Изменяя прошлое (СИ) - Журавлев Игорь

Полковник ничего не ответил, лишь улыбнулся и развел руками.

— Пожалуй, мне стоит все очень хорошо обдумать, — физик вновь откинулся на спинку кресла.

— Думайте, — пожал плечами Рябинин и взглянул на часы, висевшие на стене, — у вас есть еще час. К сожалению, если мы сейчас не договоримся, я смогу повторить свой нырок сюда только через одиннадцать лет. Ну, или кто-то другой, вот только будете ли вы еще живы?

— У меня есть друзья, — медленно проговорил Сурков, — если, конечно, их можно так назвать. Семейники, если вы понимаете, о чем я.

— Пастор и Нечаев? — понимающе улыбнулся мент.

Не видя смысла отвечать, раз уж тот и сам все знает, он просто кивнул.

— Если они вам так дороги, можем перенести и их матрицы в их молодые тела у нас. Глядишь, зная будущее, нормальными людьми станут. Это не проблема, тем более все равно надо как-то решать вопрос с нахождением у них действующей машины времени. А так будет даже лучше. Думайте, Николай Александрович.

И Сурков действительно крепко задумался.

***

А я все никак не мог решиться на тот шаг, который мог бы, как мне казалось, кардинально изменить мою жизнь. К сожалению, почти уже прошедшую жизнь, поскольку для меня нынешнего изменится именно прошлое, а по сути — лишь воспоминания о нем. Конечно, изменится и настоящее, но, сколько там его осталось?

Последнее время мы с Нечаем не вылезали каждый из своего прошлого, даже как-то раз, встретились на воле и славно покутили, чего в первом варианте не было. Но сколько бы я ни мотался туда-сюда, все равно по возвращении у меня оставались лишь воспоминания о том, что было когда-то давно. Воспоминание — вещь хорошая, но грустная, поскольку ты понимаешь, что все это давно в прошлом и уже никогда не повторится. Это как рассматривать альбом со старыми фотографиями или пересматривать старые видео. Да, там ты веселый, молодой и даже счастливый, но все это там. И пусть я могу на несколько часов вернуться назад и вновь пережить прошедшее, возвращаясь, я вижу себя все тем же почти уже стариком с кучей болезней и проблем.

Я даже скажу больше, находясь в прошлом, я никогда не забываю о том, что на самом деле я уже давно не тот, и каждая очередная вылазка радует меня все меньше. Новизна ощущений уходит, последнее время я даже стал чудить, чтобы хоть как-то разнообразить свои путешествия.

И вдруг оказалось, что вообще-то, у меня не так много моментов в моей жизни, куда мне реально хотелось бы вернуться и вновь их пережить. По сути, все можно пересчитать по пальцам одной руки. Это так странно, раньше мне казалось, что должно быть больше. Но если разобраться, что там было, в моей жизни? Детство не берем, кому хочется вернуться в детство, в котором ты полностью зависим от всех? Я точно даже не пытался такое провернуть, еще не хватало мне пережить вновь детские радости и проблемы!

Несколько лет ранней юности, первая любовь, первая близость — это цепляет, конечно. Но это же очень мало. А потом, в перерывах между отсидками были в основном лишь пьянки, гулянки, мордобои, похмельная муть и очередная делюга ради денег на эти же пьянки и гулянки. Это если повезло, и тебя не поймали. И я вдруг понял, что настоящая жизнь у меня здесь, на зоне, а на волю я мотаюсь только в увольнения или отпуска — иногда длительные, иногда не очень. И в этих отпусках не было для меня особой радости, ничего особо хорошего, прям, точно как в старой комедии: украл, выпил, в тюрьму — романтика, мля! И сколько бы я ни возвращался в редкие счастливые моменты моей жизни, это, по большому счету, совершенно ничего не меняет.

Вот и сегодня мы с Нечаем сидим, пьем чайковского, а Нечай меня вдруг спрашивает:

— А ты чего это уже давненько, кажется, в прошлое не прыгал?

— А ты чего? — спрашиваю в ответ.

Тот пожимает плечами:

— Да чё-та как-то не особо тянет. Чего я там не видел?

