Тиар подошел ближе, его руки легли мне на плечи — теплые, знакомые, надежные.
— Тиар, я никогда не забуду, что ты сделал для нашей семьи. Для меня, — сказала я тихо. Без тебя не было бы ничего из того, что у нас есть сейчас.
— Я сделал это не для бизнеса, Лиралин, — его глаза потемнели. — Я сделал это ради тебя.
Его слова были как огонь и лед одновременно — они согревали сердце и заставляли его болезненно сжиматься.
— Я знаю, — прошептала я. — И я... — слова застряли в горле.
— Не надо, — он покачал головой. — Не говори ничего, что сделает прощание еще тяжелее.
Он прав. Некоторые чувства лучше оставить невысказанными, особенно когда их признание ничего не изменит. Я достала из кармана небольшую шкатулку из черного дерева с серебряными вставками — личную печать владельца "Второго дыхания".
— Я хочу, чтобы ты взял это, — сказала я, протягивая шкатулку. — Официально передаю тебе управление лавкой.
Тиар смотрел на печать, не делая попытки взять ее:
— Ты не можешь просто отказаться от всего, что мы построили вместе.
— Я не отказываюсь, — твердо сказала я. — Я доверяю это тому единственному человеку, в ком уверена. Позаботься о нашем детище, Тиар. И о себе.
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оттенки золота и крови, когда во дворе поместья Радналов раздался звук драконьего рога — низкий, вибрирующий звук, от которого задрожали стекла в окнах. Латор прибыл за своей невестой.
Ну, я бы не удивилась, честно говоря, даже имперскому маршу. Вернее, как, это было бы в его духе.
Я стояла в холле, облаченная в традиционное платье невесты рода Радналов — белое с серебряной вышивкой, хранившееся в семье поколениями. Рядом выстроились слуги, держа наготове сундуки с моими вещами. Родители стояли по обе стороны от меня — молчаливая поддержка в последние минуты прощания.
Главные двери распахнулись, впуская внутрь холодный вечерний воздух и высокую фигуру в темном плаще. Латор вошел один, оставив эскорт снаружи. Его движения были плавными, но в них чувствовалась сдерживаемая мощь хищника. Он остановился в нескольких шагах от нас и склонил голову в формальном приветствии:
— Ринтан и ринтана Раднал. Я пришел, как было условлено.
— Халидэл Латор Авельтан, — ответил мой отец официальным тоном, хотя я видела, как напряглись его плечи. — Моя дочь готова.
— Я вижу, ринтан. Спасибо.
Его взгляд переместился на меня, и я была поражена тем, что увидела в его глазах. Вместо торжества победителя или холодного удовлетворения хищника, заполучившего добычу, в глазах Латора читалась теперь явно боль — глубокая, сдерживаемая, но несомненная. Это было настолько неожиданно, что на мгновение я растерялась.
— Ринтана Лиралин, — обратился он ко мне, используя формальное обращение, — вы готовы?
Я кивнула, не доверяя своему голосу. Арвея сжала мою руку и прошептала:
— Держи голову высоко, дочь. Ты — Раднал.
Я выпрямилась и сделала шаг вперед, разрывая последнюю невидимую нить, связывающую меня с этим домом. Карис протянул руку, останавливая меня:
— Еще одно, халидэл, — сказал он, обращаясь к Латору. — Моя дочь — свет нашей жизни. Если с ней что-то случится под вашей опекой...
Он не закончил фразу, но угроза повисла в воздухе — невысказанная, но от этого не менее реальная.
К моему удивлению, Латор не выказал раздражения. Вместо этого он посмотрел на Кариса с чем-то похожим на понимание:
— Я буду оберегать ее, ринтан, — сказал он тихо. — Своей жизнью и всем могуществом моего клана.
В его словах не чувствовалось пустой формальности. Они звучали как клятва — древняя и нерушимая, как сами драконы. Родители обняли меня в последний раз.
— Я готова.
Дракон кивнул и предложил мне руку. Я колебалась лишь мгновение, прежде чем принять ее. Его ладонь была горячей, как будто внутри него действительно горел огонь, и сухой, с легкой шероховатостью, напоминающей о его истинной природе.
Мы вышли во двор, где ждал эскорт — шестеро драконов в человеческом обличье, облаченных в церемониальные доспехи золотых и черных цветов. Рядом стояла изящная карета, запряженная четверкой черных лошадей с золотыми уздечками.
— На карете мы прибудем в замок к полуночи, — сказал Латор, помогая мне подняться в карету. — Путь неблизкий, но у меня… есть предложение.
Латор вдруг улыбнулся с озорством мальчишки. И я догадалась.
— Мы полетим? — спросила я, не в силах скрыть тревогу. Одно дело — видеть дракона в бою, и совсем другое — довериться ему, позволить нести себя.
— Это будет быстрее и... впечатляющее, чем дорога в гору, — он помедлил. — Ты боишься высоты?
— Нет, — соврала я. — Просто никогда раньше не летала на драконе.
Уголок его губ приподнялся в легкой улыбке:
— Мало кто из людей может похвастаться таким опытом. Обычно мы не... — он не закончил, но я поняла. Драконы редко позволяли людям приближаться к себе в истинной форме, не то что летать на них.
— Но раз уж ты станешь моей женой, — продолжил он, — тебе следует узнать все стороны моей природы. И посмотреть на наш замок так, как вижу его я. И да, Лиралин, я ни за что тебя не уроню. Не бойся.
Он отошел на несколько шагов, и я почувствовала, как воздух вокруг начал дрожать, наполняясь невидимой энергией. Тело Латора начало меняться. Процесс трансформации, увиденный вблизи, завораживал — человеческая фигура растворялась, уступая место чему-то гораздо большему, древнему, величественному. Всего через несколько секунд передо мной возвышался огромный черно-золотой дракон. В лунном свете его чешуя сияла, как тысячи полированных монет, а глаза — два огромных янтарных шара — смотрели на меня с выражением, которое я не могла расшифровать. Был ли это все тот же Латор в ином теле, или в этой форме его сознание менялось, становилось более... драконьим? Он наклонил голову и опустился ниже, подставляя широкую шею у основания крыльев.
Это был жест приглашения.
Я сделала глубокий вдох и шагнула вперед. Чешуя под моими руками оказалась удивительно теплой и гладкой, как нагретый солнцем металл. Я неуклюже забралась на драконью спину, пытаясь найти удобное положение между двумя гребнями, формировавшими что-то вроде естественного седла.
— Как мне... держаться? — спросила я.
Он издал звук, похожий на низкое урчание, и слегка повернул голову, указывая на один из шипов на шее, более крупный и изогнутый, словно специально созданный как рукоять.
