Двадцать два несчастья (СИ) - Сугралинов Данияр

Остановился на двух вариантах: или в Кисловодске, или на берегу Балтики. Но главное правило при выборе санатория (нормального санатория), если хочется пролечиться, а не просто отдохнуть и расслабиться, — это искать место в глубинке, эдакое совдеповское.

Да, там не всегда есть ремонт в номерах (чаще нет), еда в столовой значительно ниже ожиданий, персонал смутно понимает, что такое сервис и довольно-таки креативно относится к уборке и обслуживанию клиентов, но зато там еще сохранились традиции советской курортологии и прекрасная медицинская база. Даже если ванны чугунные и слегка по бокам покрыты ржавчиной, а на массаж нужно носить свою простыню. Но эффект от лечения там на порядок выше, чем в современных «звездных» санаториях с усиленным комфортом и ежедневными пробничками фирменного шампуня и геля для душа. А цены, соответственно, ниже. И, выбирая санаторий, я готов терпеть ежедневный салат «Витаминный» на ужин, но зато пройти полный курс качественного профилактического лечения. Хотя в моем случае речь уже не о профилактике.

В аэропорт я прибыл в превосходном настроении. Вещей у меня с собой не было, даже багажа. Ключи, паспорт, мелочь и карточка в кармане. Честно говоря, я планировал кое-чего позаимствовать в бывшей квартире. Один мой портфель из кожи игуаны чего стоит. Или пуховик, который выдерживает температуру до минус пятидесяти и весит всего триста граммов. Я в нем на Эверест поднимался несколько лет назад. Хотя нет, пуховик не буду брать, он слишком приметный.

Так что в здание аэропорта я входил с предвкушающим видом победителя. А что, всего один перелет, и я на месте. А там по знакомому маршруту быстро домчусь домой. Ключ у меня запасной, считай, есть. Я прекрасно помнил, где я его прятал, потому что часто забывал на работе то очки, то ключи. Поэтому очки у меня были под рукой на каждом столе, в каждом портфеле, на каждой полочке — то же самое и с ключами: несколько штук были предусмотрительно заныканы в разных местах на всякие пожарные случаи.

Я уже прямо мечтал, что сейчас окажусь в своей родной квартире, осталось немного: пройти электронную регистрацию — багажа у меня все равно нет, затем на посадку, через все эти досмотры, выждать там определенное время, посидеть в самолете час-два, и я на месте.

Внутри я отмахнулся от предлагающих упаковать багаж двух хитрых частников и двинулся к стойке регистрации.

Когда дошла моя очередь, служащая взяла мой паспорт, провела его через электронный регистратор. Там что-то пиликнуло, женщина впилась взглядом в экран компьютера, а затем посмотрела на меня как-то не так.

— Минуточку, — сказала она сухим официальным голосом и нажала на кнопку.

Глава 22

Ждать пришлось минут пять, и все это время женщина за стойкой регистрации старательно делала вид, что что-то важное у нее на экране происходит, а сама она очень занята, прежде чем к ней торопливым шагом подошел мужчина в униформе.

Она что-то ему шепнула, и они уже вдвоем посмотрели на меня.

Я немножко занервничал. То есть, нервничать я начал раньше, но теперь стал еще больше.

— Что случилось? — напряженным голосом спросил я. — Что-то с паспортом не так? Ведь по внутреннему можно же летать, а я в Москву.

— Нет, нет, с паспортом все так, — пробормотала женщина, вильнула взглядом и опять неуверенно посмотрела на мужчину.

Тот откашлялся и сказал:

— Извините, но вы не имеете права покидать территорию города Казани.

— В каком смысле? — не понял я.

— Вы невыездной. В списках невыездных. И покидать территорию города не можете… — Я заметил, что он тоже старался не смотреть мне в глаза. — Извините, приносим свои извинения, но зарегистрировать ваш билет и посадить вас на рейс мы не можем, к большому сожалению.

Он даже выражался как-то топорно, коряво, но смысл был понятен.

— Обалдеть, — пробормотал я ошеломленно.

Москва, богатство, моя квартира, портфель из игуаны, которые я уже буквально нащупывал своими руками, — все это вдруг оказалось все зоны досягаемости.

