Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ) - Панарин Антон

— Федя, не переживай, — подошёл я к Воробью и положил руку на его плечо, заглядывая в глаза. — Скоро ты заработаешь лям и не один. Причём честно заработаешь. А если повезёт, то попадёшь в высшее общество. А пока нам нужно уладить один вопрос.

А вопрос был непростой. Нам предстояло встретиться с главами краснореченских и воронежских, а после заключить перемирие. Как хорошо, что любую проблему можно решить, если знаешь нужных людей.

Алексей Сергеевич организовал для нас встречу, перед которой я заехал к Никифоровичу. Старый был ушлым малым и в молодости отбывал наказание на каторге за то, что подделывал купюры. И сегодня его таланты снова пригодятся. Порывшись в подвале, я нашел записную книжку Тесака и передал её деду.

— Дед. Нужно скопировать этот почерк и написать следующее, — дал я ему задание.

Затем я передал деду листок, на котором было нацарапано:

«Лизочка. Скоро я стану королём Хабы. Прикинь? Я смог стравить друг с другом воронежцев и краснореченцев. А всего-то надо было прикончить десяток человек и выбросить их трупы возле цирка. Как только я добью этих идиотов, заберу тебя из столицы».

— Володька, эт чёт дело нячистое. За такое можно и перо под ребро, — дед посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Если не поможешь, то придётся идею с пекарней свернуть. И тогда Тамара поедет обратно домой… — нажал я на самую в данный момент болевую точку Никифоровича и замолчал, сверля деда взглядом.

В итоге дед сдался, махнул рукой:

— Хрен с тобой. Давай сюда свою писульку.

Спустя полчаса дед передал мне бумажку, на которой были выведены буквы рукой Тесака. Причём, идеально выведены. Я сомневаюсь, что хоть кто-то мог бы сказать, что это писал не сам покойный. А если спросят, кто такая Лизочка? То просто пожму плечами и скажу: «А мне почём знать? Наверное, кого-то в Москве подцепил».

Ближе к ночи мы с Федькой отправились на заброшенный склад в районе порта. Охрану с собой никто не взял. Явились только главы банд. Пятеро из выживших. В центре склада стоял круглый стол, освещённый лампой, висящей над ним. Когда мы заняли отведённые нам места, Федька начал рассказ.

— Спасибо за то, что согласились встретиться. Я Фёдор Воробьёв, новый глава железнодорожников, — представился он и тут его перебили.

— А старые куда делись? — спросил Хазаров Иван Викторович, глава воронежских.

— Старые кончились. Они развязали войну и сделали слишком много ошибок. Мне пришлось взять всё в свои руки и убрать их, — сухо сказал Фёдька и бросил на середину стола письмо. А вместе с ним и рюкзак с головой Тесака. — Вот, почитайте.

Рюкзак приоткрылся, и оттуда наполовину выкатилась голова Тёсарева, уставившись неподвижным стеклянным взглядом в потолок.

Хазаров взял письмо, ознакомился с содержимым и впал в задумчивость. Письмо кочевало от одного главы к другому, пока не попало в руки изуродованного шрамами краснореченца.

Он прочитал содержимое и зычно рявкнул:

— Почему мы должны верить какой-то писульке?

— Семён, успокойся. Я знаю почерк Тесака. Это он писал, — вступился Хазаров, затем сверкнул взглядом в нашу сторону. — Откуда у вас это письмо?

— Когда я убил Тесака, порылся в его столе и нашёл письмо. Он не успел его отправить, — пояснил Фёдор, за плечом которого стоял Сергеич.

— Алексей Сергеевич, а ты что скажешь? Мог Тесак такое написать или нет? — спросил Хазаров, с уважением посмотрев на рекрутёра.

— Всё так. Это почерк Станислава Альбертовича, — всмотрелся в записку рекрутёр. — Я его сразу узнал. К тому же он в последнее время часто говорил о том, что это наша организация должна править городом. Более того, я собственными глазами видел, как Тёсарев клал письмо в этот самый конверт.

— Выходит, что этот ублюдок обвёл нас вокруг пальца⁈ — прорычал краснореченец, смяв письмо в руке.

— Выходит, что так, — задумчиво сказал Хазаров, уставившись в пустоту. — Ну что я могу сказать? Пора заканчивать войну. Нет смысла лить кровь из-за этого ублюдка.

