Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod"

— Брат… а какие девушки тебе нравятся? — в голове замелькали образы девушек с его старых постеров: знаменитости, что никогда бы на него не взглянули, и актрисы старого кино, давно ушедшие в мир иной.

Но эти плакаты он пару месяцев назад снял и выбросил.

— Если про внешность, то я не привередлив. Главное, чтобы кожа была человеческой, а волосы росли где положено, — Мирак дёрнул бровью, вспомнив аргониан и каджитов. Кому-то они даже казались милыми. — Хотя как рабочая сила, может, и сгодятся.

Томоэ выгнула бровь, представив чернокожих или индусов, но не удивилась. Японцы к гайдзинам относились примерно одинаково.

— Но ведь любимый человек должен тебе нравиться! Какие черты у него должны быть? — настаивала она.

— Полезность.

— Ты не понял! Я про внешность или характер! — почти выкрикнула она, раздражённая.

Мирак медленно поднял взгляд.

— Это ты не поняла. Меня не волнуют длинные волосы, что вечно путаются под ногами, или тонкие пальцы, дрожащие от малейшей нагрузки. Не впечатляют пухлые щёки, что краснеют по пустякам, или смех, режущий слух, как битое стекло. Характер? Весёлые, что трещат без умолку, или тихие, что жмутся к чужим спинам, — всё равно. Красота? Чувства? Это шелуха для тех, кто не видит дальше своего носа. Ценно лишь то, что приносит силу и двигает твое дело вперёд.

Он хотел продолжить, но замер, заметив широко распахнутые глаза Томоэ.

Его слова звучали холодно, почти механически. Повидав больше, чем любой местный маг, прочитав то, что свело бы с ума кого угодно, он с трудом ценил простые человеческие эмоции.

Но любил ли он вообще? Мысли об этом расплывались. В памяти всплыла последовательница культа драконов, с которой он проходил испытание. Подробности ускользали.

— «Должно быть, Хермеус подчистил и их. Но страшно ли это?»

К чему привязываться, если он знает всё обо всём? Кто способен заинтересовать того, чьё понимание мира превосходит даже архимагов?

Разве что человек, способный обвести его вокруг пальца. Даже у Хермеуса Моры, твари, видевшей больше, чем он за все века, были свои мелочные желания.

— Я немного оговорился, — поправился Мирак. — Меня цепляют те, кто может меня удивить. Вот они — в моём вкусе.

* * *

Спустя пару дней разговор с сестрой выветрился из головы, уступив место скрипу колёс и гулу поезда, что мчал Мирака в Киото. Вскоре его шаги уже вели к центру города, к адресу из письма Годзё.

Он ожидал встречи с лидерами других кланов, но разводить с ними церемонии не горел желанием. Такие сборища всегда отдавали скрытой враждой. Подготовиться к ней морально было несложно — но он шёл туда с чёткой целью.

В двух шагах от шумных улиц высился дом клана — величественный, завораживающий своей мрачной красотой. Стены из тёмного полированного камня взмывали над остальными домами, а строгая изогнутая крыша венчалась бронзовыми печатями. Завеса окружала здание, пропуская лишь тех, у кого при себе было письмо, отмеченное проклятой энергией.

— «Занятный способ защиты», — отметил Мирак, ощутив, как барьер дрогнул, признав записку. Теперь понятно, почему её велели не забыть. Оценив, какие условия могли открыть проход, он шагнул внутрь.

В здании царила тишина. Здесь собирались только избранные: влиятельные шаманы кланов, стерегущие свои тайны, да редкие бесклановые богачи, выкупившие место золотом — таких среди немногочисленных шаманов было раз-два и обчёлся. Полы из чёрного камня отражали каждый шаг, свитки украшали стены, а в углах за стеклом мерцали проклятые артефакты.

Мирак остановился, окинув зал взглядом.

— «В Японии эпохи Эдо самураи и купцы дрались за мечи даймё или чайные чаши, что дороже деревень. И всё ради контроля. Кто владеет редкостью, тот правит. Шаманы не выдумывают ничего нового — те же игры, только вместо стали и керамики у них проклятые маски да шепчущие по ночам кости. Аукцион — власть в чистом виде: кто больше заплатит, тот и царь на этой свалке магического хлама. Кланы выжимают золото из тех, кто жаждет прикоснуться к их секретам, а бесклановые… эти просто мясо, платящее за шанс посидеть за столом с большими людьми. Без денег или силы ты тут никто — история доказала это тысячу раз».

