Заложник (СИ) - Француз Михаил

Тишина. Полумрак. Спокойствие.

В какой-то момент, уже под самое утро, в «собачью вахту», как ещё принято называть это время, тихонечко и бесшумно отворилось небольшое окно комнаты. Окно, расположенное на десятом этаже отдельно стоящего здания корпуса центральной Петроградской больницы.

По палате протянуло лёгким, почти незаметным ветерком. После чего окошко так же тихо и бесшумно затворилось.

Довольно долгое время в палате совершенно ничего не происходило и не менялось. Всё было так же спокойно, размеренно и тихо.

А потом писк приборчика, его периодические сигналы стали ускоряться и звучать тревожнее. Ещё тревожнее. Потом полностью прекратились, слившись в громкий монотонно-тревожащий писк, свидетельствующий и оповещающий персонал больницы — дежурную бригаду медиков-реаниматоров о том, что сердце пациента остановилось. Перестало биться. Пульс исчез.

Не прошло и минуты, как палата наполнилась шумом, суетой, голосами и людьми в белых халатах и синих медицинский спец-костюмах, в масках и перчатках.

Сорок пять минут длились реанимационные мероприятия. Сорок пять минут всеми мыслимыми и немыслимыми средствами и способами врачи пытались вновь запустить сердце юноши. Не получилось. И через сорок пять минут им-таки пришлось констатировать факт смерти.

Группа реаниматологов вышла из палаты, на ходу стягивая с рук перчатки. Младший медицинский персонал отключил от тела приборы, вытащил трубки, отсоединил капельницу, накрыл тело белой простынёй вместе с головой. Затем тело перегрузили на специальную каталку и увезли в морг. В палате снова стало темно и тихо.

И лишь на пару секунд, в дальнем углу помещения показался-мелькнул высокий человеческий силуэт, впрочем, тут же снова переставший быть видимым. Потом приоткрылось окошко, дёрнулась шторочка. Снова закрылось…

Я жадно, с хрипом втянул в себя воздух, резко садясь в своей постели. Несколько долгих секунд потребовалось на то, чтобы сообразить и перестроиться к обстановке и резко изменившемуся восприятию.

— Джевахов!… — тихо и зло выдохнул я, сквозь сжатые зубы тихо, чтобы не будить окончательно, итак, уже заворочавшуюся жену. — Сссука!..

* * *

Глава 30

* * *

Ванная комната, в которую вошёл высокий стройный мужчина, которого, пожалуй, стоило бы назвать долговязым, была не то, чтобы, прям, роскошной, но и дешёвой её отделку и оборудование тоже не назовёшь. Хотя, а как могло быть иначе в одной из квартир преподавательского корпуса Царско-сельского Императорского Лицея? Ведь, здесь не только обучались Одарённые Дворяне, отпрыски самых богатых и влиятельных Семей Империи, но и обучали — тоже Дворяне. Тоже Одарённые. И тоже относящиеся к классу богатых и привилегированных.

Так что: площадь комнаты, как у целой средней квартиры в среднем городе, отделка белых стен лепниной и золотыми узорами, натуральный камень пола, приятные дорогие коврики под ногами, зеркала на стенах, односторонней прозрачности окно с видом на парки и озеро. Ну и сама ванна — длинная, просторная, стилизованная под старину, с золочением бортиков, стоящая на изогнутых кованных, и опять же, золочёных ножках в центре комнаты.

Длинная — индивидуальный заказ, дабы долговязый хозяин квартиры комфортно в ней мог поместиться весь, не поджимая колен к подбородку. Ну, он ведь мог себе это позволить!

Долговязый мужчина, с короткой стрижкой слегка курчавых жёстких чёрных волос, с хищным «кавказским» носом, с острым взглядом и без обычной своей лёгкой улыбки. Просто, усталый сильный человек, который уже успел переделать, не смотря на довольно ранний час, кучу дел, и которого ещё такая же, если не больше, куча дел ждала впереди.

Он был уже полностью обнажён. Всё его «одежду» составляло лишь перекинутое через плечо белое банное полотенце, которое он, подойдя, повесил на специальную вешалку рядом с ванной. После чего выключил воду — ванная уже достаточно наполнилась и нагрелась, чтобы можно было в неё с комфортом залезть и поблаженствовать десяток-другой минут, сбрасывая накопившееся напряжение.