— И что же делать? — растерянно посмотрел я на женщину. А потом меня осенило, и я прямо спросил: — Сверху команда пришла? Или прямо от Хусаинова, да?

Служащие смутились. Мужик тут же принял строгий и официальный вид и зло рявкнул:

— Не положено! Идите, мужчина, пока полицию не вызвали!

— Мужик, не задерживай! — закричали из очереди.

Там уже собралось довольно много народа. Люди теряли выдержку, дети пищали, какая-то старушка, потрясая клюкой, грозно взирала на меня и возмущалась, какая нынче молодежь пошла несознательная, лишь бы время отнять, а уже надо идти. Длинноногая девушка с надутыми губами капризно и визгливо говорила, что, дескать, теперь она точно не успеет в дьюти-фри закупиться. Толпа волновалась.

— Ладно, — хмуро сказал я.

Забрав паспорт и распечатанный электронный билет, я подошел к кассе, где продавали билеты.

— Мне нужно вернуть деньги за билет, — сказал я. — В другой раз полечу.

Кассирша молча взяла билет, паспорт, что-то там пошуршала и затем, покачивая головой, вернула все обратно.

— У вас невозвратный билет, — сказала она картонным голосом.

— Как невозвратный?

— Ну да, вот так. Вы, когда покупали, забыли галочку нажать о том, что билет можно потом сдать, и не доплатили страховку, поэтому мы не можем его принять.

— Черт, — озадаченно пробормотал я и отошел от кассы.

Растерянно, не зная, что делать, я остановился посреди аэропорта и долго так стоял, а меня обтекала толпа. Люди неслись с баулами, с телегами, нагруженными вещами, тащили за руки детей, вели родственников. Девицы с разноцветными волосами несли букеты цветов, гордо придерживая под руку своих кавалеров. Все были заняты, все куда-то летели. Один я стоял, как придурок, и не знал, что теперь делать.

Нет, понятно, что я формально прав. Наверное (все-таки я не знал всех Серегиных залетов). Но в той жизни я пожил достаточно, чтобы уяснить раз и навсегда одно: если настроил против себя влиятельного даже на местном уровне человека, кричать о своих правах смысла нет. Потому что здесь, на уровне края, области, республики, именно он и ему подобные — те, кому подчиняется закон. А не наоборот. А такой маленький человек, как Серега Епиходов, может только строчить жалобы.

Так что, здраво все взвесив, драться с ветряной мельницей за место в самолете я не стал. Нужно искать обходные пути, но какие? Лесом выбираться? Или на товарняке зайцем? С моим здоровьем?

Настроение, еще полчаса назад прекрасное, резко сдулось, я вышел из аэропорта. Еще и деньги потерял за билет. Вроде и сумма-то небольшая, но для казанского Сереги довольно ощутимая. Он, то есть я, мог бы на эти деньги несколько дней жить. Ну да ладно, прибавлю к общему счету, который предъявлю Хусаинову.

А вот за те деньги, за которыми я в Москву собирался, обидно прямо до слез, потому что это мои деньги, честно отработанные, и если сейчас что-то не предприму, я точно останусь без них. Стоит Ирине только вернуться.

Сидя в аэроэкспрессе, я всю дорогу печально смотрел на улицу.

В полном раздрае я брел по парку. На главной аллее, под старыми липами и кленами, сиротливо мокли под мелкой моросью лавочки. Чтобы чуть прийти в себя, я плюхнулся на одну из них, что поближе. Сидел, смотрел перед собой невидящим взглядом и все думал, думал. И вот что теперь делать?

Получается, у меня на данный момент нет совершенно никаких ясных перспектив. Понятно, что я очень и очень хороший хирург, и мои диагнозы, благодаря Системе, совершенны, но что толку от моих навыков и возможностей, если доверия ко мне ни у кого нет? Да, пока нет, но у меня и времени нет, чтобы это доверие восстановить или заработать. А так… да, можно было бы и документы слепить новые, а то и жениться по расчету, сменив фамилию, и карьеру новую начать в столице, а то и где-то в ближнем зарубежье. Но времени нет. Да и что-то внутри меня зарубилось прям не сдаваться, а вопреки всему подняться из грязи именно здесь. Ради Сереги, его погибшего ребенка и любимой женщины, ради его родителей.