Наследник огня и пепла. Том IХ (СИ) - Добрый Владислав

— Тогда куй, пока жарко, — сказал второй. — Но пусть выдолбит. Чтоб камень потом не отрёкся.

Ан прорычал:

— Веду я. Но совет слышу.

Я посидел ещё немного. Руку мне не пожали. Внятно не пообещали ничего, кроме пары сотен людей. Я мысленно прокрутил в голове обещанное мной. Вроде бы ничего лишнего не сказал.

И тут от соседнего стола встал долгобород. В рабочей одежде. Добротной, но потёртой. Он шагнул к нам:

— А часто ли бывает, что человек приходит в Великий Холл — и идёт, минуя стражу?

Мне не понравился его тон. В зале повисла тишина. Даже седобородые воины замолчали.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что этот человек⁈ — Ан встал. Его лицо потемнело. Не фигурально — буквально. Та кожа лица, что была видна вне бороды потемнела, и в его глазах сверкнуло то, что у других зовут яростью, а у долгобородов — готовностью действовать.

Но потертый не смотрел на него. Он смотрел на меня.

— Зачем ты пришёл?

Глупый вопрос. Я уже полчаса объясняю. Но я встал, медленно натягивая латную рукавицу. И ответил:

— Сказать, чтобы вы не притесняли людей. Не сгоняли с мест. Не отнимали дома. Не давали их грабить. Не убивали за попытку поставить мельницу. Чтобы горцы, живущие рядом с вами, не крали и не насиловали, прикрываясь вашим именем.

— Ты говоришь глупости, — зарычал Ан. — Мы и так не берём податей! Мы живём рядом с людьми, а не над ними. Как такие как ты, что сели на коней и теперь решили что выше ростом таких же как вы! Мы изгоняем только тех, кто отказывается от мира! Мы готовы платить за их кожу, мясо, ткань — железом и орудиями! Мы следим за горцами! А мельницы мы построим сами. Вы, люди, ничего не умеете…

— Так расскажите им об этом! — рявкнул я и грохнул рукавицей по столу. Удар был глухой, но сильный. Седобородые воины задвигались, потянулись к шлемам. По спине как будто холодным ветром после бани прошлись. Я запоздало испугался. Захотелось извиниться и больше не перебивать. Но продолжать хотелось ещё больше. — Объясните им! Напишите! Наймите глашатаев, пусть читают вслух! Пусть люди знают, что можно, а что нельзя! Пусть поймут, что вы не хозяева, а соседи! Что вы будете защищать, а не карать! Что платите — а не отнимаете!

Я сделал паузу и добавил:

— Лучше всего — освободите их от податей на три года. А потом просто… продлите.

Я задохнулся. Из меня будто выскочило что-то давно сдерживаемое. Я словно заново понял, где нахожусь. И поразился этому.

— Он всё сказал, — произнёс один из долгобородов без доспехов, сидевший за соседним столом.

— Теперь ему пора уйти, — ответил второй.

— Я знаю, — сказал третий. — Кого предложу я.

Иногда я не улавливал скрытого смысла. Всё же моё знание их языка не было совершенным. Ан посмотрел на меня.

— Мы сделаем, как ты сказал. Две сотни хирдменов. И ты дашь то, что обещал. Если попросим возможное — ты дашь. Но помни: мы помним. Даже когда люди забывают. А теперь иди.

Я не торопясь начал одевать латные перчатки. Слуги, что накрывали на столы и убирали с них, мне не помогали. Да и не положено в этом доме, где каждый должен знать, что носит на себе и зачем. Мы так и не договорились о цене за воинов. Спросить? Не стоит. Напишу письмо. Ан, как оказалось, их любит. Что-то нервный он сегодня. Я направился к выходу, откуда пришёл.

Через десять шагов я всё же обернулся:

— Почему вам просто не купить себе землю, если она вам так нужна? — и обвёл рукой Великий Холл. И стены. И свет, льющийся с потолка. И серебряные статуи в три долгобородских роста. — У вас же есть всё.

Ан смотрел на меня, как будто впервые за долгое время увидел человека, а не должника, союзника или врага.

— Продай мне Караэн, — сказал он.

— Я не могу, — ответил я. — Он не мой.

Ан усмехнулся. Грустно. Прямо как обычный человек.

— Как и я, — ответил он. Опять непонятно. То ли себе. То ли мне. То ли всем, кто был в зале.

