Самая старая дева графства Коул (СИ) - Брай Марьяна

— Я уверен, что все наладится, дорогая. Скоро всё будет как прежде, - подобострастно откликнулся Даниэль.

«Подкаблучник сраный.», - пронеслось в голове, и эта мысль заставила улыбнуться. «А что, если сказать это вслух?».

— Ты считаешь, что горе, которое ты принесла этому дому, может вызывать смех? – голос Дианы сорвался моментально. Эта психичка швырнула вилку на стол, а я… я даже не посмотрела на неё. Никакой жалости к пусть даже беременной женщине я не испытала. Наоборот. Моя душа требовала отместки за мою судьбу, за отношение к близкому человеку хуже, чем относятся к чужим.

Даниэль принялся успокаивать свою психопатку-жену, а я, доев ломтики, похожие на отварной картофель, положила вилку и, взяв куриную ногу пальцами, обглодала её, не упустив радости похрустеть любимыми хрящиками. Давно я этого себе позволить не могла за неимением зубов. И счастлива была теперь настолько, что и словами не передать.

Выпив воду из бокала, я надеялась икнуть, но еды было так мало, что желудок только мяукнул неслышно, словно спросил: «и это все?».

Не дождавшись больше ничего и отметив, что брат ковыряет куриную ногу вилкой, борясь с раздражением, не приподнимаясь со стула, я отодвинула его от стола. Скрип разорвал тишину зала. Мне показалось, что после него я услышала скрип зубов Дианы.

— Спасибо за ужин, - взглянув, наконец, на своих родственников, произнесла я и, напевая что-то из своего любимого, вышла из столовой.

— Ой, вы уже поужинали? – Лизи даже ошалело отпрянула, когда я вернулась в комнату.

— А что там есть-то? Лизи, ты можешь ответить мне честно на один вопрос? – я отодвинула коробки со шляпами с края кровати и уселась на него.

— Конечно, леди…

— Почему ты обязана быть со мной до моей смерти? Не спрашивай ничего. Просто ответь! – грозно предупредила я.

— Ну… меня же продали вам, леди…

— Как это: продали? – вся моя грозность моментально улетучилась.

— Ну…

— Прошу, не нукай, расскажи! – взяв себя в руки, приказала я.

— Родители продали меня в дом Вердэ, как только мне, как и вам, исполнилось шесть лет. Я ваша вечная напарница. Я младшая в семье, и родители были счастливы, что удалось пристроить лишний рот в этот дом, леди, - девушка уставилась на меня, как на привидение.

— Моя личная? Больше ничья? – уточнила я.

— Конечно. Леди Вердэ заплатила моей семье за всю мою жизнь…

— И ты будешь верна мне до конца моих дней?

— Конечно! – это Лизи сказала с особенным удивлением, словно такие-то вещи знает каждый. Потом подумала и добавила: - Мои бумаги у вас, и в них есть запись от моего отца. Вы выдаёте меня замуж за слугу мужа или человека из его дома, но не в коем случае не расстаётесь со мной. Я могу стать кормилицей ваших детей, как Ванессса когда-то стала вашей кормилицей… но у неё рождались лишь сыновья, и леди Вердэ, вашей матушке пришлось взять меня, чтобы у вас с детства была компаньонка.

— Отлично, Лизи. Тогда я должна тебе кое-что сказать. Присядь, я похлопала на свободное место рядом с собой, но девушка отшатнулась. – Садись, - уже более настойчиво сказала я, и она присела на самый край.

— Что-то случилось с моей памятью. Может, ударилась где-то… Я не падала, ты не помнишь? – я глянула на девушку, и та покрутила головой. - Так вот, Лизи… я не помню ничего из своей жизни.

— Ка-ак? – девушка привстала, повернулась ко мне, а потом присела к моим ногам, обняла их и так горько заплакала, что я сначала даже испугалась.

— Это не страшно, как и то, что мы уезжаем. Но ты сегодня должна рассказать всё, что мне нужно знать. Иначе… - я вдруг подумала, что не знаю, что происходит со служанками, когда их леди, допустим, помещают в психушку или она погибает. – Если со мной что-то случится… какова твоя судьба?

— Это будет решать ближайший родственник. У вас это брат или ваша тётка, - при упоминании тётки глаза её стали такими большими, что я поняла: переживать мне не за что. Она понимает, что моё благополучие сейчас – гарантия её более-менее спокойной жизни.

