Ашер 8 (СИ) - Шиленко Сергей

— Прямое, — хмыкнул человек со шрамом. — В Нижних Ярусах все, что движется или хочет двинуться, — наше дело. Мое имя Костолом. И если ты хочешь куда-то сунуться глубже этого гадюшника, ты говоришь со мной.

Сет изобразил на лице тяжелую задумчивость, отхлебнул из кружки и поморщился.

— Слыхал я про вас. Братва, так?

— Слышал — уже хорошо. Значит, понимаешь, что разговоры с нами лучше не затягивать. — Костолом наклонился вперед, и смрад немытого тела и дешевого перегара ударил в нос. — Так что тебе нужно? Богатеи с Верхнего совсем сбрендили? Решили сафари на вирмов устроить?

— Почти угадал. — Сет поставил кружку. — Хотят вниз. В самые старые забои. Платят хорошо. Но мне не просто тропинки нужны. Мне нужна информация.

Ледяные глаза Костолома сузились.

— Информация? Это уже другой тариф, красавчик. Лишние вопросы здесь обходятся дорого.

— Платят не мне. Платят тем, кто проведет и расскажет, почему знать так ссытся при одном упоминании этих шахт. — Сет выдержал тяжелый взгляд. — Говорят, там внизу что-то нечисто. Люди с ума сходят.

Костолом откинулся на спинку стула, и тот снова жалобно скрипнул.

— Помешательство — дело житейское. Работка нервная. — Он потер большим пальцем свой шрам. — Два проводника, которые знают все норы, как свои пять пальцев. И ответы на пару твоих вопросов. Пятьдесят золотых. Половина сейчас.

Сет едва не присвистнул. Цена была заоблачной. Ровно такой, какую и должен был заломить местный вымогатель.

— Тридцать. Идет?

— Сорок. И это мое последнее слово. — В голосе Костолома не было места для торга. — Иначе можешь сам пойти погулять по тоннелям. Может, тебе повезет, и тебя сожрет не вирм, а просто крысы.

*«Жадная сволочь. Но выбора нет»,* — подумал Сет. Он полез во внутренний карман и вытащил небольшой, туго набитый мешочек. Отсчитал двадцать монет и с тихим звоном высыпал их на стол. Золото тускло блеснуло в полумраке таверны.

Костолом сгреб монеты в свою огромную ладонь, даже не пересчитав.

— Завтра на рассвете, у южного подъемника. Спросишь Таллоса. Скажешь, что от меня. Он все поймет.

— А информация? — напомнил Сет.

Лейтенант Братвы усмехнулся своей кривой ухмылкой.

— Информация простая. Да, Братва здесь контролирует все. От подъемников до последнего забоя. Ни одна крыса не проскочит без нашего ведома. А помешательство… — он снова наклонился к Сету, понизив голос до зловещего шепота. — Просто держись подальше от блестящих камешков. Не твое это дело.

— И все? — Сет изобразил разочарование. — За двадцать золотых я ожидал большего.

— Ты платишь за то, чтобы остаться в живых, красавчик. — Костолом поднялся. — И не думай нас кинуть. У нас наверху глаза и уши. Очень… влиятельные глаза.

— Кто, например?

Костолом на мгновение замер, а потом расхохотался — коротким, лающим смехом.

— А ты любопытный. Скажем так, не все лорды одинаково брезгливы к деньгам, которые пахнут рудой и кровью. Даже такие чистюли, как его светлость Валериус.

Он подмигнул и, не оборачиваясь, растворился в толпе у стойки.

Сет остался один. Воздух вокруг него, казалось, стал еще холоднее. Он получил то, за чем пришел. И даже больше. Вот только эта информация была похожа на яд. И он только что проглотил смертельную дозу.

Таллос, наш новый проводник с лицом, похожим на карту старых, забытых дорог, повел нас вглубь жилых пещер. «Жилых» — это было сильное преувеличение. Скорее, это напоминало норы, выдолбленные в теле горы, где люди существовали, а не жили. Воздух был спертым, тяжелым, пропитанным запахом сырости, дешевой еды и чего-то еще — застарелого отчаяния.

«Очаровательно», — пробормотал Сет мне на ухо, пока мы шли по узкому, тускло освещенному проходу. «Местный санаторий, не иначе. Прямо чувствую, как оздоравливаюсь».

«Тише ты», — шикнула на него Ада, но я видел, как она сама поежилась.

