Служанка для прокаженного лорда (СИ) - Вера Виктория

— Считай, что мы договорились, партнёр, — ухмыляюсь.

— Отлично, Кейн, тогда я подготовлю бумаги. Кстати, спрос на эти твои гирлянды превысил наши скромные возможности и пришлось устроить что-то вроде аукциона.

— И?

— Ставки оказались достаточно высоки, так что теперь, ты вполне можешь позволить себе выкупить небольшой корабль. И ещё… — он поднимается, закладывает руки за спину и делает несколько шагов по комнате. — Я тут поразмышлял над словами Тайли и решил вложиться в строительство нового портового городка в твоей долине. Но при условии, что ты выделишь мне восемьдесят артанов земли и позволишь контролировать здесь в столице торговлю твоей древесиной.

Чувствую, что с каждым вдохом в грудь проникает всё больше воздуха. Проблема денежных средств заставляла меня ощущать свою ущербность не меньше, чем слабость тела, но теперь всё это будто перестаёт на меня давить.

Делаю новый глубокий вдох.

— Если мы договоримся о деталях, Лайонел, то я приму твоё предложение, — стараюсь не показывать излишней радости.

У Лайонела репутация честного дельца, и если он возьмётся за дело, то мы оба получим немалые выгоды.

— Кейн, ты не пожалеешь об этом решении. Завтра же подготовлю все бумаги, — бросает взгляд на стремительно темнеющую за окном полоску света. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если сейчас я оставлю тебя, мне ещё нужно сегодня успеть кое-что сделать.

— Конечно. И ещё раз тебе спасибо.

— Ты тоже помог мне в своё время, Кейн, так что, надеюсь, теперь мы в расчёте, — ухмыляется. — Кстати, вот там омывальня, а если нужно позвать горничных, дёрни за этот шнур, — указывает на алую верёвку с кисточкой у изголовья кровати, затем коротко прощается и уходит в весьма приподнятом настроении.

Комната погружается в тишину, и в этой тишине всё моё внимание направлено на свернувшуюся в кресле тонкую фигурку. Тайли выглядит осунувшейся и от этого что-то болезненно царапает в груди.

Я должен встать.

Чтобы заставить тело слушаться, начинаю активно разминать руки и ноги. Постепенно боль в мышцах притупляется и мне удаётся сначала сесть, а затем и подняться, придерживаясь за мебель.

Медленно шаркаю в сторону омывальной комнаты. Там привожу себя в порядок и отираю тело прохладной водой. Можно было бы вызвать горничных и приказать подготовить горячую ванну, но сейчас мне не хочется видеть здесь посторонних.

Возвращаюсь в комнату, чувствуя себя уже гораздо бодрее, и направляюсь к большому креслу. Мысль о том, чтобы прямо сейчас утащить Тайли в роскошную мягкую постель, горит на кончиках пальцев и гонит по венам кровь.

Ещё шаг. Подхватываю её, вспоминая, насколько она лёгкая, и осторожно опускаю на шелковистые простыни.

— Кейн?

Замираю. И тону в широко распахнутых светлых глазах.

Глава 53. Путаясь в рукавах

Кейн

— Прости, не хотел разбудить тебя.

Нависаю над ней, опираясь ладонями по обе стороны от её головы. Тайли выглядит такой хрупкой и трогательной. Только сейчас замечаю её припухшие и слегка покрасневшие веки.

— Лайонел сказал, ты снова спасла меня, Тайли.

— Всего лишь не дала этим королевским умникам лишить тебя крови, — смущённо улыбается, и, немного поколебавшись, робко обхватывает себя руками.

Этим неосознанным жестом она будто выстраивает вокруг себя невидимые стены, и радость, вспыхнувшая в её взгляде, быстро вытесняет затаённая неуверенность. Я знаю, что причина этой неуверенности — я сам.

Я видел влюблённость в её глазах, но намеренно не говорил с ней ни о будущем... ни о чувствах.

Мне казалось, так было правильно. Я не был уверен, что выберусь из распрей с де Гарти живым. А раз так, то не стоило давать Тайли надежду… чтобы потом не пришлось эту надежду у неё отнимать.

Всё, что я мог сделать, это взять с Лайонела обещание позаботиться о Тайли, если меня не станет. Защитить её и найти достойного мужа. Хотя от мысли, что она будет с такой же нежностью касаться другого мужчины, мне хотелось выть.

