Драконья сталь. Дилогия (СИ) - Геярова Ная

Жители синхронно достали ножи. В следующее мгновение их тела рухнули прямо на камень. По рунам побежали тонкие струйки крови.

– Идемте, – позвала тихо Эйла. – Не дай богиням, если жрица снова вернется. Где этот твой Кайар?

Я кивнула на дом, стоящий недалеко от камня.

– Нам туда.

И мы все скользнули к дому главы селения Инари.

Дом у него был заметно больше остальных, как и двор: несколько сараев, большая поленница, баня, свой колодец.

Мы тенями перебрались сначала к сараям, потом мимо колодца, поленницы и, наконец, к распахнутому окну.

Я осторожно заглянула внутрь. Нам повезло – Кайар был там. Он сидел, словно застывшая кукла, на скамье и смотрел в холодную печь.

Мы переглянулись и осторожно пробрались через окно. Мужчина даже головы не повернул. На другом конце скамьи сидела женщина и две девушки.

– Семья, видимо, – угрюмо хмыкнул Николас и посмотрел на нас. – Что дальше делать?

Эйла подошла к мужчине. Достала из сумки небольшой мешочек. Я наблюдала, как она вытряхнула из него немного травы и размяла ее в руках, что‑то прошептала и резко дунула в лицо Кайара.

Мужчина дернулся, хрипло кашлянул. Моргнул и уставился на нас... Открыл было рот, чтобы закричать от испуга, но Кай успел зажать его ладонью.

– Тихо, – произнес он. – Не кричите. Привлечете тех, кого привлекать не стоит. Худо будет. Мы друзья. Мы пришли узнать, как вам помочь.

Мужчина отчаянно закивал.

– Вот и хорошо, – проговорил Кай и медленно убрал руку.

Мужчина огляделся. В глазах появилось удивление.

– Что... что происходит? – потрясенно спросил он. – Где я?..

– Добрый день, господин Кайар, – тихо начала я. – Вы в своем доме. Вы меня помните? Я ведьма Шайра. Когда‑то приходила к вам вместе с настоятельницей храма Эсталиона.

Он прищурился, посмотрел на меня и покачал головой.

– Может, и помню... а может, и нет. Что‑то с памятью... словно в дымке все.

– Вы под мороком, – спокойно сказал Кай и присел рядом. – Господин Кайар, я Кай, староста младшего отряда Когтя Империи.

Мужчина повернулся к нему, попытался встать и поклониться. Кай положил ему руку на плечо.

– Не стоит. Ответьте на несколько вопросов ведьмы Шайры.

Кайар кивнул.

– Готов служить Империи.

– Господин Кайар, у вас есть дочь, – приглушенно спросила я, – по имени Сель?

Мужчина изменился в лице. Сначала побледнел, потом в глазах вспыхнула ненависть, а следом сжал кулаки.

– Есть... Чтобы ее нечисть забрала. Мать ее была ведьмой при верховной жрице в здешнем храме Темной Луны... И как меня угораздило связаться с ней... Приворожила, ведьма.

– Господин Кайар, – перебила я. – Это вы отправили Сель учиться в храм?

– Я? – он снова уставился на меня. – Не совсем... Она сделал все чтобы я ее туда отправил. Вы не представляете, сколько бед она принесла нашему поселку и нашей семье!

– Расскажите нам все, – попросила я.

Кайар тяжко вздохнул.

– С младенчества она темная была настолько, что я ее боялся. Иной раз как глянет – мороз по коже. Мать ее что‑то там не сумела сделать, Тьму вызвала... да что‑то пошло не так, и сгинула, когда девчонка еще малой была. И ее ко мне привели: мол, ты отец, воспитывай, грамоте учи. Ей тогда годика три было... Стоит за юбку жрицы держится, и на меня волчонком смотрит. Я как чувствовал – не нужно было ее брать...

Ну жалко ведь, все же кровь своя, хоть и с ведьмовской примесью. Забрал. Начал учить уму‑разуму... Да куда там... С грамотой у нас проблем не было: девочка смышленая оказалась. К семи годам и писать научилась, и считать, хоть в школу не ходила. Да и какая школа? В соседнем селе есть приходская, я попробовал однажды – так ее в первый же день обратно привели и сказали, чтоб девчонка больше там не появлялась. На уроке детям о тьме рассказывала и том, что она есть благость, а всех, кто с нею не был согласен, проклинала.