Шмыгнув носом, он плюнул на щёку отрубленной головы.

— Сука! — прорычал краснореченец.

Он достал револьвер и выстрелил в висок тесаковской черепушки. Я заметил, как напрягся Федька. Ему стоило огромных усилий, чтобы не подскочить от страха.

— Из-за этой мрази столько ребят полегло, — просипел краснореченец. — Отзываем войска. Возвращаемся на ранее оговорённые границы.

— Ты прав, Николай. Стоит завершить это бессмысленное кровопролитие, — вмешался в разговор старик-краснореченец, который до этого молчал. — В следующий раз будем умнее и постараемся не вестись на подобные провокации.

— Да если б не Мышкин… — прорычал Николай.

— Молчи, — осадил его старик. — Если наговоришь глупостей, то можешь оказаться в канаве с перерезанной глоткой. Сам всё знаешь.

— Да знаю я, знаю, — процедил уголовник.

— Что ж. Раз уж мы пришли к единому мнению, то давайте пожмём руки и отправимся по домам. Уверен, у каждого из нас прорва дел, — обратился ко всем Воробей, затем встал из-за стола и протянул руку Хазарову.

Выжившие главы банд обменялись рукопожатиями, и тут же достали телефоны, начиная обзванивать своих людей. Война завершилась. Правда, не полной нашей победой. Но это не проблема.

Я, конечно, мог их прикончить, вот только в железнодорожниках за нас рекрутёр, который помог подчинить шайку, а в других бандах у нас нет доверенных людей. Убей я лидеров, как бы потом контролировал их людей? Опять кровь лить и держать всех в страхе? Это вариант, но в таком случае мне самому пришлось бы постоянно удерживать власть в своих руках. А это слишком большая потеря времени и сил. Да и не хочу я руководить бандами. Я хочу в академию магии!

Ну ничего, как только разберусь с графом Мышкиным, всем группировкам придёт конец. Ведь только граф удерживает стражей правопорядка от того, чтобы прижать банды к ногтю. Мышкин умрёт, а в город вернётся закон, и бандам придётся легализоваться. А кто не сможет, отправится на каторгу.

Выйдя со склада, мы сели в личный автомобиль Воробья, который достался в наследство от Рыла, и поехали по домам. Сперва Алексей Сергеевич показал новые апартаменты Федьки, которые располагались в центре железнодорожного района и занимали весь верхний этаж пятиэтажного здания. Федька держал каменное лицо и всеми силами старался не прыгать от радости, увидев, какие хоромы ему достались.

Не желая мучить друга, у которого и без того выдались напряженные деньки, я забрал Алексея Сергеевича и мы направились к выходу.

— Владимир, знаешь, пока всё, что вы делали, выглядит крайне разумным, — улыбнулся Сергеич, когда мы спускались по лестнице. — Мне начинает казаться, что мы сработаемся.

— Я тоже так думаю, — доброжелательно улыбнулся я в ответ. — Самое главное, что война закончилась, и город может вернуться к мирной жизни.

— Можно один вопрос? — с прищуром спросил Сергеич.

— Конечно.

— Как ты подделал почерк Тёсарева? — хитро прищурился рекрутёр. — Филигранная работа, должен сказать.

— А-ха-ха, — захохотал я и потёр затылок. — Так вы заметили? Я уж было решил, что сумел провести и вас.

— Ну ты меня за лоха-то не держи, — подмигнул мне рекрутёр.

— Не держу. И вообще, я вам очень благодарен, — признался я. — Без вас это безумие не закончилось бы. А насчёт письма, есть один умелец. Если захотите, я вас с ним познакомлю.

— Обязательно познакомь, — глаза Сергеича заблестели. — И самое главное, больше никому не рассказывай о нём.

— Само собой.

Мы сели в машину, и сперва водитель отвёз домой рекрутёра, а потом и меня, но не в гостиницу и не в СОХ, а к дому Волконского. На этот раз проблем с охраной не было. Они без вопросов пропустили меня внутрь особняка и проводили в кабинет Юрия Алексеевича.

— Владимир! — воскликнул он, вскочив из-за стола. — Заходи родной! Как только я узнал, что Тесак мёртв, так сразу же вернулся в город! Знал бы ты, с какой радостью я встретил эту новость! Разве что шампанское не открыл. Ха-ха! Присаживайся.