Тьма. Том 6 (СИ) - Сухов Лео

В проулке, где подбили броневичок, тоже шла перестрелка, хоть и вялая. Наши даже своё орудие развернули к особняку. И всё-таки достали тех негодяев, кто пытался обойти со стороны площади и залезть через парадный вход.

Мы с Авелиной, проигнорировав требования Давида, укрылись не в подвале, а в покоях, временно отведённых для хранения ценностей. Тем более, я по-прежнему надеялся восстановить защиту и помочь «ирбисам».

Однако не успел.

Сначала раздался стрёкот со стороны Ишимского кремля. Это присоединились к бою три вертолёта. Они то возникали над крышами домов, поливая нападающих свинцом, то исчезали, когда их пытались достать ответным огнём.

Практически вслед за ними примчалась и первая машина с городовыми.

А потом этих машин становилось всё больше и больше… Пока улицы вокруг не превратились в один сплошной ковёр, мигающий синим и красным.

Возможно, кого-то из нападающих даже пытались взять живым. Однако те отстреливались с обречённостью приговорённых к смерти. И отстреливались они из автоматов, явно не испытывая недостатка в патронах.

Тем радостнее была новость, что один из десятков «ирбисов» всё же сумел взять живого языка. Мне очень хотелось узнать, какая сволочь опять на меня напала…

Поэтому на вопрос Давида, что делать с пленным, я ответил коротко:

— Тащите в подвал. Сам им займусь…

— Может, не надо, ваше благородие? — нахмурился глава охраны.

— Федь, не надо! — попыталась остановить меня Авелина.

Но я в ответ лишь мрачно посмотрел на обоих. И, видимо, было в моём взгляде что-то такое, что заставило их замолчать.

— Тащите в самый-самый подвал, — приказал я. — Пленного раздеть, облить водой и чуть-чуть обработать…

Вернувшись в покои, я поспешно натянул одежду, которую не жалко, а затем поспешил вниз.

Андрей служил много и долго. И за время работы многому научился. В том числе, и тем методам допроса, которые в этом мире почти не применяли. Не по причине человеколюбия, конечно, а потому что здешнее человечество больше воевало с отродьями, а не друг с другом.

Нет, войны случались, само собой. И между ведущими странами были заключены соглашения об отношении к пленным. Их не убивали, лечили, кормили… Ну и допрашивали, само собой.

Однако то, что собирался делать я, здесь либо уже забыли, либо ещё не открыли… Что такое быстрый полевой допрос, в этом мире не знали. И, возможно, к лучшему.

Пленник раскололся за минуту. Он не был борцом за идею или веру. Его не отягощали идеалы или мораль. Он был простым бандитом. И даже готов был сдохнуть во время штурма.

А вот умирать мучительно и долго готов не был.

Мне хватило полминуты, чтобы накидать ему перспективы. А заодно продемонстрировать свои методы общения, хотя они мне и самому были донельзя противны. Не буду скрывать: я бы по отношению к себе такого не хотел.

Голый, мокрый, замёрзший и предварительно избитый… Пленный бандит очень быстро узнал, что такое «чувство неуверенности, нарастающего беспокойства и страха». И практически сразу заговорил, да так быстро и честно, что я только успевал задавать вопросы, записывая всё на диктофон в трубке.

И картина, с его слов, вырисовывалась очень странная…

Этот бандит ничего не знал про тех, кто напал на меня в прошлый раз. Он был уверен лишь в одном: это был вовсе не лихой люд, а некие мутные люди, прибывшие в город откуда-то с севера и тут же поехавшие к особняку.

Сам же бандит принадлежал к ватаге Хандрыги, которая орудовала к востоку от Ишима. После удачного ограбления нескольких мелких деревушек, ребята искренне поверили в себя. Ну то есть захотели настоящего богатства, а не тех копеек, что перепадали при мелком рэкете и грабеже.

Они захотели клад Лампы.

Целый месяц банда Хандрыги сидела по кабакам и местным притонам, вызнавая про меня всё, что только можно. Даже приставили пару человек за особняком наблюдать.

Тут-то Хандрыга и столкнулся с конкурентами, которых оказалось ещё целых две банды. А поскольку клад в их глазах был сказочно огромен, то решили не жадничать. И на дело идти всем многочисленным составом.