Престиж, выгода, влияние — три столпа, на которых всё стоит.

Его взгляд упал на фигуры у массивных деревянных дверей. Члены клана Камо возвышались в строгих кимоно, их лица, словно высеченные из камня, не выдавали ни капли тепла при виде него. Зенины — пятеро у входа в открытый зал — смотрели иначе: глаза сузились, губы искривились в ухмылках, взгляды резали, как клинки.

Один из них, со шрамом через весь лоб, скривился сильнее. Мирак узнал его мгновенно — Джиничи, чьего сына он унизил на программе обмена. Рядом стояли его братья, не дотянувшие до места главы. Чуть дальше возвышался и сам двадцать шестой лидер клана — Наобито Зенин. Его жёсткое лицо, узкие, почти чёрные глаза и седая прядь, падающая на лоб, выдавали возраст. О нём ходили слухи: пятидесяти восьмилетний старик, рвавший глотки, чтобы обойти братьев и занять трон клана.

Наобито сам шагнул навстречу, деревянные сандалии тихо шаркали по полу.

— Неожиданная встреча. В этих залах давно не воняло кланом Инумаки, — прогундосил он, не сдерживаясь в выражениях.

— Хм? — Мирак приподнял бровь. — Не могли же вы пропустить новость, как хорошо идут дела у нашего клана. Сами же изводили меня письмами и мольбой прийти к вам, поговорить, — окружающие заставил тон Мирака. Такой же снисходительный, как и со всеми людьми.

— Развивать регион и копить капитал — разные вещи, — парировал Наобито, будто принижая. — Успехи твоего региона — это результат пары месяцев удачи — на которые может повлиять слабый ветерок. На же клан не собьет даже ураган.

— Насчёт урагана. Вы, главное, побольше якудза со своих земель выпускайте — они плодят бизнесы, которые выгодно разваливать. Такими темпами и ваши богатства медяком покажутся, — Мирак прошёл мимо, шагнув в аукционный зал, чтобы занять место. Насмешка Наобито ударила в спину. Каждый слышал, ощутил укол под рёбрами.

Раздражение витало в воздухе.

— «Выглядит никчёмным лидером, но какую игру он провернул с Камо», — усмехнулся Наобито про себя. Выпускать якудза было удобно всем, кроме простых людей: преступность держали в узде, власть — под контролем, но Великие оставляли щель, через которую бандиты вылезали. Щель вела в ловушку. Много лет эта лазейка приоткрывалась, наполняя карманы Великих, и никто не замечал. Пока не явился Мирак, заявив, что калитка, которая контролирует бандитов, на самом деле то открыта нараспашку! Он указал на виновных, и причины бед тут же свалили на Камо — им велели разобраться, отрезав Великие кланы от привычной кормушки.

Конечно, приказали не только Старейшины, на которых были рычаги давления.

Годзё с их выскочкой Сатору давно пытались переломить правила, но не хватало людей — точнее, того, кто встанет на сторону старейшин. Старики не хотели, чтобы в Канто, где они жили, плодилась преступность. Мирак помог, попутно прикрывшись ими, как щитом против Великих. Так мастерски, что это казалось практически случайностью.

— «Ты опасен, Масакадо,» — усмехнулся Наобито.

Вскоре объявили начало аукциона. Лидеры, до того топтавшиеся снаружи и разглядывавшие дорогие, чертовски полезные проклятые предметы в витринах — вещи, о которых каждый мечтал, — двинулись внутрь. Они расселись на красных бархатных сиденьях, шурша одеждой.

Зал дышал роскошью. Над сиденьями нависал балкон, где мелькали тени слуг, а в центре возвышалась трибуна — чёрная, с резьбой в виде змей, готовая принять первый лот.

Сатору Годзё, притягивавший все взгляды, развалился в первом ряду у трибуны. Белые волосы торчали, как маяк, ноги лежали на спинке переднего кресла, а ухмылка кривила губы — он явно наслаждался вниманием.