так печетесь о моей репутации?

— Пекусь, — согласился я, — даже горю.

Я бросил взгляд в сторону моего автомобиля, возле него двое телохранителей из императорской стражи.

— Антуан, иди за мной.

Он оглянулся на Сюзанну, та, нечего не понимающая, что вдруг случилось, кивком разрешила, а когда мы с Антуаном подошли, я торопливо достал из автомобиля золотую саблю с такой же роскошной золотой перевязью, сунул ему в руки.

— Отдашь графине. Она знает, где её пристроить в особняке. А я подъеду позже, у меня тут небольшое, но очень-очень срочное дельце.

Он вздрогнул, я вижу с каким трепетом принял драгоценное оружие обеими руками, а я сел в свой авто и, уже не оглядываясь на ничего не понимающую Сюзанну, быстро вырулил на улицу.

Но успел увидеть, как гвардейцы, будто два огромных голема, последовали за испуганным Антуаном, Сюзанна в тревоге отступила к автомобилю и прижалась к нему спиной.

Невский проспект принял меня, как родного сына, прекрасная дорога, высокие дома заслонили от противного ветра, город аристократически чист, прям и полон хороших манер.

Я загнал автомобиль во двор, бегом поднялся в особняк. Сердце дрогнуло, на что лишь озлился, да что я такое, что уже боюсь встречи с этой сварливой дурой, сестрой Василия Игнатьевича? Да попадись она мне сейчас, с дороги все малость вздрюченные, я объясню ей всю марксистскую диалектику, но увидел лишь горничную, что тут же присела в книксене достаточно умело, чтобы полушария молодой груди виднелись в наилучшем дразнящем ракурсе.

Я поощряюще улыбнулся ей, девочка старается, но не останавливался, пока не добрался быстрым шагом до кабинета. Быстрый осмотр показал, что никто больше не пытался открыть хитро запертую дверь, я вошёл с облегченным вздохом.

— Шаляпин, — сказал я, — остаешься здесь и бдишь!.. Охраняешь дом и мою родню.

— Будет исполнено, — прогудел он мощным церковным басом.

Карницкий вполне может напасть на все мои точки разом, у него людей, больше, чем нужно, чтобы смести с лица земли крохотное имение барона вместе со всеми его людьми, имуществом и строениями, а также ударить по дому под номером девяносто шесть на Невском.

Обогнув стол, я шагнул в пространственный пузырь с такой скоростью, что даже успел упереться в стену, как мне показалось.

В основание шеи ударилось что-то тяжёлое, я едва не рухнул на колени, но в следующее мгновение выпал прямо в стену из серых гранитных глыб подвала моего дома в Белозерье.

Мата Хари, это она меня так приложила, уже помовает крылами перед тяжёлой дверью. Голова кружится, в ногах слабость, я торопливо захватил из потайного ящика горсть кристаллов, Мата Хари каркнула, имитируя злую и жадную ворону, быстро выхватила у меня из ладони самый крупный фиолетовый, дескать, тоже надо.

Похоже, не чувствует головокружения, правда, у неё и головы нет, вернее, она вся голова, так что сейчас торопливо вылетела наружу и сразу доложила, что в имении всё тихо, работы идут, гвардейцы упражняются, враг пока где-то очень далеко.

Я вышел быстро, впереди ещё часов шесть-семь до прихода армии Карницкого, перед особняком Перепелица ведёт мимо строем группу егерей.

Увидел меня, рявкнул:

— На командира равняйся!.. Стой, раз-два!

Егеря, чеканя шаг, остановились, Перепелица развернулся в мою сторону, вытянулся и молодцевато отдал честь. Глаза его выпучились, я запоздало понял, что смотрит на левую половинку груди, где на китель приколот Императорский Военный орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия — высшая военная награда Российской империи, правда, всего лишь четвёртой степени.

Глаза его совсем уж как у большого морского рака, он даже нервно сглотнул и сказал хриплым голосом:

— Ваше благородие!

Я помахал рукой ему и гвардейцами, что выныривали отовсюду и таращили глаза на орден. Ну да, девиз ордена «За службу и храбрость», его статус: высший военный орден за боевые заслуги. Награждают только за отличия в военных подвигах, никогда за службу, за выслугу или какие-то ещё достоинства.

Егеря из новеньких тоже не сводят взглядов с ордена, я ощутил неловкость, ишь как зачарованно смотрят, объяснил с неловкостью:

— Прилежно учусь. Государь Император вот лично приколол за тщательное и успешное выполнение заданий.

Перепелица икнул и повторил:

— Да-да, за тщательное выполнение… заданий.

Взгляд его всё ещё устремлен на орден, знает, шельма, что ордена, вручаемые за военные подвиги, имеют особое отличие — перекрещённые мечи и бант из орденской ленты.

Здесь и перекрещённые мечи, что означает, своими действиями вырвал у врага победу и принёс её нам, и бант, значит врукопашку уничтожил не меньше десяти врагов Отечества лично.

Я сказал Перепелице значительно:

— Всё это время я был на зимней сессии, понял?.. Я же скромный учащийся, не забыл?

Он дёрнулся, выпрямился.

— Ваше благородие, как можно!.. На занятиях вы были, на занятиях. И боевой орден дали за… успешные занятия, я так и понял! Учиться так важно, так важно для Отечества!

— Вот-вот, — сказал я с удовлетворением. — А теперь главное. Карницкий наконец-то собрался с силами и двинул всю армию. Наши люди, которые там, докладывают. Их там нет, но они всё видят.

Он кивнул, на лице полнейшее понимание, вот для чего и нужны егеря, их там нет, но они сила.

— Будут здесь через шесть часов?

— Да, — согласился я. — Но принимать бой на своей территории, это неизбежные разрушения и даже потери среди гражданских. Потому встретим их на подходах.

Он спросил быстро:

— Как насчёт упреждающего удара?

— Это обязательно, — заверил я. — Их всего несколько тысяч!.. А у нас уже больше сотни.

Ко мне подбежали Иван, Василий и Бровкин. Вместе с Перепелицей они весь мой офицерский состав, пусть не все успели побывать офицерами в армии, но здесь уже командуют, значит офицеры.

Тадэуш бросил ладонь к виску.

— К отражению атаки всё готово!

Я прислушался к докладу Маты Хари, сказал значительным голосом:

— Ихтамнеты докладывают, к нам идут тремя отрядами. Часть на грузовиках, часть на конях, эти тоже вязнут в болотах, но большинство пешие. Два отряда наёмников, третий — личная гвардия. У них и оружие получше, и вообще всё. А вот что впервые, так это артиллерия… Она отстаёт очень сильно, всякий раз с трудом вытаскивают из грязи.

— Это их сильно затормозит, — сказал Бровкин знающе. — Но без неё не начнут. Сначала обстрел ядрами, потом штурм.

Я прислушался к неслышимому им докладу крылатого ихтамнета, уточнил:

— Пушки у них новейшие. Три штуки. У них хорошая дальность стрельбы, в ящиках не чугунные ядра, а бомбы.

В глазах Перепелицы уровень уважения скакнул ещё выше, перешёл в почтение. Хорошие у меня ихтамнеты, если даже такое сумели выяснить.

— Мата, — сказал я мысленно, — займись пушкарями. Нельзя их допускать на дальность выстрела по зданиям. Боевой лазер у тебя уже не лазер, а вообще чёрт-те что, даже не знаю, зачем он тебе такой…

— Хай будэ, — сказала она сварливо. — Надо готовиться к войне с человечеством! Вы же такие хитрые!