(не) Моя Жена (СИ) - Байм Елена

— Спальня родителей вашего супруга пустует. Недавно в ней сделали ремонт, его светлость намеревался привести туда свою кхм… невесту, но так и не привел. Так что…

— Понятно. Пойдемте, я хочу ее посмотреть.

Спальня оказалась на третьем верхнем этаже. Огромная стеклянная лоджия с безумно красивым видом на озеро была изюминкой и задавала воздушное и легкое настроение всей комнате.

— А куда ведут эти двери? — уточнила я, заметив три двери.

— Это — купальня, вторая — в рабочий кабинет, а третья — в смежные покои.

Я вскинула глаза на мужчину и переспросила:

— В смежные покои?

— Да. — подтвердил управляющий. — у аристократов принято, что супруга живет отдельно от мужа в соседней комнате.

Я прикусила губу. В следующий раз надо быть осторожнее в своих вопросах, чтобы не проколоться.

Пройдя вперед, я дернула ручку и осмотрела комнату — небольшая, но очень светлая и тоже с выходом на террасу.

— Замечательно. Просьба сейчас же перенести вещи хозяина в ту комнату, а мои — сюда. А когда будет готово, позовите меня, я хочу лично присутствовать при переезде мужа в наши новые покои.

— Но его светлость…

Я властно посмотрела на мужчину и голосом, полным ложной уверенности произнесла:

— Ваша госпожа и хозяйка — я, его светлость всего лишь опекун. Впредь попрошу не забываться!

Управляющий побледнел, пару раз извинился и побежал вниз выполнять мои указания. А я вернулась к мужу, чтобы морально подготовить его к переезду.

Герцог был мрачнее тучи. При виде меня он демонстративно закрыл глаза и будь возможность, сразу бы отвернулся.

— Ваше сиятельство, я понимаю, что вам все надоело и опротивело в этом доме, но теперь я ваша жена и мы с вами в одной лодке. И хотите вы того, или нет, но вам придется переехать в новую просторную комнату, смежную с моей. Скажу откровенно, ваш кузен открыто меня домогается и спальни по соседству единственный выход сохранить отсрочить греховное падение. Поэтому прошу не противиться и согласиться. А взамен, взамен… я… сыграю с вами в одну игру. На желание. И вы сами выберете какое.

Несмотря на то, что моя речь звучала уверенно, внутри я вся волновалась от страха. Вдруг герцог запротивится или наоборот впадет в депрессию.

Поэтому, когда я предложила обмен, заметив по его взгляду, что мужчина заинтересовался и заинтригован, я не придумала ничего лучше как наболтать что-то про игру в желания.

Ладно, надо будет вечером поразмыслить и ее придумать. А сейчас главное — переезд и лекарь со своей справкой. И хотя бы одну ночь, но я смогу спокойно выспаться в тишине и относительной безопасности.

10. Ксавьер старший

Я лежал и смотрел в потолок. Мое обычное занятие.

— Сто одиннадцатый… — мысленно проговорил я, зачем-то ведя отсчет тягостным и бесцельным дням. И этот счет был единственным, ради чего я закрывал и открывал глаза вновь.

Безднов счет! Лучше бы сдох тогда, за столом, чем вот так лежать и считать. Я ненавидел Алекса, за то, что пытался мне помочь, остановил, позвал лекарей. Если бы не он, меня уже не было б, и я не чувствовал бы отчаяния и одиночества, в котором оказался.

Хотя так даже лучше. Не представляю, как смог бы вытерпеть, если кому-нибудь пришло в голову остаться со мной, рядом.

За три месяца я успел увидеть и оценить жалость во всех ее проявлениях и искренне ненавидел, когда меня начинали жалеть. Эти наигранные вздохи, взволнованные обмороки, милые слова поддержки, после которых хочется пойти и отмыться, чего я тоже не в состоянии сделать, как они достали!

Я хотел ударить кулаком, отвернуться на бок — но не мог! Эти обычные движения стали для меня непозволительной роскошью.

Мой кузен, как я вообще мог так сильно заблуждаться на его счет⁈ С юности поддерживал, выбил ему должность при дворе, отмазал от войны, когда он слезно просил не отправлять его в пекло, прикрываясь беременной невестой. Куда я смотрел⁈

Не прошло и суток с моего отравления, как он подсуетился, оформил опекунство и с торжественным видом въехал в мой дом. В мое личное царство, куда я ранее никому не позволял вторгаться. Даже своим любовницам.

