Управдом: назад в девяностые - Тамбовский Сергей

Тут мимо меня проскочила на всех парах разгоряченная какая-то тетка с большой клеенчатой сумкой. О, распространитель наверно, подумал я, странно, что раньше я ни одну такую тетку не увидел. А она на тех же парах ворвалась без стука в отдел жилфонда и захлопнула за собой дверь. Что-то дальше будет, весело прикинул я, одно из двух – или они там раскупят всю эту хрень из полосатой сумки или вышибут назад. Оказалось, что верно второе мое предположение – тетка вылетела в коридор задом наперед, распахнув дверь своим обширным задом.

– Да и не больно-то хотелось! – громко крикнула она в дверь, но та тут же захлопнулась.

Тогда тетка сунулась напротив в ревизионное управление – результат был примерно таким же, но с задержкой в десяток секунд.

Она выдохнула и вдруг заметила меня.

– Ну ты хоть чего-то у меня купи, хлопчик, – распахнула она свою сумку настежь, – у меня чего только нету…

– Ну показывай, – согласился я, делать-то все равно нечего было, – чего там у тебя нету.

– Да, как тебя зовут-то? – спросил я, начиная осмотр содержимого сумки.

– Дарьей, – скупо бросила она, – можно и Дашей звать. А тебя как?

– Сергей, – ответил я в тон ей, – можно просто Сергуня. Че, у тебя одна косметика что ли тут?

– Чего это одна, – обиделась она, – спортивные костюмы еще есть, Адидасы, один точно на тебя сядет, – и она достала с самого дна сумки хрустящий пакет со штанами и курткой Адидас… тр полоски… это очень удобная форма для носки.

Конечно, это не натуральный Адидас был, но и не совсем уже паленый Абибас или там Адилис, нормальная турецкая копия.

– Почем? – спросил я.

– Она окинула меня внимательным взглядом, оценивая мои финансовые возможности, оценила их не очень высоко и выкатила ценник в полтинник… ну 50 тысяч, значит.

– А чего, вполне приемлемо, – закатил я глаза к потолку, – скинь еще немного, и мы договорились.

Но тут распахнулась дверь гадюшника отдела жилфонда и меня позвали внутрь.

– Слушай, у меня дела, давай потом созвонимся – вот тебе мой телефон (и я быстро начиркал Даше на бумажке телефон конторы Костика, своего-то мне пока не провели), звони – вечером, может, встретимся.

Она согласно кивнула, спрятала бумажку куда-то в свой необъятный бюст и тут мы разошлись.

– Все готово, Сергуня, – сообщила мне Галюша из своего угла с фикусами, – вот сюда надо подпись главного (она показала куда), а потом печать шлепнешь в канцелярии. Ну и это… удачи тебе в управлении жилфондом.

– Спасибо, Галочка, – не полез я за словом в карман, – как раскручусь, обязательно тебя в ресторан позову.

Все сослуживицы Гали мигом обратились в слух и застыли, как изваяния – видимо, не каждый день у них тут такое обещали. А я помахал ручкой и вернулся на второй этаж к Светочке.

– После обеда будет подпись, – глянула она мельком на бумаги от Галочки, – уехал он в Кремль, встреча какая-то.

– Окей-Оби, – ответил я ей словами надоедливой рекламы, – зайду после обеда… как жизнь-то молодая течет? – зачем-то задержался я на этот дежурный вопрос.

– Аааа, – махнула она рукой, скривив рот, – лучше не спрашивай…

После обеда

В институт я уж не пошел, пробежался по центральной улице нашего городка под названием Большая Сретенская. Она пешеходной стала еще в последние годы советской власти, а сейчас ее оккупировали продавцы и зазывалы. Полюбовался на морячка с внучкой – местная достопримечательность, морячок в любой самый лютый мороз сидел на стуле в одной безрукавке и флотской шапке и наяривал на гармошке популярные мелодии. А внучка его, сравнительно тепло все же одетая, ходила со снятой шапкой и собирала благодарности у слушателей.

