Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ) - Панарин Антон

Амбал нервно сглотнул и, подняв руки, сказал:

— Извините. Я хотел сказать, что у меня нет возражений.

— Вот и славно, — ухмыльнулся я и легонько постучал амбала по макушке стволом револьвера. — Выглядишь глупым, но под этой черепной коробкой явно скрываются отличные мозги. Что скажут остальные? Готовы поработать под началом Фёдора Воробьёва или устроим резню?

Оставшиеся три участника представления кивнули, косясь на меня. И тут в разговор снова вступил Федька.

— В таком случае вот ваше первое задание. Выгребайте все тайники и несите всё ценное сюда. Деньги, золото, картины. Всё, что Рыло, Тесак и Череп успели награбить за эти годы, — Федька обвёл собравшихся насмешливым взглядом и продолжил: — Ну и второе. Донесите до всех, в том числе до воронежских и краснореченских, что власть сменилась и теперь у нас нет тёрок с их бандами. Скажите, что Воробей готов ответить за всех железнодорожников своей головой, если потребуется. Захотят поговорить? Пусть приходят, — Федька качнулся на стуле и резко встал в полный рост, добавляя: — Свободны.

Кучерявый недобро зыркнул на Воробья, но ничего не сказал. И только Сергеич на секунду задержался и, покачав головой, бросил перед уходом:

— Ох, ребятки. Зря вы их отпустили. Скоро здесь соберётся вся банда, и конец вам.

— Алексей Сергеевич, не переживай. Мы знаем что делаем. Воробей и не из таких передряг выбирался, — хмыкнул я, и Сергеич ушёл, закрывая за собой дверь.

— Выбирался? — нервно спросил Федька. — А я бы сказал, что в такой заднице я даже близко никогда не бывал.

— Не писай в штаны, Федя. На тебе слишком дорогой костюм, — усмехнулся я и отправился заваривать новую порцию чая.

Ожидание затянулось. Прошёл час, второй, третий, а к концу четвёртого в дверь постучали.

— Войдите, — сказал я, и в кабинет заглянул чумазый рабочий завода.

— Ваше вашество. Там это, — замялся он, теребя в руках чёрную от сажи кепку. — К вам пришли, короче.

— Ну так пусть заходят.

— Боюсь, они здесь не поместятся, — ответил мужик и натянуто улыбнулся.

— Ладно, тогда мы выйдем сами, — и направился к выходу, махнув Федьке. — Господин Воробьёв, прошу за мной.

Мы спустились по стальной лестнице, прошли завод насквозь и услышали болтовню сотен глоток, доносящуюся из-за ворот. В приоткрытую щёлку калитки нас заметили, и тут же полетели оскорбления, адресованные нам.

— Выходите сюда, сучата!

— Я вырву вам кадыки!

— Да какие кадыки⁈ Вскроем им брюхи и заставим сожрать собственные кишки!

Услышав, это Воробей замер и нерешительно посмотрел на меня.

— Может, ну его на хрен? — пробормотал он.

— Нет, Федя. Осталось сломить последнюю преграду, и ты на вершине преступного мира. Идём. Если станет совсем уж опасно, то свисти в то, что я передал тебе недавно. Настало время показать свою силу. И ты это… расслабься, что ли, будь уверенней.

Я похлопал друга по плечу и первым вышел через калитку.

Толпа и правда собралась огромная. Навскидку тысяча человек. Все вооружены. Одни сжимали в руках холодное оружие по типу ножей, топоров, гаечных ключей и монтировок, а у других имелся огнестрел.

Я смело направился в центр толпы. Воробей же шёл за мной и изо всех сил старался держать невозмутимое выражение лица. А вокруг — оскаленные пасти, бряцание оружием. Все без исключения смотрели на нас с ненавистью. Но, как говорится, от ненависти до любви всего один шаг.

Как только от меня до ближайшего бойца железнодорожников осталось расстояние менее метра, толпа обступила нас со всех сторон.

— Ну всё, молитесь, щеглы, — выплюнул мне в лицо мужик лет сорока с носом в виде картошки и фингалом под глазом.

Я лишь улыбнулся и что было сил заорал:

— На колени, псы помойные!

Железнодорожники замолчали на секунду, и я заметил, как в глубине толпы рекрутёр осуждающе покачал головой, а после толпа взорвалась гулким смехом. Несмотря на всеобщее веселье, обстановка достигла максимального напряжения. Ещё мгновение, и нас прикончат. Ну а Воробей понял, что это конец, и что было сил дунул в свисток.