Хотя… пожалуй, не совсем корректные слова: напряжение мужчина успел сбросить несколько раньше — когда зажал симпатичную горничную, пришедшую для уборки в его жилище. Ну а что? Самому ему, что ли в такой здоровенной квартире, какую ему выделил Лицей, убираться? Для такого его время слишком дорого стоит.

Горничная была, хоть и из простолюдинок, но чудо, как мила и хороша. Впрочем, в настолько элитном заведении, как Императорский Лицей, других и не бывает, уровень не тот, чтобы позволить себе такое.

«Зажал» — тоже не самое подходящее слово, в данном случае, ведь девочка была и сама не против общества статного, сильного, не уродливого Дворянина. Ведь это, шанс на дальнейшее улучшение своего социального и материального положения. Дворяне — люди щедрые: несколько подарков за несколько ярких ночей могут обеспечить всю дальнейшую жизнь девочки-простолюдинки, сделав так, что той не придётся больше никогда работать и заботиться о деньгах… если, конечно, она достаточно умна, нерасточительна, не жадна и… не болтлива.

Мужчина попробовал рукой воду, счёл температуру удовлетворительной и погрузился в ванну весь, целиком.

Он расслабленно опустил голову на специальный выступ ванны, вытянулся и прикрыл глаза.

Правда, через пару минут, его глаза недоумённо распахнулись, он попытался повернуться в сторону отворившейся (ранее закрытой на щеколду) двери в комнату.

Попытался. Вот только у него ничего не вышло — вода стала жёсткой, словно застывший цемент. Она держала его. Надёжно держала сразу всё тело, не позволяя даже голову повернуть.

Мужчина помрачнел, нахмурился. На лбу у него начала вздуваться жилка.

— Не стоит, Давид Дмитриевич, — раздался со стороны двери знакомый голос.

— Долгорукий? — задал вопрос пленник воды. — Твои шуточки?

— Мои, — не стал отрицать я очевидного. Тем более, мне целых пять «итераций» пришлось потратить на то, чтобы подобрать такой удачный момент для ловушки. Так, чего уж теперь отрицать.

Я прошёл от двери к ванной и опустил в воду поблёскивающую золотыми боками гранату с уже извлечённой из её взрывателя чекой. Под расширившимися глазами мужчины, запертого водой в ванне.

Граната медленно погрузилась в воду и опустилась прямо на центр груди мужчины, но скоба так и не вылетела, хоть её больше ничто и не удерживало. Ничто, кроме окружающей воды.

— Не дёргайтесь, Давид Дмитриевич. Граната — Артефакт, и «волевой» и «стихийный» «покровы» пробьёт гарантированно. Я проверял. Замедлитель из неё убран, так что трёхсекундной задержки взрыва не будет. Если я потеряю сознание или окажусь не способен контролировать воду, она взорвётся… Да и сама вода, как вы могли бы уже заметить, сильно спрессована — при утрате мной контроля, примет свой естественный объём и разорвёт вас на куски.

— Ты пришёл убить меня? — смешалось удивление, недоумение, напряжение и непонимание в его голосе.

— Я пришёл поговорить, Давид Дмитриевич, — поправил его я. — Если бы мне нужна была ваша смерть, то ваш полностью растворённый труп уже утекал бы по канализации в сторону городских очистных сооружений. Вы же не хуже меня знаете, кто самые эффективные убийцы среди Одарённых. Не только Воздушники, — с намёком закончил я.

— К чему тогда этот фарс с гранатой? — прищурился Джевахов, а это был именно он.

— К тому, чтобы разговор состоялся и не был прерван разными неприятными обстоятельствами типа отравленного воздуха или эмболии в сердце.

— Воздействие на внутреннюю часть организма Одарённого другим Одарённым невозможно, Юрий — ты плохо слушал на занятиях.

— ПРЯМЫЕ воздействия невозможны, — поправил его я. — А такой специалист, как вы, должен знать всё и о Непрямых.

— Я не понимаю тебя, Юр. Чего ты от меня хочешь?

— Только одного: кто заказал моё убийство? Кто и зачем? Скажите мне, и я уйду.