Это был мой дом. Каждая деталь, каждая мелочь была продумана и занимала свое место.

А Ксавьер его осквернил. Своим присутствием, своими грязными мыслями, своими шлюхами. А я его берег для той единственной, что когда-нибудь надеялся встретить.

В отличие от других драконов, у меня все было: деньги, богатства, слава, положение в обществе. Мне не надо было никому ничего доказывать.

Я мог себе позволить жить так, как хочу. Не прогибаясь, не лебезя, не женясь на развратной драконнице ради ее приданого. И я наслаждался! На полную предаваясь утехам и развлечениям.

В отличие от Ксавьера, у меня не было пунктика на бабах. Я просто сбрасывал усталость, удовлетворял физиологию ненасытного зверя.

Я не устраивал романтики, не ходил на свидания, не искал способов как затащить в постель. Открыто выбирал ту, которую хотел дракон и говорил ей, что хочу ее, без обязательств, на одну ночь. И многие соглашались.

Тех, кто отказал, я даже и не помнил. Зачем? Когда вокруг есть столько на все готовых баб.

А вот мой кузен помнил все. Даже мне решил освежить память.

Первый месяц он каждый день приводил ко мне в спальню кого-нибудь из моих бывших. С печальным видом показывая, в кого я превратился. Девушки охали, прикладывали платочки к глазам, томно вздыхали, как им жаль, что они готовы помочь, если понадобится.

А спустя пару часов громко стонали в соседней комнате и кричали от удовольствия, распластавшись под моим братом.

Вот же гад! Специально отводил их в ту комнату и не активировал полог тишины, чтобы я мог слышать, всю их близость, от начала и до конца. Как в порыве страсти они выкрикивают его имя, как стонут, кончая на моих простынях, предназначавшихся не им.

Мой оплот, моя крепость стала моей тюрьмой и домом разврата. Сжег бы все в бездну! Но мой дракон умер. А я без него — ничто. Так, оболочка, причем немощная и бессильная.

Два месяца я наблюдал нескончаемый поток моих бывших девиц. Ксавьер словно сошел с ума, словно поставил себе задачу заклеймить и опробовать всех девиц, что побывали в моей постели.

А однажды он зашел вечером, сразу после долгой и страстной близости, выгнав девицу на улицу в чем была, в разорванном платье и босую, и выложил на кровати передо мной карточки с изображением красивых девушек.

— Знаешь, брат, я всегда завидовал тебе, с самого детства. На всех балах, светских раутах всегда замечали лишь тебя. А я был тенью, жалкой твоей тенью. Но сейчас все изменилось. Теперь ты — жалок, а я украду у тебя твою жизнь. Теперь я, а не ты буду купаться в роскоши, разбрасываться золотыми, жить так, как мне вздумается. Буду вместо тебя драть твоих баб, чтобы кричали теперь подо мной, доходя до грани, а потом вышвыривать их на улицу, как мусор, как грязную попользованную ветошь. И твою должность, я тоже заберу. Вот увидишь, я заберу все, что у тебя было. А когда это случится, и ты станешь свидетелем моего триумфа, так и быть, я проявлю милость и освобожу тебя. Даже дам выбор, как подохнуть — от яда, задохнуться во сне, или сломав шею, упав с кровати.

И после этих слов он ушел. Не подозревая, что мне все равно. Я давно хотел сдохнуть, и даже был благодарен ему, что он единственный, кто может и жаждет мне в этом помочь.

А что касается его триумфа, я никогда не завидовал, и не собирался, тем более кузену. Мне не было жаль и брошенных девок, они сами отдавались ему, рискуя запятнать репутацию, и должны были понимать, что их может ожидать.

Да, я поступал по-другому, щедро одаривал золотыми, помогал удачно выскочить замуж, одной даже купил поместье, когда случилось несчастье с ее отцом, и жених бросил возле Храма.

Но кузен был другим. И отдать должное, он никого и никогда не принуждал, и не брал силой. Они сами вешались на него и со счастливой улыбкой прыгали в койку. Пока не случился тот злополучный императорский бал.