Двадцать два несчастья 2 (СИ) - Сугралинов Данияр

— Вот и договорились.

Я развернулся и пошел к выходу, чувствуя спиной ее взгляд. На душе было… хорошо. Непривычно хорошо.

Но расслабляться рано. Нужно разобраться с текущими делами: встреча с юристами Алисы Олеговны, подготовка к суду с больницей. Да и к родителям на дачу я обещал съездить. Нехорошо обманывать ожидания стариков. Любых стариков, пусть даже они и не мои родители.

На выходе из спа-комплекса я остановился на крыльце, щурясь от неожиданно яркого осеннего солнца. День выдался насыщенным: Брыжжак, Танюха, банк, ресторан с Алисой Олеговной, проверка на альфонса, бизнес-предложение, возвращение в спа-салон.

Голова гудела от переизбытка событий.

Но одна мысль не давала покоя с самого утра.

Достав телефон, я набрал номер Дианы. Гудки тянулись бесконечно, и я уже решил, что она на смене и не может ответить, когда в трубке раздался ее голос:

— Алло?

— Привет, — сказал я и вдруг почувствовал себя шестнадцатилетним пацаном, который впервые звонит понравившейся девочке. — Диана, как ты? Мне кажется, мы расстались как-то… второпях. Я все это время думал о тебе.

Пауза длилась, наверное, секунды три, но мне показалось — вечность.

— Привет, — ответила она наконец, и в ее голосе я услышал улыбку. — Я тоже… думала.

— Давай встретимся? — спросил я, не особо надеясь на успех.

— Давай!

Ответ прозвучал так быстро и радостно, что я опешил. Видимо, это отразилось в моем голосе, потому что Диана рассмеялась — звонко, по-девчоночьи.

— Зайди за мной! Я с работы сейчас выхожу. Давай в пиццерии встретимся? Той, что напротив больницы.

— Давай, — сказал я, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбку. — Жду тебя.

До пиццерии я добрался за пятнадцать минут. Заказал минералку — все, что позволял себе из местного меню, потому что остальное там было сплошными быстрыми углеводами. Проще говоря, мучным, ибо пиццерия.

Не успел сделать и пары глотков, как дверь распахнулась и вошла Диана.

Запыхавшаяся, с раскрасневшимися от быстрой ходьбы щеками, в расстегнутой куртке поверх медицинской формы. Она была чудо как хороша, и я поймал себя на том, что просто смотрю на нее, забыв про минералку, про пиццерию, про все на свете.

— Привет! — Она улыбнулась и скользнула на стул напротив.

Я встал, обошел столик и легонько поцеловал ее в щеку, задержавшись на секунду, чтобы вдохнуть запах ее волос — что-то цветочное, легкое.

— Привет, — шепнул ей на ушко.

Она не отстранилась, только порозовела и опустила ресницы.

— А ты что будешь? — спросил я, возвращаясь на свое место.

— Кофе. — Она устало выдохнула. — День сегодня был такой суматошный… Сама не своя.

Я подозвал официантку и заказал для Дианы капучино. Когда та отошла, Диана подалась вперед и заговорила тихо, почти шепотом:

— Ты представляешь, Сережа, Бойко Олег что-то затевает. Я никак не пойму, что он против тебя имеет. Уже и у Киры пыталась выведать, и у Эльвиры — никто ничего толком не знает. Или не говорит.

— Фигня, дело житейское! — махнул я рукой, как Карлсон, который живет на крыше.

Диана прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой.

— А если серьезно, — продолжил я, — ты не знаешь, случайно, тетю Нину прооперировали? В гнойной хирургии должны были. Руку.

— Какую тетю Нину? — удивилась Диана. — У тебя тетя здесь лежит?

— Да нет. — Я покачал головой. — Она уборщицей у нас работает. Старенькая такая, шустрая. У нее еще швабра лимонного цвета, приметная. Я ей посоветовал сделать операцию — там был запущенный панариций с риском остеомиелита. И не знаю, послушалась она или нет. На рабочем месте ее не видел.

— Я спрошу у Марины Носик, — пообещала Диана, явно удивленная тем, что я помню какую-то уборщицу по имени и цвету швабры.

Принесли кофе. Мы пили, болтали о всяких пустяках, и я то и дело ловил на себе ее взгляды — исподволь, сквозь ресницы, задумчивые и долгие. От этих взглядов кровь начинала бежать быстрее, и я чувствовал себя не стариком в чужом теле, а молодым мужиком, у которого вся жизнь впереди.