Люди, которых мы встречали, были похожи на тени. Изможденные, с потухшими глазами, они молча провожали нас взглядами, в которых не было ни любопытства, ни враждебности. Только глухая, всепоглощающая апатия. Они двигались медленно, словно экономя каждый джоуль энергии. Братская могила, в которой людей хоронили заживо.

«Макс, я не могу здесь дышать», — прошептала Шелли, прижимаясь ко мне. «Воздух… он отравлен».

«Я знаю», — я обнял ее за плечи, чувствуя, как она дрожит. «Держись. Мы здесь ненадолго».

Иди шла рядом с Ритой, прижав ладони к вискам. С тех пор как мы спустились, ее головная боль только усилилась. «Шум… он становится громче», — едва слышно сказала она.

Внезапно впереди, в небольшой пещере, служившей, видимо, общей столовой, один из шахтеров замер с кружкой в руке. Он сидел за грубым столом с тремя другими работягами, но вдруг застыл, как статуя. Его глаза остекленели, уставившись в пустоту.

«Что с ним?» — напрягся Кларк, останавливаясь.

Шахтер медленно, как во сне, повернул голову. Его губы растянулись в блаженной, жуткой улыбке.

«Слышите?» — прошептал он голосом, полным благоговейного трепета. «Какая… какая сладкая песня…»

Его сосед по столу, коренастый мужик с густой бородой, толкнул его в плечо. «Ты чего, Гром? Опять нанюхался спор?»

Но тот его не слышал. «Камень… — пробормотал он, закатывая глаза, так что стали видны одни белки. — Камень поет… зовет меня домой…»

А потом он издал дикий, нечеловеческий вопль и вскочил на ноги, опрокинув стол. В следующую секунду он вцепился зубами в горло бородатому соседу. Хрустнула кость, брызнула кровь.

Началась паника.

Женщины завизжали, мужчины с руганью вскакивали на ноги, пытаясь отбежать, но в тесной пещере это было почти невозможно. Люди спотыкались, падали, давили друг друга. Хаос.

Рита и Сет мгновенно выхватили оружие, вставая перед нами живым щитом. Я толкнул Шелли и Иди за свою спину, выискивая глазами нашего проводника. Таллос стоял абсолютно спокойно, скрестив руки на груди, и с мрачным интересом наблюдал за разворачивающейся бойней.

Приступ, как заразная болезнь, перекинулся на других. Еще двое шахтеров с такими же безумными воплями набросились на тех, кто был рядом. Один начал биться головой о каменную стену, превращая свое лицо в кровавое месиво.

«Назад!» — рявкнул я, оттаскивая своих дальше по коридору. «Кларк, что это, черт возьми⁈»

«Помешательство», — коротко бросил он, его лицо было пепельно-серым.

Прежде чем мы успели что-то предпринять, в пещеру ворвался отряд. Пятеро здоровенных амбалов в кожаных доспехах, вооруженных тяжелыми, окованными железом дубинками. Братва. Они двигались слаженно и без эмоций, как команда зачистки.

Они не пытались никого успокоить. Не кричали предупреждений.

Первый же удар тяжелой дубинки с влажным треском размозжил череп шахтеру, который бился о стену. Он рухнул на пол безвольным мешком с костями. Второй боец одним коротким, выверенным движением снес голову обезумевшему, все еще терзавшему тело своей жертвы. Остальных добили так же быстро и буднично. Глухие, мокрые удары, хруст ломаемых костей — и через несколько секунд все было кончено.

В пещере воцарилась мертвая, звенящая тишина, нарушаемая лишь всхлипами какой-то женщины в углу да капающей с потолка водой. Бойцы Братвы безразлично, как мешки с мусором, оттащили тела — и обезумевших, и их жертв — в темный боковой проход, оставляя на каменном полу широкие кровавые полосы. Никто из них даже не обернулся. Работа сделана.

Наш проводник Таллос стоял, скрестив руки на груди, и с мрачным, почти скучающим видом наблюдал за этой бойней.

«Таллос», — мой голос прозвучал хрипло и опасно. «Что это, черт возьми, было?»

Он медленно повернул голову, его лицо было непроницаемым, как камень.

«Теперь вы видели», — мрачно сказал он, обводя взглядом застывшую от ужаса сцену. «Это и есть помешательство».

Он кивнул в сторону темного прохода, куда только что уволокли последнее тело.

«А это — единственное лекарство».