Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

Но это дитя, закричавшее, когда суровая до этого момента, а теперь улыбающаяся женщина в белом платке подняла надо мной, спутало все мои мысли. Для меня перестало существовать и добро, и зло. Только любовь, только полное, безграничное счастье и радость, казалось, больше не впустят в мою жизнь никаких других эмоций.

— Девочка, дочка! – прошептала я, когда её положили на мою грудь. Кроха моментально замолчала, открыв глаза, синие, как море перед штормом и серьезно посмотрела на меня.

— Стэфания, - ворвавшийся в комнату Лео замер возле моей головы, не отводя взгляда от малышки, которую уже прикладывали к груди. А та будто и не голодна была вовсе, никак не могла насмотреться на мать.

— Лео, у тебя дочь, - я поцеловала руку, которой он гладил моё лицо, осторожно касался лба малышки, наконец распробовавшей материнское молоко.

— Я счастлив, милая! Теперь нас трое! – он наклонился, чтобы поцеловать меня в губы, но в этот момент радость и бесконечная эйфория будто выключились, потому что живот сковало очередным спазмом.

— Ничего, это быстро. Сейчас послед отойдет и всё, леди, - прошептала повитуха. А потом в комнате раздался совсем другой, более требовательный, чем первый, крик младенца. Я посмотрела на малышку: она сосала грудь.

— Лорд, у вас еще и сын! – повитуха подняла глаза над покрывалом, скрывающим мои оголённые ноги. И подняла надо мной ещё одного младенца.

Лео сел. Там, где и стоял. То есть сначала он сполз по спинке кровати, а потом уселся на пол.

— Значит, ты не знала, что у меня двойня? – только и нашла я, что спросить у повитухи. Да не просто повитухи, а лучшей повитухи графства. Её ко мне незадолго до родов отправила тётушка.

— Нет… и не знаю, как он прятался. Вишь, маленький какой. Девица-то покрепче будет, а этот…

— Неси его ко мне, давай, - поторопила я опешившую еще больше моего женщину.

— А кричит так, будто в три раза больше, - добавила повитуха, прикладывая мальчика ко второй груди.

Пару минут я молча наблюдала за двумя сморщенными мордашками, а потом расплакалась. И только тогда Лео опомнился и встал.

— И что теперь? – будто второй ребенок, совсем не ожидаемый нами, мог принести кучу проблем, спросил Лео.

— Ну, думаю, ты можешь позвать сюда матушку и мою тётку. А еще… наверное, надо сообщить моему братцу, что мы едем в Берлистон. Теперь Даниэль, как и твой Марк, может стать лишь управляющим в своём доме.

— Стэфания… но…

— Я не вмешивалась в дела с твоим братом. Так позволь и мне самой решить, Лео, - я смотрела то на мужа, то на две мордашки, спящие и причмокивающие прямо у меня на груди.

— Хорошо. Говорят, что женщине, только что родившей двоих, отказывать нельзя, - Лео, плюнув на крик повитухи, скинул сапоги и прилег рядом со мной. - Успеем ещё всех созвать. Могу я какое-то время побыть единственным хозяином всего этого… - он обвел глазами меня и детей, - всего этого счастья?

— Конечно. Раз жизнь осчастливила нас таким подарком…

***

Лето было жарким. Тонкая занавеска на окне вздымалась парусом от лёгкого ветерка. Над горизонтом вспухали и набирались платинового, а кое-где и черного цвета облака. Вот-вот должен был ударить гром.

— Даниэль, закрывай окна, - я заторопилась в детскую.

Брат, закусив губу, поднялся из-за стола и принялся закрывать окна.

Его две старших девочки носились здесь же, перекрикиваясь и переругиваясь из-за недавно сшитых мною кукол.

— Где все слуги? – голос Дианы, моей снохи, когда-то оравшей дурниной, что я их опозорила, звучал теперь иначе.

— Один день в неделю в доме нет слуг. Я же говорила. Мы сами готовим, сами убираемся, - спокойно ответила я, прежде чем выйти из столовой.

В дом, где я начала свою вторую жизнь, проснувшись в незнакомом молодом теле, мы приехали через месяц после рождения детей. Лео понимал, что мне хотелось поиграть с братом. Да, он, конечно, должен будет уехать в имение попроще, которое я оставила его семье. Но сейчас, пережив столько сложностей, мне хотелось понаблюдать, как фыркающая от досады, снова беременная, надеюсь, сыном сноха выполняет мои прихоти.