Я постоял немного. Но он больше не сказал ни слова.

Я не спеша пошёл к выходу, слушая разговоры за спиной. Хотел подслушать, хотя бы краем уха зацепить, о чём они будут говорить. Увы. Как только я отошёл, они перешли на жестовый язык. Но потом Ан начал говорить громким голосом. Видимо, чтобы слышали все. Рассказывал, что когда Инсубры пришли сюда, то нашли пещеры, которые проточила вода с ледников на горе. И они усмирили эту реку, и теперь она даже крутит их колёса.

Я задержался у выхода.

— Вода мягкая, и всегда течёт туда, где ей удобнее, — сказал Ан. Я оглянулся, поскольку ещё не надел шлем, и сделать это было легко. И увидел, что Ан смотрит на меня. Он замолк. Подошедший от входа страж с могучей алебардой привычно хмуро мотнул бородой в сторону выхода. Я повиновался. Убедившись, что я ушёл, Ан продолжил, не подозревая, что я всё ещё могу разобрать его слова. — Люди такие же. Нельзя единожды придать им форму и ждать, что они будут хранить её, пока их не расколют. Так делаем только мы. Но можно направить их в нужное русло и если надо, они со временем сметут любую преграду. Надо просто сделать так, чтобы это приносило пользу и нам.

— Они обманут! — возразил кто-то.

— Да. Течи будут всегда. Пусть они вращают колёса наших камнедробилок, влекут нашу руду и пробивают путь в скалах. И за каждую их ошибку платить будем мы — своими жизнями. Починим. Сделаем лучше. Но мы научимся.

В этот момент круглая бронзовая дверь за моей спиной осекла шум голосов. Я подобрал Крушитель, пристегнул к поясу ножны с мечом. И отправился обратно. Теперь — под внимательным взглядом сразу четырёх стражников, которые вели меня к выходу. Уже на самой стене, ожидая своей очереди у подъемника, я увидел, как по долгобородам прокатилась волна радости. Многие из них закричали, что было для них совсем нехарактерно. Некоторые даже выдали коленца незнакомого мне танца.

— Что случилось? — спросил я у угрюмого стражника, который пустил меня внутрь. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Они выбрали Говорящего от Меча. Это Ан, — он тут же спрятал улыбку в бороду и мрачно нахмурился. — Тебе нечего здесь делать. И не нужно это знать. Уходи.

Глава 25

Зимний труд

После разговора с долгобородами я вернулся в Караэн. И первое, что сделал — отправился в Горящий Пик, даже не заезжая за стены города. И помирился с Адель.

Страстно — и несколько раз. А потом, уже утром, когда к нам принесли сына на аудиенцию, Адель мягко сказала, положив мне руку на плечо:

— Пора подбирать ему друзей и наставников. Думаю, обучать его владению мечом лучше с шести.

— Не рано? — удивился я. Впрочем, почему нет. Магна примерно с этого возраста и начали понемногу натаскивать. Без фанатизма, но всё же.

— И учителей, — сказала Адель. — Тех, кто вложит в его голову знания о мире.

— Ладно.

— Только не проси учёных мужей Университета. У них не хватит времени на двоих.

Так она, наконец, сказала, что снова беременна.

Уже одного этого хватило бы, чтобы признать год удачным. Но потом Вокула пришёл ко мне с проститутками. Не в смысле, что привёл толпу распутных женщин, а с планом.

Оказывается, храм Великой Матери в Караэне не просто проводил оргии — будь это так, там бы постоянно тусовались оголодавшие бедняки. Но там существовали… интересные «традиции».

В специально назначенные дни, то есть в праздники, можно было прийти в храм и потанцевать. Именно потанцевать. Возможно, голым. Это засчитывалось как проявление «уважения» к Богине. Но были и другие опции. Если ты хотел продолжения, особенно с партнёршей по танцу — следовало сделать некий взнос на храм. И вас отводили в специальные тёмные помещения, по сути — часть подземных ходов под Караэном, переоборудованных под… ритуальный бордель, чего уж там.

Это был бы просто забавный способ завуалированной проституции, если бы не то, каким образом культ Великой Матери набирал себе «сотрудниц». Это были… обычные женщины. Вокула сам был крайне удивлён, когда обнаружил, что через этот «ритуал» проходит сотни, если не тысячи женщин города и контадо. При этом, они не получали деньги — всё оседало в карманах жриц культа.