Заложник (СИ) - Француз Михаил

— А граната останется? — хмыкнул он.

— Заманчивый вариант, но нет. Я действительно не стану вас убивать и освобожу.

— Как-то с трудом верится, учитывая, какие неприятные последствия может нести для тебя моё выживание, если всё именно так, как ты сейчас думаешь.

— Ничуть не более неприятные, чем в случае вашей смерти, — пожал плечами я. — Итак, кто и зачем?

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — спокойно ответил Джевахов.

— Мне перейти к пыткам? — так же спокойно произнёс я, а мизинец его левой ноги начал ощутимо пощипывать контакт с «кислотой». — Начнём с конечностей? Или сразу с… конца? Мне ведь, как вы понимаете, уже всё равно, я полностью «отмороженный» и терять мне нечего.

— Эй-эй! Юра, погоди! Ты совсем уже, что ли⁈ — забеспокоился и задёргался мужчина, когда пощипывание сместилось с его пальца на указанную ранее часть тела.

— Именно, что «совсем», — показал своё лицо в поле видимости его неподвижно зафиксированной головы я. — Вы — профессионал, Давид Дмитриевич, должны понимать, когда шутки уже кончились. Так: кто заказал и зачем?

— Да не было никакого заказа!

— Не верный ответ, — произнёс я, а пощипывание должно было смениться болью. Пока что терпимой.

— Стой! Стой! Я скажу! Не надо!

— Отлично, я слушаю, — жжение отступило. Не ушло полностью, ведь поверхностное повреждение кожи уже произошло, но и развиваться, усиливаться перестало.

— Не было никакого «заказа»! Я «налево» не работаю.

— Тогда что? Я ведь прекрасно понимаю, что вы профессионал, Давид Дмитриевич. И никаких личных мотивов у вас не было. Не считать же мотивом «ревность» вашу Екатерины Васильевны ко мне. Уверен, весь Лицей о её похождениях не первый год судачит. Ни за что не поверю в такую или подобную такой глупость.

— Не было заказа, — повторил Джевахов. — Приказ был. Я служу в Охранном отделении, Особый Отдел.

— Ликвидации, значит, — вздохнул я. — Честно говоря, что-то подобное я и предполагал. Настоящий ваш Ранг?

— Витязь.

— Позывной?

— «Горец».

— Задача в Лицее?

— Ликвидация детей тех Князей, которые решатся на выступление против Императора.

— Значит, всё-таки, «заложники»… — снова вздохнул я, пододвинул к себе поближе стул и сел на него.

— Естественно, — ответил Джевахов. — Какой ещё смысл выдёргивать сюда из Семей Одарённых отпрысков? Как будто дома их хуже обучат Одарённые родители, чем здесь.

— Но, «обучение» же всего пять лет? Как потом? — нахмурился я.

— Потом принимается Присяга. И идёт военная или гражданская служба. Тоже… под присмотром.

— И Князья соглашаются?

— Они все — так же давали Присягу, — последовал ответ. — Да и… у Императора есть, чем надавить на каждого из них. Сдержки, противовесы — сам понимаешь.

— Понятно, — хмуро ответил я, хоть и не стало мне до сих пор понятнее на самом-то деле. Наоборот, вопросов только прибавилось. — Значит, меня убить приказали?

— Да, — ответил Джевахов. — Ты должен был умереть ещё вчера — но ты не ночевал в Лицее. А искать тебя по всему городу — не моя задача. Моя территория — Лицей.

— Или больница, — мрачно добавил я.

— Ну, может быть, — подумав, согласился тот. — Если такое указание будет.

— Понятно, — снова произнёс я, просто, чтобы что-то произнести. Ни хрена мне всё ещё было не понятно. — Ты один «особо-отдельщик» в Лицее?

— Не думаю, — после небольшой паузы ответил Джевахов. — Должны быть и другие. Но я не знаком с ними. Не знаю, кто они и под какими «легендами» — предосторожность на случай провала.

— Ты так и не ответил: зачем? Зачем меня убивать?

— Да мне-то по чём знать? — удивился Джевахов. — Мало ли какие там вверху проблемы у твоего отца с правящей Семьёй появились? Может, заговор какой зреет, может наглеть стал слишком старый Московский Князь? Может, усилился слишком? А может: два Гения в одной Семье одного поколения — это слишком много и слишком опасно? Мне почём знать? Или ты думаешь, мне докладывают? Я приказ получил — приказ исполняю, лишних вопросов не задаю. Не любят в «охранке» лишние вопросы…

— А кто знает? Кто приказ передавал?