Вы, наверное, спросите, почему я желаю им сына? А я отвечу: - именно затем, чтобы они почувствовали дыхание судьбы. Всему своё время!

А мой сын за месяц догнал в размерах сестру и продолжал требовать к себе больше внимания: видимо, был премного обижен на то, что мы его не замечали все эти девять месяцев.

Брат и его семья теперь занимали комнаты попроще. Мы же заселились в хозяйскую спальню, которая, кроме выхода на большую террасу, была оборудована ванной. Кроватки близнецов можно было легко вывезти на улицу и так же просто вернуть в дом.

Лео вошёл в дом вместе с первыми каплями дождя, ударившими в сухую землю. Все ждали смены погоды, поскольку невыносимая жара отнимала все силы.

— Мне неприятно, когда они смотрят на меня, как… - муж свел брови, указывая головой на кого-то позади себя. Я поняла, что он о брате и его жене.

— Потерпи еще месяц. И они уедут.

— Может, стоит сказать, что ты уже приняла решение? Они подготовятся и к нам будут терпимее…

— Ну уж нет, Лео. Меня отправили к тётке без подготовки. Опозорили, да ещё и женихов выбирали так, чтобы я точно не смогла родить детей. Я и так с трудом держусь, чтобы не подложить им в кровать пару змей, - засмеялась я.

— Ну, решать тебе. Я трижды подумаю, прежде чем тебя обидеть, - Лео поцеловал меня в щеку и подошёл к кроватке.

— Неужто ты думаешь, что я когда-нибудь буду настроена против тебя?

— Мне и стараться не нужно, чтобы не обижать, милая. Ты права. Здесь хорошие конюшни, климат и от Керинстона не так далеко, чтобы навещать матушку. Сейчас она нянчит дочку Марка, а когда Эдвард надумает жениться, будут ещё дети.

Малыши спали, и молодой отец несколько минут любовался раскинувшейся, словно готовой обнять весь мир, маленькой леди Татьяной Стэфанией и лордом Габриэлем.

Да, я решила привнести в этот мир моё прежнее имя: хотелось хоть как-то увековечить его, не забыть, что прежде чем получить всё это, мне довелось прожить другую жизнь.

***

Когда Даниэль и Диана узнали, что отправляются жить к «черту на кулички», сноха попыталась, как всегда, изобразить обморок. Но тут даже братец плюнул на её актерское мастерство и замер, уставившись на меня:

— Мы же хорошо жили вместе…

— Нет, Даниэль. Хорошо мы не жили вместе ни дня. Я не выгоняю вас на улицу. У тебя остается твоя, хоть и небольшая доля в делах отца. Мы нашли управляющего. Ты можешь с семьей жить на доход или принимать участие в работе каменоломни. Думаю, там найдётся что-то не особо трудное…

— Ты… - понявшая, что «обморок» ни на кого не произвёл впечатления, Диана, поднялась с дивана, обнимая ещё небольшой, но уже заметный живот.

— Я, Диана. Я хозяйка этого дома, и он мне нравился всегда. Вы будете жить в паре часов езды от Керинстона. Там отличный дом, есть ферма. Вашим девочкам будет чем заняться. И я надеюсь, что ты носишь сына, потому что одному мужчине будет тяжело обслуживать дом самому.

— Но наше содержание… его хватит только на слуг! Что нам есть? – продолжила Диана, поняв, наконец, что я не шучу.

— Да, если иметь десяток слуг. Но имея одного, вам достаточно будет средств и на еду, и на всё необходимое. А ещё там есть фермы. Вы можете завести овец…

— Овец! Овец? Я? Да что ты молчишь, Даниэль, выгони ее! – Диана бушевала, как всегда, не стесняясь в выражениях, и пинала двери. Мои двери!

— Если испортишь дверь, я вычту из вашего содержания за ремонт.

Прервав нашу перепалку, мажордом - единственный, кто круглосуточно жил здесь еще с моего детства, объявил о приходе гостя. Я разрешила впустить.

— Отец, - поняв, кто этот самый гость, Диана бросилась навстречу. Даниэль, словно к нему, наконец, вернулся мозг, так и остался сидеть за столом.