— Так вот. Нужно, чтобы никто об этом не узнал. Иначе, уверена, Диана не захочет иметь дома мою служанку. Тебя точно отдадут в дом Лилит. Поэтому, милая, ты должна мне помочь. Это сейчас важно для нас обеих. Даже важнее, чем моя одежда, - я заметила, что чулки сложены настолько аккуратно, что меня начало подташнивать.

— Конечно, леди. Я готова во всём вам помочь. Спрашивайте, что вы хотите знать? – девушка, наконец, осознала всю серьезность ситуации и взяла себя в руки. А я поняла, что эта девушка просто из обычного закона логики не сможет мне навредить, и на душе стало легко.

— Раз вариант с бароном мы уже отмели, мне неинтересно почему. А вот вариант с тёткой… чем он плох?

— Всем, леди. Её дом – тюрьма, в которой все ходят, когда она говорит, и стоят, когда она велит. Там даже разговаривать нельзя, пока она не позволит или не спросит. А еще… она владеет несколькими домами для стариков…

— И что? Это ведь значит, что она добра к пожилым, помогает тем, кто не может позаботиться о себе. И все это она делает без мужа. Она же вдова? – подытожила я.

— Она — чёрт в юбке, леди. Говорят, она и мужа в молодости сама… это..

— Убила? – уточнила я.

— Говорят…

— Кто говорит? Если ты сейчас мне рассказывала, что у неё дома нельзя говорить?

— Она сама на это намекает, - прошептала Лизи и снова расплакалась.

— А вот это мы ещё посмотрим, милая, ещё посмотрим. Умывайся, и мы продолжим разговор. А я помогу тебе всё собрать.

Я принялась абы как складывать в тряпичную плотную коробку свои чулки. А плачущая девушка смотрела на это с ещё большим испугом.

Глава 8

За завтраком стояла такая тишина, что тикающая стрелка часов отдавалась в голове колокольным набатом. Одетые так, словно только что явились с высокого приема, брат с женой, сидя с прямыми спинами вкушали отвратительнейший в моей жизни завтрак. Совершенно серая, совсем не соленая каша была сухой, будто зерна залили недостаточным количеством воды, и после этого они стояли не меньше суток, теряя хоть какую-то влагу.

— Я знаю, что вы рады выпроводить меня поскорее, любимые родственнички. Не хотела ничего особенного говорить, но должна признаться: я с радостью покидаю этот дом. Еда здесь дрянь, вы напыщенные куклы. Один только дом вызывает сожаление. Дом хорош! – я переложила туго накрахмаленную салфетку с колен на стол.

Радостно, не привстав, громким скрипом разрывая замогильную тишину, подвинула стул, и направилась в сторону выхода. Где с моим несессером, одетая, как и я, по-уличному, ожидала меня Лизи.

— Нам песня строить и жить помогает… - напевала я, с улыбкой подходя к своей напарнице по ссылке.

— Карета леди Лилит прибыла. Ваши вещи уже уложены, леди Стефания, - тихо сообщила Лизи.

— Адьёс, черти скучные! – не поворачиваясь к ненавистной паре, махнула им над головой тонкими, почти невесомыми перчатками, поданными мне Лизи, и принялась их натягивать. Потому что, как проинформировала она меня, «на людях леди не показывают руки без перчаток».

Я не хотела верить, что жизнь здесь так уж плоха. Потому что если это жизнь, мне уже всё нравилось, и никто не мог отбить мою любовь к ней!

Карета, похожая на «воронок», только средневековый, ожидала за воротами. И я, наконец, попав на улицу, даже не посмотрела по сторонам, потому что транспорт шокировал сильнее всего, что случилось со мной здесь за всё время. А точнее за два неполных дня.

Черный короб, стоящий на рессорах и запряженный в пару таких же черных лошадей, казалось, послала за мной не тетка, а сам Танос, чтобы доставить в царство мёртвых. Мелкая решетка на небольшом окне только подтверждала предположенное мною. Резные финтифлюшки, украшающие «коробчонку», радовали глаз и «веселили» так же, как рюши на гробе моей соседки, такой же стародавней бабки, какой была я, но ушедшей пораньше.

— Моя тётка владеет тюрьмами? И прислала за мной рабочий транспорт? – глянув в глаза мужчины, открывшего передо мной дверь, спросила я. Он и ухом не повёл, и мой вопрос остался висеть в воздухе.