Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod"

Акирай замерла, словно налетела на стену. Лицо вспыхнуло жаром — от стыда, от злости, от всего разом. Глаза сузились, следя за Мираком, а в груди заклокотало:

— "Серьёзно? Что за чсв у парня?'

Мирак даже не удостоил её повторным взглядом. Он прошёл мимо, словно она была пустым местом, и направился прямо к Сатору Годзё, что маячил в стороне, тихо посмеиваясь над разыгравшейся сценой — он явно упивался чужим провалом.

Мирак остановился перед ним, повесив сумку себе на плечо. На миг между ними будто проскочила искра соперничества.

— Сатору, — начал Мирак. — Что там с аукционом? Могу я выставить своё оружие через тебя?

— «Никогда бы не попросил этого выскочку напрямую, но выставить лоты на аукцион оказалось не так просто», — подумал он про себя. В памяти всплыли долгие дни и ночи, проведённые за ковкой клинков, их сплавлением. Даже якудза из Сумёси-кай, с их мутными делишками, не смогли продать это оружие по-белому'.

Нет, он прекрасно понимал: клинки всё равно уйдут врагам — под этим словом он подразумевал всех, от Великих кланов до каких-нибудь бандитов. Но лучше выручить солидную сумму с торгующихся клановых, чем жалкие крохи с уличных головорезов. Да и что ему эти мечи? Для него они — мусор. Конечно, он их ковал, причём быстро, но наложить на них особые свойства не вышло — вот в чём загвоздка.

Ему был нужен первый тип оружия. Оно, собственно делилось всего на два:

Первый — из проклятых предметов. Такое могло обрести уникальные свойства, если повезёт. Взять, к примеру, тот же мешок: он усиливал выброс проклятой энергии из рук — и на том всё.

Второй тип создавался из обычного оружия долгим вливанием собственной энергии. Тут и говорить не о чём: такие предметы лишь лучше резали и пробивали проклятую энергию, усиливая её атакующий потенциал, и без того неплохой. Но крафтовый клинок справлялся с этим не хуже.

Условно говоря, чтобы защититься от оружия четвёртого ранга, требовалось вложить больше ауры — не пять единиц, как от кулаков, а целых…шесть. Третий ранг поднимал планку до девяти, и то если не зазеваться.

Поэтому оружие так ценно. К тому же такое оружие обладало собственной энергией, так что на слабых противников можно было не тратить свою — правда, кто-то вроде Каппы легко бы это заблокировал.

— «Возьмём, к примеру, мою маску», — размышлял Мирак дальше. — «Я вырезал её не из простой древесины, вовсе нет. Взял добротный кусок из места, пропитанного проклятой энергией, и несколько дней пытался зачаровать его, как привык в своём мире. Только вот процессы тут и там шли совсем по-разному. Первая маска особенной не получилась. Нанёс на неё пару сутр — после того как последователи заметили мой потенциал в этом деле — но толку было мало. Она лишь отпугивала слабых духов, и всё. Практической пользы — ноль».

Но если бы он раздобыл больше образцов и разобрался, как это работает…

Сатору приподнял бровь, всё ещё посмеиваясь.

— У Инумаки разве есть собственное имущество?

Толпа вокруг затаила дыхание. Старшеклассники и однокурсники замерли, вперив взгляды в эту парочку. Для них это было как схватка змеи с псом — Мирак и Годзё, два острых языка, готовых ужалить друг друга при любом удобном случае.

Мирак не дрогнул, лишь уголок губ слегка дёрнулся.

— Мы еще и чужое забираем. Десять мечей третьего класса. Тонкие, острые, с изогнутым лезвием. Хочу продать их сразу пачкой — мне этот мусор ни к чему.

Сатору присвистнул. У одноклассников глаза полезли на лоб. Проклятое оружие в академии целиком и полностью принадлежало клану Зенин. Его выдавали с разрешения для тренировок, в крайнем случае — для миссий. В ином случае приходилось создавать его самому, вливая проклятую энергию долгими, очень долгими днями, чтобы добиться хотя бы четвертого ранга.

А тут — десяток, упомянутый так, будто их слепили за неделю.

— Вижу, активы вашего клана идут в гору, — моргнул Сатору. — Ладно, пачкой — можно. По отдельности оружие третьего ранга вряд ли бы попало в лоты. Но всё же — есть у них какая-нибудь особенность? Или хочешь заплатить, чтобы я выяснил?

