Корпорация Vallen'ok 3 (СИ) - Хардин Сергей

— Так, — начал я вслух, обращаясь к пустой комнате, как к совету директоров. — Рабочая гипотеза: Амано — не спонсор, он заказчик. Кэзуки для него не партнёр, а расходный материал. Нервный, неуравновешенный, и… дешёвый.

Я откинулся в кресле, глядя в потолок, складывая в голове мозаику.

— Один вопрос: почему Амано? У него же есть власть, доступ, деньги. Зачем ему рисковать, нанимая уличного громилу? — Я хрустнул пальцами и продолжил. — Ответ: потому что есть работа, которую нельзя поручить официальным силовым структурам Vallen. Слишком опасная, слишком личная. Или… слишком грязная для самой корпорации.

Мысль зажглась, как лампочка. Я выпрямился.

— Он же действует в обход системы. Значит, у него свои интересы. — Я задрожал от возбуждения. — Или интересы его патрона, о котором никто не знает. Кэзуки — его тайное оружие. Немного глупое, но эффективное.

Я снова взглянул на застывший кадр. На лицо Амано, абсолютно невозмутимое. Вот оно. Его слабое место. Его секрет. Он должен скрывать эту связь ото всех.

И тут в голове родился план. Чистый, ясный, рискованный до безумия, но идеально соответствующий ситуации.

— Он любит действовать чужими руками, — прошептал я, и на моём лице появилась та самая холодная улыбка, от которой стало бы не по себе любому, кто её увидел. — Что ж, давай сыграем в эту игру.

План был не в том, чтобы напасть на Амано. И даже не в том, чтобы шантажировать его этой записью. Нет. Это было бы слишком прямо, слишком грубо. Он бы нашёл способ замять это.

Я взял блокнот и начал набрасывать схему. Стрелки, имена, возможные точки воздействия. Это была уже не оборона. Это была первая фаза наступления.

— Нужно быть точным, — бормотал я, заполняя страницу. — Один неверный шаг, и хана. Но если всё сделать правильно…

Я не договорил. Не нужно было. Момо, проснувшись от моего бормотания, подошла и положила голову мне на колено.

— Всё в порядке, девочка. — Я потрепал её за ухом. — Просто начинается самая интересная часть.

Я отложил записи. Флешка лежала рядом, словно ключ от тюремной камеры. Но теперь я знал, какую дверь им можно открыть, оставалось лишь провернуть ключ в замке.

Утро субботы выдалось на удивление скомканным, я решил было позволить себе подольше поспать, но Персик была иного мнения. Тяжело не проснуться, когда бульдог настойчиво сопит прямо тебе в лицо.

— Родная, — выдавил я из себя, — и что же тебе не спится?

Вопрос был риторическим, ведь в зубах у неё уже был её поводок. Наскоро собравшись, мы пошли на очень раннюю утреннюю прогулку. За прочими бытовыми делами я чуть не опоздал на встречу с семейством Сато. В личной жизни мне, пожалуй, тоже не помешал бы личный секретарь.

— В телефоне напоминания поставь, — вставил свои пять копеек мой внутренний голос.

И то верно.

Старушка Кийоко решила нас закормить, судя по количеству блюд на столе. Она никак не могла нарадоваться на то, что у неё снова отличные отношения с внуком. Судя по её словам, сын с невесткой тоже прекратили «холодную войну» и стали звонить, интересоваться её здоровьем. Как сказал Каору, в следующий отпуск его родители планировали посетить родной город и пожилую матушку.

После продолжительного завтрака бабуля попросила разрешить ей погулять с Момо, чему я был несказанно рад, ведь обсуждать успехи Каору с хронографом при ней было невозможно. Стоило ей выйти из квартиры, как лицо парня вмиг посерело и из груди раздался стон усталости. Только сейчас я заметил красноватые белки его глаз, очевидно, последние дни хорошо поспать ему не удавалось.

Каору отхлебнул чаю, его пальцы нервно забарабанили по столу.

— Представь, что вся Вселенная — это гигантский банк, — начал он, глядя не на меня, а куда-то в пространство перед собой, будто читая с невидимого листа. Его голос приобрёл лекторские, размеренные интонации. — Не хранилище денег, скорее банк причин и следствий. Энергия, материя, информация, всё имеет свой вес, свою стоимость и должно находиться в идеальном балансе. Невозможно просто взять и вычеркнуть событие из книги бытия. Его можно только… компенсировать.