Все собравшиеся в ту же секунду рухнули на асфальт, корчась от жуткой боли, разрывающей барабанные перепонки, а вместе с ними и голову. Откуда я это знаю? Всё просто. Я испытывал то же самое что и железнодорожники, но должен был не подавать виду и продолжать невозмутимо смотреть на страдальцев, валяющихся у наших ног.

Чёртов Федька. Если бы я знал, что у него такие вместительные лёгкие, то попросил бы свистеть не более пары секунд, а так эта пытка длилась почти полминуты. От этого некоторые железнодорожники потеряли сознание, а остальные были близки к этому.

Наконец-то свист закончился, но в моих ушах по-прежнему пищало.

Воробей шикарный актёрище. Сделал вид, что всё идёт согласно его плану, и нацепил на лицо самоуверенную гримасу. Я же просто стоял и ждал, когда писк в ушах пройдёт. И лишь по одной причине. Железнодорожники ничего не слышат, как и я. А мне есть что им сказать.

Минут через пять бойцы начали приходить в себя и подниматься на ноги. В их глазах больше не было той уверенности, которая сияла недавно. Смесь страха и удивления — вот что они испытывали. Да и рекрутёр больше не смотрел осуждающе, в его глазах я заметил уважение. Решив, что все пришли в себя, я снова закричал так, чтобы все услышали:

— Слушайте сюда! Если бы Воробей захотел, то ваши тупые головы взорвались бы как переспелые арбузы!

Я собирался толкнуть устрашающую речь, но Федька взял инициативу в свои руки.

— Я лично порешил Черепа, Рыло и Тесак! Они решили, что сильнее всех, от чего и отправились на тот свет! — он обвёл толпу кровожадным взглядом и продолжил: — Посмотрите на себя! Вы всю дорогу шли за этими ублюдками — и много вы получили? Жизнь от грабежа до грабежа. Многие ваши друзья оказались либо на каторге, либо в могиле. И всё ради чего⁈ Ради куска хлеба⁈

Парень лет двадцати из толпы пришёл в себя и выкрикнул:

— И что в этом плохого⁈ Жрать-то хочется каждый день!

— Я это знаю не хуже твоего! — ответил ему Федька. — Ведь недавно я также боролся за жизнь, голодая и проклиная весь свет! Теперь я ваш лидер! И всё изменится! Со мной вы перестанете гибнуть ради чьих-то амбиций! У вас всегда будет кусок хлеба, ради которого не придётся лить кровь! — Воробей внезапно начал говорить тише, заставив собравшихся прислушиваться, — Слушайтесь меня, и всё будет в порядке. Иначе пеняйте на себя.

Повисла гробовая тишина. Железнодорожники размышляли, что делать дальше. Рискнуть жизнью и прикончить зарвавшегося мальчишку или прислушаться к его словам? Положение исправил Алексей Сергеевич. Он пробился через толпу и стал рядом с Воробьём. Поправив очки, он сказал:

— Мы служили ублюдкам, которые творили хрен пойми что! И посмотрите, к чему это привело? К войне, в которой погибли сотни наших! Воробей говорит дело. Да и человеком он выглядит серьёзным, — рекрутёр бросил взгляд на Федьку и, повернувшись к толпе, рявкнул, да так что эхо разнеслось по округе. — Я за него ручаюсь!

По толпе прокатилась волна шёпота, из которой я разобрал лишь разговор стоящих неподалёку:

— Сергеич поручился за парня?

— Какого хрена происходит?

— Так-то да малец дело говорит. Но можно ли ему верить?

— А тебе не пофиг? Если он пустозвон, то просто перейдём в другую банду.

— Если Сергеич его признал, то это что-то да значит. Думаю, можно попробовать.

— Не ну так-то я за! Пусть рулит! Если сделает всё, что обещает, я ему лично в ножки поклонюсь! — гаркнул всё тот же двадцатилетний парень.

В толпе появились десятки согласно кивающих голов. Одобрительный гомон нарастал, а после со всех сторон заголосили:

— А чё⁈ Пусть попробует!

— Хуже однозначно уже не будет!

— Да! Дорогу молодым! Старики уже натворили херни!

После последнего выкрика толпа дружно заржала. Федька расплылся в широкой улыбке и поднял руку вверх, призывая всех замолчать.