Вторая молодость Фаины (СИ) - Хайд Адель

Я удивилась, что граф Горелов такой жадина, но Анна реабилитировала графа в моих глазах, сказав, что это она сама купила самые дешёвые билеты, чтобы сэкономить.

Но теперь Анна ехала с нами, и была внесена в список начальника поезда, как моё сопровождение.

До Петербурга было ещё три больших остановки. И на каждой остановке к нам подходил ротмистр Диваев. Что любопытно, и характеризовало это девушку с приятной стороны, Анна никак не реагировала на улыбчивого офицера, продолжая заниматься Полинкой.

И я, честно говоря, думала, что, ротмистру пора бы уже было либо понять, что его не хотят видеть, либо обидеться, когда я очередной раз отказала ему в том, чтобы он подсел к нашему столу, и в очередной раз сказала:

— Простите, Айдар Абубакирович, но не ждите от меня приглашений, я не буду приглашать вас в наше купе.

Я думала, что он обидится и перестанет подходить, но я ошибалась, как только поезд останавливался, он стоял возле нашего вагона.

До Петербурга оставалось несколько часов. Как и обычно в дороге, самые последние часы всегда даются тяжелее всего. Но благодаря тому, что я наняла Анну, время у нас прошло весело, и мы даже не заметили, как въехали на центральный вокзал Петербурга.

За два дня до отъезда я отправила срочным почтовым курьером письмо Алексею Порываеву, что еду, и указала дату отправления поезда. Если честно, не рассчитывала на то, что Порываев меня встретит. У меня даже не было уверенности, что он в Петербурге, ведь у него и в Москве большая фабрика, но когда мы вышли из вагона, то первым, кого я увидела на перроне, был Алексей Порываев.

Я удивилась, ещё раз взглянув на него, вот вроде знаю точно, что правнук крестьянина. А смотрю, стоит высокий, стройный, ноги длинные, светлые волосы уложены в прическу, трость… И не скажешь, что дед в земле ковырялся. Порода видна. И тут же вспомнила князя Дулова, который был небольшого роста, с кривенькие ножки, одутловатое лицо… Как так получается?

— Здравствуйте, Алексей, — сказала я. — Очень рада, что вы нас встретили.

— Ну как бы я мог поступить иначе, Фаина Андреевна? Я, честно, не ожидал, что вы приедете в Петербург. Да ещё в такой замечательной компании, — улыбнувшись, он наклонился к Полинке и вручил маленький букетик.

А я даже обрадовалась, что он этот букетик передал ей. Полинка немножко покрутила букетик в руках, и отдала мне.

— Как бы я мог, Фаина Андреевна, вас не встретить? Рад, что вы приехали. Надеюсь, что вопрос не настолько серьёзный, чтобы расстраиваться?

— Э-э… Алексей Сергеевич, вопрос важный, но именно поэтому, не готова его обсуждать здесь, на перроне.

— Да-да, конечно. Кстати, просьба ваша, в том, чтобы снять вам апартаменты исполнена. Пойдёмте, — и Алексей показал в направление выхода с перрона, — у меня экипаж возле вокзала. Отвезём вас туда, где будете проживать. Снял пока на месяц, — сказал Алексей.

— Отлично, — обрадованно ответила я, — думаю, что на месяц вполне достаточно.

— Там можно будет продлить, если понадобится,— добавил он.

В Питере было тепло и пыльно, я поморщилась, прикрывая лицо платком, а Алексей сказал, что давно не было дождей, а город каменный, вот пыль и летает.

От вокзала было не так далеко, доехали мы буквально минут за десять, по дороге я даже узнавала некоторые улицы. Доходный дом располагался на пересечении с Большой Садовой, в тихом переулке, сам дом был невысокий всего в три этажа. Наши апартаменты располагались на втором этаже. Было там три спальни, одна гостиная и кухня. Вообще просто отлично.

— Хозяйка сама готовит, — сказал Алексей Сергеевич, — и если вам понравится, то будут вам приносить, накрывать завтрак, обед и ужин. За это, конечно, идёт отдельная плата.