— Не получится, — улыбнулся Джевахов.

— Что у меня не получится? — не понял я.

— Не получится по всей цепочке наверх пройти. Я приказ в зашифрованном виде по электронной почте получил. Не знаю я, кто именно его отдавал, и где искать его: правила работы «Особого отдела». Если что — меня нет и не было. Официально, под запись, я и слова не скажу. А, даже, если скажу — тебе ответят, что я всё напридумывал и к «охранке» никакого отношения не имею. Сам понимаешь… доказательств никаких — пытай не пытай, я действительно ничего и никого больше не знаю.

— «Мы те, которых нет», — мрачно процитировал одну старую песенку мира писателя. Старую, но до сих пор, актуальную… в специальных военных частях.

— В точку, малыш, — улыбнулся Джевахов. — Что теперь делать будешь?

— Ничего, — ответил я, заставляя воду вытолкнуть гранату на поверхность, где я её аккуратно подхватил и чеку обратно в запал вставил. — Уйду, как и обещал.

— И даже оставишь меня в живых? — удивился мужчина.

— Оставлю, — кивнул я, поднимаясь со стула. — У меня к тебе злости нет — ты совсем не больно убиваешь. Как ты это делаешь, кстати? Настолько незаметно?

— Как? — задумался Джевахов. — Довольно просто: медленно и постепенно уменьшаю концентрацию кислорода в воздухе, что вызывает нарастающую сонливость, не вызывая удушья. А потом добавляю в воздух небольшую концентрацию специальных препаратов без вкуса и запаха, которые действуют сразу и как снотворное, и как анестетик. А дальше: вхожу и ввожу наркотик, организуя и имитируя банальный «передоз» — самая неподозрительная причина смерти для вырвавшегося из-под родительской опеки «золотого мальчика». Если кто, что и поймёт, то, всё равно: официального расследования не будет. И в прессе вопросов — тоже.

— Понятно, — нахмурился я, пытаясь придумать, как от подобного вообще можно защититься. Пока что ничего умнее «дыхательной маски» на лице в голову не приходило. Препараты, в конце концов, можно и отфильтровать, какие бы они «безвкусные» не были, но вот как «отфильтровать» понижение уровня кислорода⁈ Это вопрос. Вопрос, на который ещё только предстоит отыскать ответ в будущем.

А сейчас. Сейчас я ушёл из квартиры Куратора своей группы, не прощаясь. Оставив его живым, целым и свободным. К чему мне его смерть? Ведь, если это действительно приказ, а я почему-то Давиду Дмитриевичу верю, то одним исполнителем больше, одним меньше — сути проблемы не изменит. Тут не исполнителей отстреливать надо, а что-то более радикальное и «несимметричное» предпринимать. Вот только, что?

Занятый этими мыслями, я даже не сразу заметил, что ноги плохо слушаются. Что ступеньки как-то слишком быстро приближаются к лицу. А в следующий момент, я открыл глаза уже в кровати с женой, в комнате Адлерского отеля в мире писателя — Джевахов действительно профессионал: чётко всё сделал. Не пришлось мне придумывать и искать способ самоубиения для перескока в следующую «итерацию». Собственно, ради этого я его живым-то и оставил — он, как уже говорилось, не больно убивает. А это, в моём случае, действительно стоит ценить в человеке!

* * *

Глава 31

* * *

И вот он настал — Алинин «идеальный день»!

Два утренних часа после пробуждения я забрал себе, а вот после, с половины десятого утра, был уже полностью в её распоряжении и совершенно безропотно делал то, что было ей запланировано.

Мы ездили на студию: записали там песню — «Мой рок-н-рол», как и в прошлый раз, только справились ещё быстрей и, как мне думается, ещё качественней. Заезжали в ювелирный салон — купили там ей кольцо.

Провели несколько деловых встреч с какими-то нужными для продолжения нашей раскрутки и продвижения наших песен представителями местной музыкальной индустрии, которых я опять не запомнил. Вроде бы, условия удалось выбить немного лучше, чем в прошлый «идеальный день», да и лиц прибавилось.