Полночь приближалась неумолимо. Небо над ареной было чистым, усыпанным звездами, и полная луна заливала все вокруг холодным серебряным светом. Воздух пах озоном и горной свежестью, но под этими ароматами таился другой запах — древний, первобытный запах драконьего огня, словно впитавшийся в сам камень за столетия ритуальных поединков.
Меня била мелкая дрожь. Архимаг Дион вел нас с Тиаром по узкой боковой тропинке к одной из наблюдательных площадок, расположенной на безопасном расстоянии от основной арены.
Тиар был бледен, его лицо застыло в выражении бессильной ярости и отчаяния. Он держался рядом со мной, словно пытаясь защитить от чего-то, против чего был бессилен.
— Мы пришли, — тихо произнес архимаг, указывая на небольшой выступ скалы, огражденный тонким магическим барьером, переливавшимся в лунном свете едва заметным голубоватым мерцанием. — Отсюда мы сможем наблюдать за поединком, оставаясь в безопасности.
— Безопасности? — горько усмехнулась я. — Два дракона будут биться из-за меня, как будто я... трофей.
Дион обернулся, его лицо было серьезным, почти торжественным:
— Для драконов вы не просто трофей, ринтана. Вы — сокровище. Разница существенна.
Я не нашла в себе сил ответить. В последние часы я чувствовала себя песчинкой, захваченной водоворотом событий, слишком масштабных, чтобы я могла их контролировать.
Всё, чего я хотела — свободы, возможности самой определять свою судьбу, — рассыпалось на глазах, превращаясь в пепел.
Честное слово, так по-идиотски я не ощущала себя даже в налоговой во время полугодового отчета. Странна мысль – Латор хуже налоговой.
Но честная.
Мы заняли места на каменной площадке. Внизу, на арене, уже собралась впечатляющая толпа зрителей. Драконы в человеческой форме — несколько десятков высоких, статных фигур в традиционных одеяниях различных цветов и оттенков, соответствующих их кланам. Они держались с поистине нечеловеческим достоинством, каждое движение было выверенным, плавным, исполненным сдержанной мощи.
— Старейшины кланов, — пояснил Дион, указывая на группу драконов, занимавших центральную ложу. — Они будут следить за соблюдением древних правил поединка.
Обалдеть, у этих боев без правил даже правила есть.
Интересно, по правилам жертву нужно съесть после поединка сразу или доставить в качестве основного блюда на обед альфа-свекрону?
Я вглядывалась в собравшихся, пытаясь найти знакомые лица. Среди старейшин я заметила Оукату — мать Латора, эту величественную и очень эмоциональную драконицу. Ее лицо было бесстрастным, но в осанке чувствовалась напряженность пружины, готовой распрямиться в любой момент. Альфа-свекрон выходит на охоту.
И явно она недовольна тем, что видит. Наверное, в шоке, что ее сын из-за этой человечки…
Рядом с Оукатой... Атина? Я не ожидала увидеть здесь бывшую невесту Латора. Она была одета скромнее остальных драконов, но держалась с достоинством, словно происходящее касалось ее лишь косвенно. Когда наши взгляды случайно встретились, она едва заметно кивнула мне — жест, который можно было бы принять за простую вежливость, но в котором я уловила нечто большее: молчаливое подтверждение нашего тайного союза.
Тиар сидел рядом со мной, его рука крепко сжимала мою — словно он боялся, что если отпустит, то потеряет меня навсегда. В его прикосновении чувствовалась обреченность человека, знающего, что сражение уже проиграно, но все еще отказывающегося признать поражение.
— Что будет после... после поединка? — тихо спросил он, не глядя на меня.
Я не успела ответить. Громовой удар гонга разорвал ночную тишину, заставив воздух вокруг задрожать. Вслед за ним раздался нарастающий гул, похожий на далекий раскат грома, который приближался с каждым мгновением.
— Они идут, — произнес Дион, и что-то в его голосе заставило меня вздрогнуть. — Драконы выходят на арену.
Сначала появился Кассиан. Он шел со стороны восточного входа — высокий, статный, с платиновыми волосами, струящимися по плечам как жидкое серебро. Одетый лишь в простые брюки из какого-то темного материала, он двигался с хищной грацией, присущей его расе.
С противоположной стороны вышел Латор. В человеческом обличье он был поистине великолепен — темные волосы собраны в высокий хвост, обнаженный торс покрыт древними рунами, нанесенными, казалось, жидким огнем прямо на кожу. Его движения были текучими, полными сдержанной мощи. Взгляд — ледяным, сосредоточенным, без тени сомнения.
Когда он приблизился к центру арены, его глаза на мгновение скользнули по зрительским трибунам, словно в поисках кого-то. Я почувствовала, как его взгляд остановился на мне — даже на таком расстоянии я ощутила жар его драконьего огня.
В этом взгляде не было ни злости, ни превосходства — только странная смесь решимости и чего-то похожего на боль.
Противники остановились в центре арены, на равном расстоянии от черного круга. Один из старейшин поднялся со своего места и вышел вперед. Его голос, усиленный древней магией, разнесся над амфитеатром, заставляя камни вибрировать:
— Мы собрались здесь для разрешения спора о праве на союз с носительницей дара Радналов, Лиралин, — начал он торжественно. — Халидэл Латор Авельтан оспаривает право ринтана Кассиана Авельтана на этот союз. По древним законам драконьей крови, спор будет решен в поединке.
Старейшина поднял руку, и в воздухе между противниками возник огненный символ — древняя руна, пульсирующая от заключенной в ней магической энергии.
— Условия поединка — до явного превосходства, — продолжил он. — Победитель получает право на союз. Проигравший признает поражение и отступает.
Он сделал паузу, обводя взглядом собравшихся:
— Есть ли возражения против этого священного ритуала?
Тишина была его ответом. Даже ветер, казалось, затаил дыхание.
— Тогда да начнется поединок, когда погаснет руна, — объявил старейшина и отступил к ложе.
Латор и Кассиан стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза через разделяющий их огненный символ. Напряжение в воздухе было таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать руками.
— Зачем тебе это, Кассиан? — внезапно спросил Латор, его голос был достаточно громким, чтобы многие могли услышать. — Научный интерес? Или желание отнять то, что принадлежит мне?
Кассиан не дрогнул:
— Ничто живое не может принадлежать другому против своей воли, кузен, — ответил он спокойно. — Даже ты должен это понимать.
Латор издал звук, похожий на смех, но в нем не было веселья — только горечь:
— Ты всегда был слишком мягок для дракона, Кассиан. Слишком человечен. Это твоя слабость.
