Рубиновый рассвет. Том I (СИ) - Неволин Евгений

— Кто из вас умеет управлять кораблём? — его голос режет тишину, как нож.

После тягостной паузы из толпы выходят двое. Первый — коренастый детина с кожей, потемневшей от соленых ветров, на шее которого синеет выцветший якорь. Второй — жилистый паренек с ладонями, иссеченными шрамами от канатов.

— Мы ходили под флагом Девяти Клинков... — хрипит татуированный, потирая перебитые когда-то костяшки. — Пока не угодили в эти проклятые шахты.

Остальные лишь беспомощно пожимают плечами — в их глазах читается лишь животный страх перед неизвестностью. Гилен кивает, почти незаметно, но его острый ум уже складывает разрозненные факты в четкий план.

— Если захватим корабль — сможем добраться до безопасного места. — Он делает паузу, давая словам осесть. — Справитесь без карт? Я могу вести по звёздам.

Матросы переглядываются в немом диалоге, после чего коренастый моряк выдает:

— На запад — Амбарнэ. — Его глаза загораются призрачным светом былых походов. — Вино, дворцы... и меньше шансов, что нас сожрут по дороге. Да и сойдем за простых беженцев.

Его тощий напарник нервно облизывает потрескавшиеся губы, добавляя:

— Но провианта надо набрать. И удачи... Очень много удачи, капитан.

Гилен указывает в сторону дымящихся развалин коротким жестом, в котором нет места сомнениям:

— Склады вон там. — Его голос звучит как приговор. — Твари Тьмы не тронут вас — я договорился. Остальное обсудим после.

В последних словах — стальная уверенность, заставляющая даже самых трусливых распрямить спины. Он уже поворачивается, когда до каторжников доходит: это не предложение, а приказ. И альтернативы у них нет.

Изможденные, но воодушевленные бывшие каторжники бредут за Гиленом, судорожно сжимая подобранное оружие. Впереди идут два моряка, чьи силуэты резко контрастируют друг с другом: Гаррот — коренастый бугай с татуировкой якоря на загорелой шее, грубым голосом, пропитанным солью и ромом, и привычкой плеваться сквозь отсутствующий передний зуб перед тем, как что-то сказать. Его руки, покрытые шрамами от драк и канатов, нервно сжимают рукоять топора; Лони — жилистый, как корабельный канат, с хищными глазами и шрамами на ладонях, будто кто-то вырезал на них морские узлы. Когда нервничает, издает странный тихий смешок, словно чайка, подавившаяся рыбой.

Они входят в Верхние кварталы — и застывают, как вкопанные. Даже Гаррот перестает жевать свою вечную жвачку из табачных листьев.

Кошмар предстает перед ними во всей своей ужасающей красе. Мостовые превратились в кровавые реки, по которым плывут обезглавленные трупы. Демоны с козлиными мордами разрывают на части еще живых стражников, вампиры в изысканных одеждах пьют из раненых, как из бокалов с редким вином. Что-то бесформенное, похожее на жидкую тень, ползет по стенам особняков, оставляя за собой слизь.

На разрушенных балконах, словно на тронах, восседают Высшие твари — их глаза горят холодным светом, наблюдая за пиршеством хаоса.

Гилен, не меняя выражения лица, бросает через плечо:— Не заглядывайтесь. Идём к порту.

Один из каторжников — молоденький паренек, еще не успевший обрасти щетиной — не выдерживает. С диким воплем он разворачивается и бежит обратно в шахты, рыдая, как ребенок.

Рядом стоящий детина с лицом боксера-неудачника начинает шептать молитвы, перебирая всех известных ему богов: "Костяная Матерь, защити... Морской Змей, укрой... Железный Кузнец, дай силы..."

Все в шоке — кроме Гилена. В его голове мелькает ироничная мысль:"Называют меня... Капитан? Босс? Господин? Да хоть "ваше высочество" — лишь бы не мешали и не путались под ногами. Хотя с такими "морячками" можно и на плоту уплыть..."

Два корабля одиноко качаются у полуразрушенного причала — тяжелый торговый барк с потрепанными парусами и изящная яхта какого-то богача, чей позолоченный нос теперь смотрит в небо, как вопрошающий палец.

Внезапно тощий каторжник по кличке Жила хватает Гилена за рукав. Его пальцы дрожат, как листья на ветру:— Босс... Босс, смотрите... — голос срывается на писк.

На обломках мраморного балкона стоит он. Тот самый высший вампир в безупречном камзоле, будто только что сошел с портрета в дворцовой галерее. Его бледное лицо — маска аристократичного спокойствия, но в глазах плещется океан древней мудрости.

