Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

Внутри всё было не так уж и плохо: обтянутые бархатистой синей тканью диваны вполне впечатляющей мягкости и высоты. Ненавязчивый, видимо, оставшийся от хозяйки или используемый тут постоянно аромат лёгких духов. И даже подлокотник, на который я оперлась сразу, как за нами с Лизи захлопнулась дверь.

— Хорошо, что внутри все синее, а не красное, иначе было бы ощущение, что сажусь в калошу, - хихикнула я, но Лизи мою шутку не оценила, а лишь свела брови.

— Синий – цвет дома леди Лилит, - проинформировала она.

— А какого чёрта карета выглядит как гроб на колёсах?

— Что? – Лизи снова свела брови.

— Ладно, беру свой вопрос назад.

Я намеревалась смотреть в окно, знакомиться с неизвестным мне городом и надеялась узнать место и время.

— Не нужно так близко держать лицо, леди, - Лизи была несколько взвинчена.

— А что? Могут плюнуть простолюдины? – хохотнув, спросила я.

— Что вы, этого здесь не дозволено…

— Значит, запрещено. Зна-ачит, были попытки?

— Нет, что вы. Кареты лордов пропускают все возницы! Большая честь служить лордам в Берлистоне и во всем графстве Коул. Все они имеют королевскую кровь, - я услышала в голосе служанки гордость.

Неширокая дорога явно вела под горку, и мне прекрасно были видны бесконечные сады, довольно чистые улочки и редкие дома, утопающие в зелени.

А потом возница приказал занавесить окна, и Лизи беспрекословно выполнила его указание: задвинула шторку по протянутой над и под окном верёвке.

— Еще чего! Нет уж, мне очень интересно, что мы сейчас увидим, - я обратно расчехлила окно.

— Это рабочий район. И мы не можем его объехать: местность гористая. Запахи здесь такие, что можно пропахнуть.

— Чем? – мне стало неуютно.

— Дымом, плавящейся рудой и еще чем-то, - было ощущение, что Лизи описывает то, о чем не знает сама, а лишь слышала краем уха.

Когда дорога вильнула и въехала в узкую улочку, где с трудом разъехалась наша карета и телега с высокими бортами, я замерла. С обеих сторон высились кирпичные трехэтажные здания, увитые, как плющом, железными лестницами. Застеклённые окна в них были такими грязными, что не было сомнений – это фабрика.

Запах и правда стал резким, щекотал в носу и вызывал желание чихнуть. Люди, бредущие вдоль зданий по узенькому тротуару, казалось, не замечали этого запаха: смеялись, разговаривали, поднимали руку и с улыбкой приветствовали друг друга.

Все мужчины одеты похоже: штаны на подтяжках, серая рубашка, безрукавки разных фасонов, кепки. Лица грязные, как и руки. Но всех объединяло одно – они улыбались друг другу, хлопали друг друга по спине при встрече и торопились дальше, видимо, по делам.

Женщин в этом районе я увидела лишь пару: невысокую молодую девушку лет восемнадцати в коричневом шерстяном платье с воротничком серого цвета, в шляпке и с мешком в руках. И женщину лет сорока в синей блузке, заправленной в пышную и длинную юбку с широким поясом. Она несла пару корзин, накрытых тряпками. Тоже в шляпке, туго подвязанной под шеей.

«Женщины здесь тоже работают или эти забрели по делам? Может, принесли обед мужьям или просто шли мимо района? Ведь Лизи сказала, что миновать эту улицу невозможно.», - обдумывала я, вовсе не переживая о встрече с тёткой.

Минут через двадцать, когда фабрики и склады закончились, дорога стала шире и как будто веселее. Только когда я увидела деревья и больше людей разного пола, поняла, что мы въехали в жилой квартал. Двух- и трехэтажные такие же кирпичные дома, между которыми натянуты верёвки с сохнущим бельём, бегающие дети, женщины, продающие что-то с лотков, собаки.

— Долго ещё? – специально громко, чтобы услышал возница, спросила я.

— Через десять минут будем на месте, леди, - спокойно и без эмоций ответил мужчина снаружи.

— Ужасно, правда? – Лизи с трудом сдерживала слёзы, смотря на улицу.

— Что ужасного? – я внимательно посмотрела на людей, но не нашла то, что назвала бы ужасным.