Наконец я не выдержал, поднялся и пересел к ней на диванчик. Диана зарделась, но не отодвинулась.

— Я тебе говорил, что ты сегодня красивая? — прошептал ей на ушко так, чтобы мое дыхание чуть щекотало кожу.

Она медленно выдохнула, прикрыв глаза, а затем прошептала кокетливо:

— Только сегодня?

— Всегда. — Я наклонился еще ближе. — Но сегодня — особенно.

— Да-а-а? — промурлыкала Диана, и ее губы оказались совсем близко от моих.

Я почувствовал ее дыхание, легкий аромат кофе, и весь мир сузился до этих нескольких сантиметров между нами.

— Очень, — хрипло выдохнул я.

И тут зазвонил телефон.

Диана моментально отпрянула, словно ее током ударило. Я сдержал рвущееся наружу ругательство и сердито взглянул на экран.

Танюха. Соседка. Господи, ну что ей надо именно сейчас⁈

Впрочем, я тут же одернул себя. Откуда ей знать, чем мы тут занимаемся. Но все равно — эх, так не вовремя!

— Слушаю, — сказал я, усилием воли придав голосу спокойствие.

— Серега! — заорала Танюха так, что я невольно отдернул телефон от уха. — Там твой Валера!

— Что — Валера?

— Ты ушел и форточку оставил открытую!

— И что? — не понял я. — Второй этаж же. Форточка маленькая.

— Он в форточку сиганул!

— Чего-о-о⁈

— Вылез как-то и сорвался! Со второго этажа!

— Валера живой? — Мой голос неожиданно охрип.

Диана, которая прислушивалась к разговору, пытаясь делать вид, что ей все равно, побледнела и вцепилась пальцами в край стола.

— Живой, — буркнула Танюха уже спокойнее. — Но гоняет, скотина, по всему двору как электровеник. В руки не дается. Орет, как потерпевший. Уже всех тут достал! Приезжай и забери его, а то соседи грозятся отлов вызвать.

— Еду! — коротко ответил я и отключился.

Диана смотрела на меня перепуганными глазами.

— Валера? — переспросила она дрогнувшим голосом. — Это… сын?

— Хуже. — Я тяжко вздохнул. — Кот.

Глава 24

Диана несколько секунд переваривала информацию, а потом решительно поднялась со словами:

— Я с тобой. Хочу помочь поймать Валеру.

Отказываться я не стал. Во-первых, лишние руки не помешают: Валера, когда хочет, умеет быть неуловимым. А во-вторых… во-вторых, я просто хотел, чтобы она поехала со мной.

Такси домчало нас за пятнадцать минут, и всю дорогу я гадал, что застану во дворе. Танюха больше не звонила, что могло означать как хорошие новости, так и очень плохие.

Когда мы вышли из машины, я услышал Валеру раньше, чем увидел.

Он орал. Нет, не так. Он ОРАЛ. Голосил, как лось в период гона, как сирена воздушной тревоги, как оперный тенор, которому прищемили дверью самое дорогое. И откуда в таком маленьком тщедушном котенке взялся такой мощный голос — загадка природы. Витас со своими четырьмя октавами рыдал бы от зависти где-нибудь в углу.

Неподалеку уже собралась небольшая толпа. Соседи, две продавщицы из магазинчиков поблизости, но не Светка, какой-то мужик с пакетом из «Пятерочки», пара мамочек с колясками. Все смотрели на мечущийся по двору серо-полосатый комок и активно обсуждали ситуацию.

— Надо прибить, чтоб не мучился! — авторитетно заявил подвыпивший мужик с пакетом. — И нас бы заодно не мучил!

— Да вы что⁈ — возмущалась одна из мамочек. — Это же котеночек!

— Котеночек бешеный! — парировала продавщица в синем переднике. — Вон как орет! Нормальные коты так не орут! Надо службу вызывать, по отлову!

— До весны еще далеко, какое бешенство? — засомневалась вторая продавщица.

— А я вам говорю, бешеный! Или наркоман! Сейчас и коты на наркотиках сидят, по телевизору показывали!

Танюха стояла чуть в стороне, скрестив руки на груди, и при виде нас с Дианой выдохнула с явным облегчением.

— Ну наконец-то! — Она ткнула пальцем в мечущегося Валеру. — Забирай своего психа! Я уже полчаса тут как дура стою, караулю, чтоб никто его не прибил!