— Так это вообще прекрасно, — сказала я, потому как уже успела подумать, глядя на кухню, что, может быть, нужно нанять кухарку, потому что я пока с этими плитами сама точно не справлюсь. Но если нам действительно хозяйка будет готовить так, что это будет съедобно, то мы с удовольствием этим сервисом воспользуемся.

С Алексеем для разговора договорились встретиться сегодня же вечером. Мне очень не хотелось откладывать этот разговор, потому что было ощущение, что каждый день «приближает катастрофу».

Я думала о том, что кто-то из крестьян или вообще чужаки найду хотя бы один самородок, и тогда… что будет тогда я пока предпочитала не думать.

Поезд прибыл в Петербург рано с утра, поэтому у нас был весь день на то, чтобы и к квартире привыкнуть и вымыться, и отдохнуть.

Когда мы стояли на перроне, я видела, как ротмистр Диваев посмотрел в нашу сторону, но, увидев, что нас встречают, подходить не стал. Это меня порадовало. Почему-то он был мне неприятен, может, из-за своей странной навязчивости. И я понадеялась, что то, что Алексей нас сразу увёз, не даст возможности ротмистру узнать, где мы поселились.

Касательно вечерней встречи Алексей спросил, где бы я хотела поговорить, у него в конторе или в ресторации. Но я попросила его приехать сюда, в квартиру, потому что мне с моим разговором и с моими камушками в шкатулке нужна была полная приватность.

Мы остались разбирать вещи, а Алексей откланялся и вышел из дома. И ни я, ни он, никто из нас не заметил того, что на лавочке в сквере напротив доходного дома сидел, раскуривая папиросу, ротмистр Диваев. Он увидел, что Алексей Порываев вышел, немножко ещё посидел, посмотрел на окна, затушил папиросу, и только потом ушёл из сквера.

Глава 46

Особняк купца Порываева на Моховой, 23

— Алёша, присядь, послушай, ну куда же ты всё время летишь, окаянный, — к Алексею в Петербург из Москвы приехала матушка Агриппина Александровна.

Сказала, что навестить, но было у Алексея подозрение, что снова матушка сватовство затеяла. Он от этого из Москвы и сбежал, но разве же сбежишь, если мать решила сына во что бы то ни стало женить.

Мать Алексей Порываев любил и уважал, хотя она и не была очень образованной, но, когда отец практически разорился, и чуть было не обанкротил дедовский бизнес, то именно она взяла на себя управление, и добилась пусть не фантастических прибылей, но сумела удержать предприятие, созданное дедом, на плаву и не отзывать Алексея из-за границы, где тот учился.

И ведь дотянула до того времени, когда Алексей вернулся и взял на себя управление предприятием.

О женитьбе мать заговорила не сразу, дала возможность Алексею несколько лет освоится, да «погулять». Хотя «гулять» Алексею было некогда, он сразу с размахом «выступил» в купеческих кругах, и не прогадал, поэтому и времени свободного не было на «гулянки». И, глядя на то, как сын «убивается», мать и решила, что надо ему жениться.

И начались, особенно по выходным, обеды в доме, какие только купцы не приходили, известные и не очень, но всех их объединяло одно, у всех были дочери, у кого одна, у кого две и больше.

Одна ему даже понравилась, не такая юная, как остальные, и, когда в оранжерею её повёл, то она даже разговор поддержала, азы экономики знала, сразу было видно в лёгкости не растили, действительно помогла родителю.

Но, взглянув на Алексея, она честно ему сказала:

—Откажитесь от меня, Алексей Сергеевич, я другого люблю, ещё немного и стану старой девой, глядишь отец и даст разрешение.

И спустя два года Алексей с удивлением прочитал в газете, что дочь купца Елисеева, Елизавета Александровна вышла замуж за никому неизвестного Ивана Яковлевича Фомина.

Как Алексею удавалось, не обижая матушку, избегать брака, он и сам порой удивлялся, но вот уже пятый год матушкины попытки его «оженить» успехом не увенчались.

— Сядь, Алёша, — повторила Агриппина Александровна

Алексей, который вышел заранее, чтобы пешком прогуляться до доходного дома, где поселил Фаину Андреевну, вздохнул и присел за стол напротив матери.

Мать улыбнулась:

— Ну, наконец-то, Алёша, послушай, я же вечная.