— Жить здесь ужасно, леди. Всё это ужасно: нищета, этот запах, эти страшные дома и улицы, эти люди, - она вела себя как кисейная барышня, и я поняла, что мне сейчас должно было быть ещё хуже. Но я, казалось, просто выехала в путешествие по местам, где никогда не была. И ничто не испортило бы мне настроения!

Глава 9

Миновав этот район, карета выехала в поле, потом в жидкий лесок, где пение птиц и запахи густой, напоенной влагой зелени снова вернули меня в хорошее настроение.

Дом моей тётки я увидела издали. Карета объезжала озерцо, и прямо перед окном предстала двухэтажная усадьба. Из-за высоченного забора виден был только второй этаж и черепичная крыша. После дома, из которого мне пришлось уехать, этот казался чопорным и слишком похожим на дома, которые я видела в фильмах.

Мне, почему-то сразу вспомнился роман «Гордость и предубеждение». Кареты, усадьбы, напыщенные барышни, вроде моей снохи, ограниченные и смиренные, живущие чужой жизнью слуги.

Дорогой читатель, мне тогда казалось, что моя роль в подобных романах незавидна. Как правило, ни одна героиня со штампом «старая дева» никогда не оказывается в конце счастливой. Да что там… если на неё и обращают внимание, то в виде благодарности за помощь главной героине ей «посчастливится» выйти замуж за лысого, но обязательно доброго, хоть и бедного эсквайра.

Да, в тот момент я представляла себя героиней викторианского романа. Не главной. И, въезжая в ворота своего нового дома, могла только представлять, что меня ждёт. Но, как оказалось, представление моё довольно ограничено. В отличие от видения тётушки.

— Добро пожаловать в Бертон Холл, леди Стефания, - у порога с ничего не выражающим лицом меня встретила женщина лет тридцати. Гладко причёсанная, в чепце, темном платье и белоснежном переднике. Руки она держала перед собой, сцепив пальцы.

— Спасибо, - я посмотрела за ее спину.

— Леди Бертон уехала по делам и велела показать вам комнату, а после накормить обедом, - всё так же бесцветно ответила на мой молчаливый вопрос прислуга. – Я Оливия, - она, наконец, расцепила руки, чуть поклонилась и прошла в дом.

Лизи шла за мной, неся мой несессер, и мне казалось, она с трудом держится, чтобы не завыть.

А взвыть было отчего. Дом внутри был тёмным, недружелюбным, как служанка. Сразу на входе пахнуло тем самым ароматом из кареты. В большой гостиной с занавешенными портьерами мерно тикали часы. Тёмно-синие стены, скорее всего, были затянуты тканью, но в полумраке это было не очень понятно. В отличие от дома Вердэ, похожего на счастливую виллу в Испании или Италии, этот дом переносил гостя в старую чопорную Англию.

— Слуги занесут ваш багаж, а я пока подам вам чай, - Оливия указала на диванчик, куда я послушно присела. Лизи встала позади меня, и я слышала, как скрипит ручка сундучка в ее руках. Видимо, девушка тёрла ее, нервничая.

Здесь вести себя как мне хочется не позволяло что-то внутри. Видимо, здравый смысл, доведший до моих мозгов, что в следующие руки, как котёнка, гадящего в неположенном месте, меня не передадут. Если тётка окажется мной недовольна, мне светит что-то типа «мешок - и в реку». Ну, я, конечно, образно, но, не зная местных правил, этого тоже не стоит исключать.

— Прекрати скрипеть, - шикнула я на Лизи, и в комнате воцарилась тишина, от которой стало еще тошнее. - Ладно, скрипи дальше, - добавила я, и в этот момент Оливия внесла поднос с чашкой чая и… чем-то очень похожим на пирожное. После столования в доме брата, который в общем-то был и моим, мне это угощение показалось миражом.

— Я проверю, занесли ли вещи, и как только все будет готово, приглашу вас отдохнуть в вашей комнате, - Оливия, к счастью, отчалила.

— Видите, леди Стефания. Хозяйки нет дома. Какие дела могут быть у благочестивой вдовы до обеда на улице? – прошептала Лизи.

— Конечно, ты права! Скорее всего, она прямо сейчас охмуряет мужчин, чтобы к вечеру их придушить в постели, - страшным голосом произнесла я, потом обернулась к замершей Лизи и почти прокричала: - Прекрати, глупая! Если ты будешь трястись и нести чушь, мне придётся с тобой расстаться!