Я продолжил ее обучение дома. Пытался привить ей семейные ценности и приличия... Да что ей до приличий. Дома она помогать не хотела, как и вообще сидеть. С женой и моими двумя дочерями ей было неинтересно. Днем спала, вставала чтобы поесть да какие‑то мутные заклинания испытывать. Откуда она только все это знала – непонятно. Как вечер – так то в лес сбежит, то по селу бродит, соседей пугает. Иногда я грешным делом думал: может, пропадет совсем. Уйдет – да не вернется... Знаю, нельзя так думать, вот только злой она была... Слово лишнее не скажи, не глянь на нее – тут же то живот сведет, то нарывы вылезут... Старшие дочки сторониться ее начали, жена грозилась уйти к матери.

Я пошел к жрице, а та только рукой махнула: «Не время еще. Но ты ко мне ее приведи, я объясню, чтобы своих не трогала. Все же родная семья... Вы к ней с любовью да заботой – оттает девочка. А брать ее на полноценное обучение еще рано, мала она. Обещаю, я поговорю с Сель, она больше никого не тронет...».

Я привел... Жрица там с ней какие‑то разговоры вела. Да куда там... Даже она оказалась не указ Сель. Вернулись домой, она еще злее стала. А на следующий день вся скотина у соседей передохла. И у нас все припасы сгнили за ночь – и прямо перед зимой. А Сель только смотрела и смеялась... «Ну и чего ты добился, отец? Я‑то могу и уйти, а что ты дальше будешь делать, коли мое проклятие начнет всех косить?»

Я у нее прощения на коленях просил, вымаливал... Взрослый мужик перед девчонкой...

Он тяжело вдохнул.

– Она обещала, что своих не тронет... И на соседях проклятия стала отрабатывать. Люди начали нас сторониться. В двенадцать лет она прокляла родную сестру за то, что та ей платье свое не дала. С тех пор девчонка осталась косой и слепой на один глаз. Тогда я снова обратился в Храм Луны. Жрица вздохнула: мол, рано ей еще, мелкая она... А я снова на колени встал за семью свою, за соседей клялся, что будем вечно дары приносить и не десятину, а вдвое отдавать на развитие храма.

Жрица согласилась. И Сель забрали.

Ох, как она на меня глянула, когда за ней храмовницы пришли!

– Аукнется тебе, что в родном доме дочь не оставил! – были ее слова, когда она порог переступала.

Почти три года мы жили счастливо и богатели. Я уж и забыл, что Сель в храме.

А потом в село приехал незнакомец. Лощеный весь, на хорошем коне, с помощником был. Сам лицо прятал, но я‑то с ушами дружу – услышал, как помощник потихоньку называл его господином Нейтом.

– Нейт! – мы переглянулись.

– Да, точно Нейт, – кивнул Кайар. – Он спросил тогда, где храм Темной Луны. Мы ему дорогу показали. С тех пор он почти каждый месяц приезжать стал. Но к нам уже не заглядывал – мимо дома проезжал и сразу на тропу, что вела к храму. Так прошло почти полгода. А потом у нас сначала живность падать начала: то коровы две‑три за ночь сдохнут, то волки в овчарню залезут. Ягоды лесные прямо на кустах засыхали. Урожай град побил. Я кинулся к жрице.

Она выслушала и сказала, что направит свою самую обученную ученицу, так как видит: разгневали мы какого‑то темного колдуна, вот он на нас и напасти наслал... А чем и какого – не сказала.

А наутро пришла в дом Сель. Я как увидел ее – так мне дурно стало. А она улыбается мне, ластится:

– Батенька, – говорит, – я непослушной дочерью была, но вижу, что тяжко сейчас селению. Помочь могу. Меня многому в храме научили. Не переживай, я все исправлю. Не зря ты меня в храм отдал на полное обучение. Благодарна я тебе.

Ну я уши и развесил... А она и говорит: «Созови весь народ на площадь – и старых, и малых, и младенцев ваших. Пусть каждый возьмет черный речной камень, ниткой черной обмотает и на шею повесит. Даже младенцам повесьте. Проклятие над всем селом я увидела. Всех спасать надо. Иначе кто не сделает – тот точно помрет. Я же сделаю из тех камней обереги – станут они вам защитниками. Приходите в полночь в центр села. Но до того найдите большой речной камень с ровными краями. Его я сделаю талисманом сельским. Ничего злого он в село не пропустит».

Я и поверил... Всем передал, как наша Сель велела. Мол, в храме из нее сильную и умную ведьму сделали. Какой она доброй и отзывчивой стала. Селяне слушали, кивали... Приволокли с реки камень побольше. И себе каждый камешек нашел...