И он улыбается. Не оскаливается, не гримасничает — именно улыбается, как старый знакомый, случайно встреченный на званом ужине. В этой улыбке — тысяча историй и одно немое приглашение к танцу, где партнеры меняются ролями с каждым тактом.

Гилен оценивающе окидывает взглядом оба корабля, его рубиновые глаза за дымчатыми стеклами мгновенно анализируют преимущества каждого.

— Берём тот, что больше. Меньше шансов привлечь внимание.

Он указывает подбородком на неуклюжий, но вместительный торговый барк, чьи потрепанные паруса все еще могут выдержать долгий путь. Команда тут же оживляется, бросаясь к судну с лихорадочной поспешностью, переговариваясь на своем грубом жаргоне.

Гилен медленно разворачивается и направляется к высшему вампиру, его плащ развевается за ним, как живое существо. Граф Валтар де Морнэ встречает его изысканным поклоном - рука у сердца, скользящее движение, полное аристократичной грации.

— Граф Валтар де Морнэ. Вновь благодарю вас за свободу.

Его голос течет, как старое вино, насыщенное вековой мудростью, с легким акцентом древней крови, придающим словам особое очарование.

— Я слышал, вы направляетесь в Амбарнэ?.. У меня там... деликатные дела.

Гилен отвечает холодным кивком, его лицо остается непроницаемым:

— Садись. Но мы идём дальше — мне нужна другая страна. А эти...

Он бросает краткий взгляд на каторжников, усердно таскающих мешки с провизией по скрипучим сходням:

— Все они бывшие смертники. Проблемы с ними будут точно. Кормиться будешь тех, кого отправлю на казнь. В спокойствии эти смертные будут не так послушны, как сейчас.

Валтар вновь склоняется в почтительном поклоне, его длинные пальцы почти касаются окровавленных камней мостовой:

— Безмерно признателен.

Поднявшись, он сохраняет дистанцию - ровно шаг между ним и Гиленом: достаточно близко, чтобы не отстать, достаточно далеко, чтобы не сеять панику среди смертных.

Гилен подходит к судну, где уже кипит работа. Каторжники, обливаясь потом, катят бочки с водой и вином по скрипучим сходням. Другие загружают тюки с сухарями и вяленым мясом, сбиваясь с ног в спешке. Несколько человек сбрасывают лишние якоря - каждый фунт на счету, когда нужно быстро уходить.

Гаррот, стоя на палубе, орет на Лони, размахивая своими могучими руками:

— Тащи канаты, черт! Мы отплываем до заката, а не на следующей неделе!

Лони лишь хихикает в ответ, но проворно исполняет приказ, его шрамы от канатов напрягаются при каждом движении.

Гилен поднимается на палубу, его взгляд скользит по горизонту. Вдали, за дымом горящего города, уже виднеются первые звезды - его верные проводники в этом безумном плавании. Он вдыхает воздух, насыщенный запахами гари, крови и свободы, чувствуя, как древняя Тьма в его крови отзывается на предстоящее путешествие.

Гаррот вытирает потный лоб грязным рукавом, оставляя темную полосу на загорелой коже. Его голос, хриплый от многолетних команд, разносится по палубе:

— Капитан, к вечеру выйдем. Уже грузим последние бочки. — Он бросает оценивающий взгляд на суетящуюся команду и добавляет с усмешкой: — Если эти ленивые черти не сдохнут раньше от собственной никчемности.

Его взгляд невольно скользит к Валтару, и на мгновение в его голосе появляется неуверенность — не страх, но глубокая настороженность перед этим аристократом Тьмы. Однако уже через секунду он снова орет, наслаждаясь своей властью:

— Эй, мешок с костями! Я сказал тащить веревки, а не языком молоть! — Его крик сопровождается громким хлопком по спине незадачливого каторжника.

Гилен с Валтаром медленно проходят по палубе, осматривая свое новое владение. Каюта капитана встречает их простотой и основательностью. Массивный дубовый стол, испещренный царапинами от штурвалов прошлых лет, уставлен свернутыми картами и потрепанными судовыми журналами прежнего хозяина. Узкая, но крепкая койка с грубым шерстяным одеялом, которое кто-то старательно застилал перед бегством. Дубовый шкаф с полупустыми бутылями — видимо, чей-то тщательно скрываемый запас против скуки долгих плаваний. Крошечное иллюминаторное окно, в котором уже отражаются первые вечерние звезды.