Он поднял палец, ловя мой взгляд.

— Твои часы, Джун… они не машина времени. Они больше, как кредитный терминал. Самый опасный из когда-либо созданных.

Каору замолк, а его пальцы сомкнулись в замок, будто он пытался удержать нечто невидимое.

— Это самый важный момент, и ты его почти не замечаешь, — его голос стал тише, заставляя меня инстинктивно наклониться вперёд. — Ты думаешь, это «сохранение». Щелчок, вибрация, и ты готов к игре. Но это не игра. Это момент заключения сделки.

Он выпрямил спину, и теперь пристально смотрел на меня.

— В момент нажатия кнопки часы совершают не запись. Они совершают акт насильственного изъятия, вырывают кусок пространства-времени, именно тот миг, в котором ты находишься и фиксируют его в качестве незыблемого актива. Безупречный, замороженный, идеальный с точки зрения Вселенной «слепок» реальности.

Каору встал и начал медленно ходить из угла в угол.

— Но этот слепок не является копией. Это оригинал. Ты не сохраняешь свой момент. Ты закладываешь его, отдаёшь его безвозвратно в сейф Великого Банка, чтобы получить взамен кредит. Этот миг больше не твой. Он вообще ничей, он вне времени, как замороженный залог в самой надежной ячейке из всех возможных.

Он внезапно остановился и посмотрел на меня.

— А теперь самое главное. Ты слышал щелчок? Чувствовал, как воздух «дрогнул»? Ощущал тот самый стук в висках? Так вот, это не сигнал активации. Это боль. Боль самой реальности, которую надрезали и вырезали из неё кусок. Боль твоего собственного тела, которое в этот миг на квантовом уровне перестало принадлежать самому себе. Его состояние, его атомарная структура, всё это было изъято и законсервировано. Ты почувствовал физический акт заклада самого себя.

Он снова сел и продолжил уже шёпотом.

— И в этот же миг, пока твой «залог» помещается в ячейку, часы открывают для тебя кредитную линию. Они говорят Вселенной: «Смотри! У него есть безупречный актив! Он может брать в долг!». И Вселенная, видя этот идеальный, ликвидный залог, выдает тебе самый ценный ресурс — чистое, неиспользованное время. Право совершить ошибку.

— Но это право… — Я попытался вставить слово, но мой голос предательски дрогнул.

— Это право иллюзорно, — безжалостно перебил меня Каору. — Ты не получил ничего бесплатно. Ты лишь получил отсрочку. Отсрочку платежа за тот хаос, который ты сейчас совершишь. Твой «залог» в безопасности. Но ты — нет. Ты только что подписал заведомо убыточный контракт, где единственной валютой расплаты является твое собственное «я».

Каору замолк, его взгляд стал отстранённым, будто он видел не стену комнаты, а саму ткань времени, растянутую и искажённую.

— И вот ты получаешь его, — его голос был пронизан жалостью. — Свой кредит. Сумму на одолженном временном счету. И первый миг — это головокружение от свободы. Ты думаешь: «Вот он, мой шанс! Весь мир — песочница!». Но это самая опасная иллюзия. Ловушка, в которую ты попадаешься снова и снова.

Он медленно провёл рукой по столу, как бы очерчивая невидимую линию.

— Ты не гуляешь по будущему, Джун. Ты инвестируешь. Каждое твоё действие в этом отрезке — это не проживание жизни. Это безответственная трата взятого в долг потенциала. Ты не делаешь выбор. Ты совершаешь покупки, покупаешь информацию. Покупаешь победу, но вместе с ней и чужую боль или своё спасение. И с каждой такой «покупкой» твой долг растет. Не в деньгах. В информационной энтропии.

Каору нахмурился, его лицо исказилось гримасой научной строгости, смешанной с отвращением.

— Представь, что ты идешь по улице, и с каждым твоим шагом из тебя высыпается песок. Песок — это та самая чистая, одолженная временная энергия. Ты тратишь её просто на движение. А теперь смотри: ты говоришь слово и из тебя высыпается пригоршня песка. Ты принимаешь решение и снова целая горсть. Ты меняешь чью-то судьбу, а песок хлещёт из тебя потоком. Ты не просто идёшь. Ты оставляешь за собой нескончаемую песчаную бурю собственных необеспеченных действий.