Закусил горячим бутербродом с кофе в одной забегаловке неподалеку, обошлось это всего в пятьсот рубликов. Зашел от нечего делать в валютный магазин Ле-Монти… тут все на доллары продавалось, но выбор, конечно, был неплох, правда дороговато – облюбованный мной у челночницы Дарьи адидасовский костюмчик обошелся бы мне на нашу валюту ровно в полтора раза дороже. Модные видеомагнитофоны стояли в ряд вдоль одной из стенок этого Ле-Монти – самый дешевый Голдстар (еще не переименованный в LG) тянул на миллион, запредельная сумма для рядового российского обывателя, для меня в частности.

А тут и настала пора возвращаться в администрацию под крыло гостеприимной секретарши Светочки… та сразу же, как увидела меня, вытащила из папочки два листочка и сказала:

– Все подписано и пропечатано, можешь работать дальше.

– Что бы я без тебя делал, – сделал умильное лицо я, – ты мой ангел-хранитель.

– В демоны только не переквалифицируйся ненароком, – отпустила шпильку она, на этом мы и расстались.

А теперь путь-дорожка моя лежит в нотариальную контору, вспомнил я напутственные слова комиссара Жени, ближайшая на Воробьевке, это буквально два шага от драмтеатра. Транспорт туда не ходил, добрался пешочком буквально за десять минут. О, натариус Бекмамбетова, прочитал я надпись на двери, ведущий в старинный особняк 19 века, успешно разваливающийся, впрочем, в веке 20-м.

– Добрый день, – снял я шапку в приемной, – мне бы завизировать уставчик…

Его я еще вчера сочинил, содрав с аналогичного у комиссара Жени – только название и реквизиты в конце поменять пришлось. А распечатал в конторе Костика, там у него отличный лазерник стоял, Эйч-Пи-100, зверь-машина для 93 года-то.

– Записывался? – с максимально мерзкой интонацией спросила у меня помощница нотариуса.

– Никак нет, ваше благородие, – честно признался я.

– Тогда придется подождать, – с теми же стервозными интонациями сообщила мне она.

Вы никогда не были у нотариусов? Это вам сильно повезло, граждане… почему?… да потому что нотариусы эти представляют собой зажравшуюся и вконец охреневшую прослойку между широкими народными массами и руководящими верхами власти. Для начала там надо посидеть в ожидании минимум час, а потом начинаются придирки и буквоедство. Вспоминаю, как в 10-м примерно году меняли мы наименование нашей организации, так пришлось бегать в треугольнике администрация-налоговая-нотариус примерно две недели без перерывов. Если б вы спросили, какая профессия была для меня самой ненавидимой в 90-е годы, то я без колебаний назвал бы нотариусов.

Но в этот раз все обошлось малой кровью – к телу главного распорядителя этой конторой меня допустили всего лишь через полчаса.

– Тэээк, – протянула она, дама очень средних лет со следами былой красоты… очень средних и очень былой, – значит вы организуете товарищество в своем доме.

– Так точно, – не стал спорить я, – организуем.

– Не хватает еще справочки от организации, которая вас курировала при строительстве, – продолжила она скрипучим голосом, – принесете, тогда поговорим.

– Какого рода справочка вам необходима? – на всякий случай уточнил я.

Она в двух словах объяснила, что ей надо и сделала приглашающий жест на выход… ну чего, сегодня не вышло. В налоговую и статкомитет я наверно сегодня не успею, подумал я, поглядев на часы, надо бы и место постоянной работы посетить. И я сел на трамвай-двойку, который по первому городскому кольцу доставил меня в родной НИИ, что напротив психушки.

– Тебя Илья Аркадьич спрашивал, – сообщил мне сосед по лаборатории по имени Паша-техник, – два раза уже.

– Все понял, – ответил я, – уже таки иду… а по какому поводу, не знаешь?

Паша потряс головой в отрицательном смысле, а я разделся и постучал в начальственный кабинет.

– Заходи, – раздалось оттуда, – не бойся.

Я и зашел – Аркадьич сидел за своим столом, сильно подержанном в вихре перемен, и курил, выпуская большие кольца дыма к потолку. Рядом с ним значился его заместитель, вертлявый и неприятный Женя по прозвищу Джек.

– По вашему приказанию явился, – сделал я под козырек, – герр экселенц.

– Садись, я тебе сейчас новую задачу поставлю, – сообщил Аркадьич, одновременно туша бычок в пепельнице, – смотри, что тебе надо сделать в ближайшие пару дней.