По шатру пронесся удивленный шепот.
«Я не король. Я солдат. И я видел, к чему приводят короны и троны. К войнам, интригам и разделению. Байрон пожертвовал собой не для того, чтобы один трон сменился другим. Он умер, чтобы мы все стали равны».
Я сделал паузу, давая им обдумать мои слова.
«Ашену не нужен король. Ему нужны защитники. Много защитников. Каждый из вас, сидящий за этим столом, — защитник своего народа. А я… я буду первым среди равных. Не вашим правителем. А вашим Первым Защитником. Тем, кто пойдет в бой первым и умрет последним. Но не тем, кто будет сидеть на троне. Эту ошибку мы больше не совершим».
Мои слова повисли в тишине. Первым ее нарушил Таллос. Вожак волков громко, от души расхохотался, хлопнув ладонью по столу.
«Черт побери, Медведев, я знал, что ты не так прост! — он хищно улыбнулся. — Отказаться от короны! Такого в наших краях еще не бывало. Мне это нравится!»
Кларк медленно опустил венец обратно в шкатулку. На его лице не было разочарования. Скорее… задумчивость. «Республика… — произнес он, словно пробуя слово на вкус. — Государство, управляемое советом равных. Интересная концепция. Утопическая. Но, возможно, именно такая утопия нам сейчас и нужна».
Идея, брошенная мной, упала на благодатную почву. Они были готовы к ней. Война выжгла из них веру в старых богов и старых королей. Они были готовы попробовать что-то новое. Споры вспыхнули с новой силой, но теперь они были другими. Не о том, кто будет править, а о том, как править вместе. Как построить систему, в которой голос вожака волков будет весить столько же, сколько голос эльфийского дипломата.
Так, в простом походном шатре, на земле, пропитанной кровью героев, родилась Республика Ашен. И первым ее законом стала Хартия Свобод. Документ, который мы составляли все вместе, до хрипоты споря над каждой строчкой. Она отменяла рабство во всех его проявлениях. Она упраздняла кастовую систему террианцев. Она гарантировала свободу вероисповедания и равенство всех рас перед единым законом. Эпоха королевств, лордов и вассалов закончилась.
Вечером, когда последний делегат покинул шатер, я остался один. Я вышел на поле и подошел к камню. Солнце садилось, окрашивая небо в цвета мира и покоя. Я коснулся холодной поверхности гранита и перстня на своей руке.
«Ну что, Байрон, — тихо сказал я. — Кажется, у нас получилось. Не знаю, этого ли ты хотел. Но, по-моему, вышло неплохо».
Ответа, конечно, не было. Но мне показалось, что легкий ветерок, коснувшийся моего лица, был похож на одобрительную усмешку.
Сзади подошла Рита и молча взяла меня за руку. Чуть поодаль на крыльце дома я увидел всю нашу семью: Шелли, которая слабо улыбалась, глядя на закат, Грэга и Иди, стоявших рядом. Мы выжили. Мы заплатили страшную цену, но мы были вместе. Мир вокруг нас был в руинах, но это были руины старого мира. А на них нам предстояло построить новый. Вместе. И эта мысль впервые за долгое время не пугала. Она давала силы.