— Нет, я тебе ни копейки не отдам.

Бесклановые раскрыли рты ещё шире. Им, беднягам, было трудно даже представить, как далеки они от настоящих проклятых вещей и той силы, что могла за ними стоять.

Мирак лишь направился к своему номеру за десятью клинками. Но, ощущая на спине взгляд обернувшейся к нему старшекурсницы, задумался:

— «Кому же сделать предложение? Не женюсь же я на какой-то простолюдинке».

* * *

В тёмном углу семейного дома сидела Томоэ, прижавшись спиной к холодной деревянной стене. Белые волосы, обычно собранные в аккуратный хвост, теперь беспорядочно спадали на плечи, а пальцы нервно теребили край рукава — привычка, выдававшая её, когда непрошеные мысли заполняли голову. Она смотрела в пустоту, но внутри всё бурлило. Нарушение пакта ударило по ней не просто слабостью — оно вычеркнуло её из игры.

— Бесполезна даже для политического брака, — думала она, и губы кривились в горькой усмешке. — Вот и вся моя цена.

С одной стороны, это её радовало. Мысль о замужестве по указке отца или, хуже того, Мирака всегда казалась дикостью. Она до сих пор помнила, как в детстве пряталась за ширмой, пока клан принимал гостей. Старейшины обсуждали союзы, а она, стиснув зубы, злилась: «Пусть сами женятся, раз такие умные. Технику унаследовал Масакадо — вот ему и продолжать род».

Её острый язык и упрямство не раз оборачивались неприятностями, но Томоэ гордилась этим. Она — не кукла, не пешка. Свобода манила: никаких свадеб, никаких оков. Но теперь, сидя в гнетущей тишине дома Инумаки, она чувствовала, как эти мечты трещат по швам. Жить как обыватель, как не-шаман? Невозможно. Клан — не просто дом, а военная машина, отгоняющая проклятия от слепых к угрозам людей. И она — часть этой машины, хочет того или нет.

Томоэ понимала, как трудно клану выстоять. Это не только патрули и приказы — это деньги, текущие рекой на оружие и защиту, связи, рвущиеся от малейшей ошибки. Она видела, как Мирак гнётся под этим бременем, цепляясь за любой шанс — будь то аукцион или клинки.

— «Клан — не игрушка, а я не ребёнок, чтобы хныкать», — размышляла она. — «Политический брак в таких условиях — разумный шаг, от которого глупо отказываться. Если я не могу сражаться, то хоть так принесу пользу».

Её всегда тянуло к простой жизни — без клановых интриг, без проклятой силы. Но теперь эта мечта казалась предательством. Она выросла среди тех, кто ставил долг выше себя, и бросить всё означало бы плюнуть им в лицо. Постепенно мысль о браке ради клана перестала быть дикой — она стала неизбежной, ещё одной ношей, которую нужно нести.

— А-а-а, вот теперь выйти замуж ради клана не кажется такой уж чушью, — пробормотала она, скривившись. — Мизогиния брата — страшная сила.

Но как быть с тем, что она сама сделала себя калекой, покрытой шрамами не меньшими, чем у брата? Обращаться к матери было не страшно, а бессмысленно. Скажи та «лечись» или «выздоровей», и её разорвёт на куски — во-первых, матушка является слабым шаманом, во-вторых, травмы от пакта не исцелить так просто.

К Камо? Хороший вариант, но тут не здоровье править надо — ничего уже не исправить. Нужна хитрость.

— Женское очарование! — крикнула она. — Ребёнка я не рожу, договариваться с кланами бесполезно. Но можно завлечь сильного бескланового, приманить его в сюда ради выгоды. Я же красивая, нет?

И посмотрев на свою грудь второго размера, немного пожамкала выпуклые части.

— Ты маленькая и глупая, — раздался голос, заставивший её вздрогнуть, как нашкодившую кошку.

Она резко обернулась, щеки вспыхнули, уши опустились, а в глазах задрожали слёзы.

— Не бери на себя больше, чем нужно. Я сам разберусь с твоим не самым полезным телом, раз ты так хочешь помочь клану, — Мирак вошёл в комнату, сел рядом и раскрыл книгу.

В ответ — лишь обиженный взгляд. Но вспомнив, что о второй половинке думает не только она, впилась в него взглядом, решив смутить и его.