Тайли не знает, но после предательства Изабеллы я ненавидел всех женщин. Я ненавидел и маленькую селянку, которая ворвалась в мой замок. Ненавидел и не мог удержаться от того, чтобы незаметно за ней следить. Я подолгу рассматривал её тонкую фигурку, изучал каждый поворот головы, то, как она устало заправляет за ухо выпавшую из косы прядь волос, то как греет дыханием озябшие руки.

Я следил за ней, и за эту слабость я себя презирал.

Я мечтал попробовать вкус её губ, но знал, что вздорная девчонка сбежит, стоит ей увидеть моё уродство. Это сводило с ума. И я ненавидел её ещё больше.

Я ждал её отъезда. Но когда повозка с ней и тем бесполезным столичным лекарем тронулась и начала удаляться, я стоял и смотрел ей вслед. Смотрел, пока она окончательно не скрылась за деревьями.

Я думал, с её исчезновением мне станет легче, но легче не стало.

В ту ночь я в полной мере осознал, что просто бессмысленно доживаю свои дни в одиночестве каменной башни… я не знал, сколько мне осталось, но отчётливо понимал, что скоро сдохну… от яда в собственном теле… или от отвратительной стряпни Фарие… так и не узнав, какой вкус у мягких губ маленькой селянки.

В ту ночь я злился на жизнь и на то, что яд слишком медленно поглощает моё тело. Будто нарочно издеваясь надо мной, и заставляя в полной мере ощутить собственную беспомощность и ничтожность.

А на следующий день она вернулась.

Вернулась и не побоялась ко мне подойти. Не побоялась коснуться искажённого уродством тела.

Верил ли я, что деревенская девочка способна помочь моему телу, хотя именитые лекари вынесли единогласный приговор? Нет. Я не верил. Я не настолько наивен.

Но мне было всё равно. Когда она была рядом, мне страстно хотелось жить. Жить, чувствовать её и вдыхать её запах. Ловить украдкие взгляды из-под пушистых ресниц.

На тот момент я уже забыл, что такое женская ласка, и каждое лёгкое касание прохладных пальцев слишком остро отражалось во всём моём теле.

Тайли что-то объясняла про ток крови. Мне было смешно. Она не понимала — чтобы кровь бежала быстрее, мне не нужны были сомнительные процедуры… достаточно было её самой.

Я хотел её до тёмных пятен перед глазами. В своих фантазиях я брал её много раз и радовался, что настоящая Тайли не может видеть мои мысли. Я боялся предать её доверие и боролся с внутренней тьмой… я прятал собственную похоть.

Единственная слабость, в которой я не смог себе отказать — узнать вкус её губ…

— Почему ты так на меня смотришь? — её тихий голос вырывает из мыслей.

Пару раз моргаю, сбрасывая наваждение. Похоже, я на какое-то время действительно утонул в её взгляде.

— Тайли… кхм… наш разговор на балу был прерван, — приходится прочистить горло, чтобы избавиться от хриплости и дать себе время собраться с мыслями: — В тот вечер ты решила, что я… не нуждаюсь в твоём присутствии.

Мне важно вернуться в тот разговор. Важно понять её мысли.

Я всё ещё продолжаю нависать над ней, но осторожно опускаюсь на локти, и теперь при каждом вдохе, грудь Тайли касается моей груди. От этого дразнящего касания по коже растекается сладкий жар.

Тайли смущается и отводит взгляд. Мне остаётся лишь наблюдать, как розовеют её скулы.

— Тайли, Лайонел должен был объяснить тебе, почему мы решили, что на том балу во дворце нам не стоило показывать наши отношения.

— А у нас… были отношения? — робкая улыбка, которой она маскирует затаённую горечь во взгляде. — Ты ничего мне не обещал, Кейн…

Её слова царапают.

— Не обещал. Но теперь хочу это исправить. Там на балу ты сказала, что не хочешь быть счастливой без меня. Я тоже не хочу, Тайли. И я обещаю быть рядом и заботиться о тебе и в свете, и во тьме, и в здравии, и в печали, — цитирую слова венчальной клятвы. — Отныне и до тех пор, пока небеса позволят дышать.

Её взгляд сменяется растерянностью, но грудь при этом вздымается выше и чаще.