Конечно же, Хандрыга планировал убрать конкурентов после получения клада. Я был уверен, что его подельники замышляли то же самое. Однако пока что все три банды действовали совместно.

Сдерживали их лихие порывы лишь два фактора: охрана особняка и пристальное к нему внимание властей. Что могли сделать бандиты с десятком пистолетов и шестью ружьями? На автоматную очередь с ножом и дубинкой не ходят.

Всё изменилось сегодня вечером, когда одному из главарей донесли о продаже крупной партии воинского вооружения. Я дотошно вызнал, кто, когда и при каких условиях сообщил бандитам о сделке. Униженный и замордованный, пленник, кажется, вспомнил даже то, что успел позабыть.

Для бандита всё произошедшее было, как во хмелю. Быстрый угон трёх грузовиков на загородной парковке с устранением всех свидетелей… Налёт на речной порт, где на плоскодонной барже был привезён груз… Кровавое убийство команды… Спешное вооружение и выезд на место… Устранение по пути городовых, пытавшихся их остановить…

Это слилось для бандита в сплошной кровавый угар, который теперь отхаркивался из его памяти отдельными эпизодами.

Похоже, он и сам не понимал, что творил, однако ему нравилось. И власть, и вседозволенность, и маячившее на горизонте богатство. В тупой голове этого душегуба даже не возникала мысль, что после такого их будет искать весь Ишим.

В том числе, и другие лихие люди, лишь бы ишимские власти не устроили тотальную зачистку.

И объяснять ему это было бесполезно. Тяжёлый случай, да…

А когда я закончил допрос, в особняк, снова прикрытый защитой, уже ломилось столько гостей, что отказывать им было бы неприлично. Хотя, конечно, они и забыли загодя предупредить о визите…

Впрочем, сначала нужно было закончить дела в подвале. Пленник трясся на полу от холода и страха, ожидая последнего удара милосердия. Когда начинал допрос, я его, собственно, обещал либо быстро убить, либо медленно и со вкусом. Правда, как-то забыл сказать, что есть и другие варианты…

— Этого одеть и сдать городовым, — сообщил я Давиду, единственному, кто остался на всю сцену допроса.

— Понял, ваше благородие, — кивнул тот, уважительно посмотрев на меня. — А что он слегка… Того… Помялся… Это не страшно?

— Давид, я вам советую ознакомиться с некоторыми особенностями русского законодательства о родах двусердых… Это на улице он может мне в лицо плюнуть, а я — утрусь. А вот в моём доме, на моей земле, после того, как он устроил здесь стрельбу, даже обычный теряет все права, которые ему гарантировали государь и Дума.

— А если бы он сказал, что просто мимо прогуливался? — с интересом спросил Давид, поднимая пленника за шкирку.

— Вон там есть остатки подземного хода… Если залить их ещё чуть-чуть бетоном, никто и не заметит! — я пожал плечами. — А вы просто скажете, что не брали никакого пленника.

— Лихо… — оценил Давид, прислонив бандита к стене.

— А вы его рассказ слышали? — хмыкнул я. — Заслуживает он хотя бы каторги-то?

— Слышал… Пожалуй, для таких и смерть слишком лёгкий выход… — согласился глава охраны. — Одевайся, мразь…

С этими словами он бросил бандиту в лицо ком одежды, снятой с него же перед допросом.

Наверху, в гостиной, собралась половина бойцов, а за столом сидели Авелина, Тёма и… Пьер.

Стряпчий лишь скромно улыбнулся в ответ на мой удивлённый взгляд.

— Федя, всё в порядке? — Авелина подошла ко мне и, явно волнуясь, заглянула в глаза.

— Всё хорошо. Подонок рассказал много интересного и неприятного… — ответил я тихо, а затем повернулся к старику: — Пьер, рад вас видеть, но… Неужто в вас проснулся дар провидца?

— Я просто снял себе жильё неподалёку! — с улыбкой признался тот. — Из окон, надо сказать, изумительный вид на раменье… Но сегодня оттуда стреляла пушка. Проследив по карте направление выстрелов, я понял, что мне что-то не спится… И решил, что надо ехать сразу, не дожидаясь, когда вы позвоните. Вы не волнуйтесь: я не торопился, ждал конца стрельбы. А потом ваши люди были столь любезны, что помогли проскочить в особняк через защиту… А это?..