И мы оба заржали. А ведь, действительно, все интересное в своем прошлом мы уже пережили раз по десять. И, учитывая, что все, даже самое лучшее, но повторенное многократно, рано или поздно приедается, надоело это и нам.

— Знаешь, Андрюха, а ведь я даже как-то стал себя побаиваться.

— В смысле? — поднял брови Нечай.

— Да, понимаешь, мне все время сейчас хочется что-нибудь учудить там, в прошлом, такое, чтобы все на уши встали. Останавливает только понимание того, что все это скажется и на настоящем. Пока останавливает. Но однажды, боюсь, мне станет и на это наплевать, пусть даже оно приведет меня в камеру смертников еще в СССР, или на пожизненное в новой России.

— Или даже меня там, в прошлом, убьют, — спокойно добавил Нечай.

И я понял, что наши мысли и желания сходятся. Ничего странного, мы с ним очень похожи, долгие годы лагерей сделали нас почти братьями.

— Тоже об этом думаешь? — не удивился я.

— Ага, — отхлебнул крепкого чифиря, Нечай крякнул и добавил:

— И мне уже как-то похер, что будет.

Я посмотрел на него и подумал, что с нами творится что-то не то, и как бы действительно это «не то» не завело нас в конкретный блудняк.

[1] Евангелие от Матфея, 6:34.

Глава 23

— Что нужно будет делать? — после получаса напряженного раздумья, спросил Сурков.

За это время он о многом успел подумать. Были у него аргументы как за, так и против, но победил убойный аргумент с названием «Молодость». Дубль-Рябинин знал, чем можно поманить престарелого человека, у которого если и не все есть, то, по крайней мере, есть все, что ему надо. Да, Николай не был богачом, но и потребности у него были достаточно скромные. И на эти потребности вполне хватало тех денег, что он зарабатывал. Ни семьи, ни детей, много ли ему вообще надо? Домик он построил, машина есть, отдыхать он мог позволить себе в хороших отелях, но больше любил родную природу.

Единственное, чего у него нет, и чего нельзя купить ни за какие деньги, так это молодость и здоровье, что ему как раз и предлагают. Вновь почувствовать себя молодым и полным энергии — пообещайте это одинокому старику, и он сделает для этого многое, а может, и вообще все, что в его силах и даже намного больше.

— Я передам вам карту памяти с записанной на ней программой переноса, вы сразу же вставьте ее в соответствующий слот того самого смартфона, а дальше все предельно понятно и просто. Точно следуйте указаниям на экране, и новая программа установится на ваш прибор. Интерфейс у нее похож на ваш, то есть, нужно будет установить год и по возможности нужный период этого года. Можно месяц и число, можно просто выбрать, например, — «весна», или вообще ограничиться лишь годом. Важно, чтобы это было до момента вашей смерти в нашем мире. Впрочем, если позже, то перенос все равно не сработает: некуда переноситься. Далее нажмете «Старт» и — вуаля, вы уже в нашем мире! Перенос матрицы произойдет так же, как и у вас, то есть — мгновенно, как вы и привыкли.

— А что будет после этого здесь? — Николай выглядел спокойным, но голос его подрагивал.

— Советую вам, предварительно нотариально заверить ваше завещание, — глядя Суркову прямо в глаза, ответил полковник. — Если, конечно, считаете это необходимым. Потому что через пять минут после переноса ваш прибор расплавится, а ваше тело умрет еще быстрее. Это не будет больно, поскольку в момент смерти вы уже будете без сознания.

— Надеюсь, вы меня не обманываете, — поежился Николай Александрович.

— А какой смысл? — удивился эфэсбешник. — Мы же с вами рано или поздно увидимся там, думаете, мне хочется выслушивать ваши претензии?

Сурков помолчал, обдумывая услышанное, потом спросил:

— А те, о ком я говорил?

— Я дам вам две карты памяти, вторая — для второго прибора. Вам придется поехать к вашим друзьям и как-то передать им одну, все объяснить, чтобы они поняли. Обязательно предупредите, что у того, кто пойдет вторым, будет ровно пять минут после первого переноса. Куча времени, на самом деле, но если не успеет, винить придется только себя, поскольку после этого прибор самоуничтожится.