Алан замолчал, прижимая меня к себе и гладя по спине.
— Как он умер? — тихо спросила я, устраивая голову у него на плече.
— От разбитого сердца, — фыркнул мне в волосы Алан. — По-другому я не могу сказать. Он души не чаял в Лауре, его жене. Они были… Они правда друг друга любили, но Лаура умерла вскоре после того, как родилась Ивари. Такое бывает — ни один целитель не смог ее спасти, хотя видит бог, мы обошли всех.
— И потом…
— Потом умер он сам, предварительно утопив все, что делало его человеком, в бутылке. Ивари оказалась в закрытой школе для девочек. Я обещал лорду Ханту позаботиться о его дочери — и не собирался нарушать слово. Я навещал ее, покупал платья, выводил в свет, когда она подросла, — делал все, что положено, хотя и не был официальным опекуном. Видимо, я упустил момент, когда Ивари в меня влюбилась.
Я фыркнула. Ну конечно. Красавец-генерал, водит на балы, платья покупает — ни одного повода влюбиться.
— И ты решил жениться?
— Я решил, что это не худший вариант. В конце концов, в браке многие находят утешение — может, стоило попробовать. Примерно через полгода я понял, насколько я ошибся. Ивари была…
— Избалованной и глупой? Так ты о ней отзывался?
Он качнул головой.
— Она была девочкой. Немного спесивой, немного избалованной, немного наивной, не блещущей мудростью, транжирой, конечно, — ничего страшного, если так подумать. Но уж точно она не была той женщиной, которую я мог бы полюбить.
— И ты решил ее выгнать?
— Нет, — жестко ответил Алан, отстраняясь. — Я решил ее выгнать, когда из-за ее идиотизма едва не погиб мой племянник. Пара лет в монастыре, возможно, вставили бы ей мозги. А я за это время подыскал бы ей подходящую партию. Передал бы с рук на руки мужчине достаточно порядочному, родовитому и состоятельному, чтобы он мог о ней заботиться и сделать ее женой после развода со мной — уж прости за прямоту. Я как раз думал, как это провернуть, не запятнав ее репутацию и не испортив жизнь дочери покойного друга.
Я качнула головой.
— Как она умудрилась? Ты… ты не ошибся?
Он хмыкнул.
— О, я очень бы хотел ошибиться. Но Ивари сама призналась.
— Она хотела отравить ребенка? Зачем ей это?
— Если бы так — все было бы не так плохо. Добросердечно и открыто затаенный в кармане камень — это не так опасно, как форменный идиотизм. Она пыталась приворожить меня.
— Приворожить? — выгнула бровь я.
— Именно. Ивари вбила себе в голову, что нам нужен сын, чтобы “скрепить брак”. И что я ее полюблю, как только она родит мне ребенка. Но для рождения детей, как известно, необходим секс, а Ивари, так уж вышло, совершенно меня не привлекала как женщина.
— Сложно в это поверить. — В ответ на недоуменный взгляд я добавила: — Ивари красива, как ангел.
Была красива.
— Красота без содержания — это довольно скучно. Я заботился о ней и выполнял капризы, но остальное… — Он поморщился. — Как бы то ни было, Ивари решила меня приворожить и купила на рынке какое-то зелье.
— Существуют приворотные зелья?
— Конечно, нет! Но кого бы это останавливало от того, чтобы их продавать. Ивари подлила мне его за обедом, умница этакая. Уж не знаю, из чего это зелье гнали, но Вик, случайно отпив из моего стакана, едва не погиб. Я разозлился. Это стало последней каплей.
Он помолчал и снова притянул меня к себе, устроив подбородок на макушке. Нахмурившись, я пыталась уложить в голове то, что только что узнала.
Внезапно Алан засмеялся.
— Мне стоило догадаться о том, что ты — это не она, еще когда я увидел твою комнату. Ивари, которая продала платья, — абсурд. — Он помолчал. — Что с ней случилось? Я не смог полюбить ее, как жену, но она не была мне безразлична. Это… Мне не хочется об этом думать, кем бы она ни была, я не желал ей зла. Она… погибла, я верно понял? Поэтому ты смогла оказаться в ее теле?
Я отстранилась.
— Ты говорил… Ты говорил, что Ивари пыталась отравиться. Это правда? Обвинял ее в этом.
Он фыркнул.
— Вряд ли отравиться. Ивари любила театральные жесты, и себя тоже любила. Скорее всего это было попыткой меня разжалобить, привлечь внимание и получить прощение.
Качнув головой, я отступила на шаг — Алан не стал мешать, и от этого, на удивление, стало спокойно. Все-таки я терпеть не могла, когда на меня пытаются давить, даже в мелочах.
— Иви?
— Я не продавала платья, — медленно сказала я. — Когда я ехала сюда, на карету напали и украли их.
— Что ты сказала?
— Меня пытались убить — кажется, я умерла бы, если бы не была неблагой, мы все-таки крепче обычных людей.
Преодолев разделяющее нас расстояние, Алан дернул меня за плечо и развернул к себе:
— Какого хрена ты говоришь мне об этом только сейчас?! Тебя пытались убить?
— Прости, как-то из головы вылетело, — повинилась я. — Что? Ну правда. К тому же… ночь, безлюдная дорога, — чего еще ждать, кроме ограбления? Но то, что ты рассказал… Ты же не просто так здесь оказался, да? Весь пораненный. На тебя напали, верно?
— Какое это имеет значение? Я генерал армии и правая рука короля. Если бы меня не пытались убить и не плели против меня заговоры, я бы счел это личным оскорблением. Я считал, что Ивари — вернее, ты, — вы этом замешана. Потому что из-за связи истинности, которая то появлялась, то исчезала, буквально сходил с ума.
Я кивнула.
— Об этом я и говорю. Возможно, она в самом деле была в этом замешана. Что, если Ивари не купила приворотное зелье — что, если его ей подсунули?
Он молчал и хмурился. В комнате было уже светло, я отлично видела задумчивое выражение его лица.
— Ты хочешь сказать, что руками Ивари меня пытались отравить?
— Именно. Причем за всем этим стоял кто-то, кто отлично знал ее, тебя и понимал, с какой стороны подойти к наивной девочке. А ее саму попытались убрать, как только попытка провалилась — чтобы не смогла разболтать тебе лишнего. Она не пыталась отравиться. Ее убили.
Алан сжал зубы.
— Твари. Это значит, что…
— Что потом Ивари попытались убрать еще раз — напав на карету. И в курсе кто-то из твоих домашних. Потому что…
— Потому что только кто-то из домашних мог знать, что ты, дорогая моя, поехала не в монастырь, а в этот дом. В чьем присутствии ты об этом говорила?
Я закусила губу.
— Всего пару человек слышало. Это… — Я задумалась, вспоминая все в подробностях, и тут снаружи раздались громкие рассерженные голоса. Мигнула вспышка магии, яркая, как молния. — Что за черт?!
Обернувшись, я уставилась в окно и обомлела.
Глава 46
— Что там? — подошел ближе Алан. — И что такое “чер…” Да мать их, они там совсем охренели?
Снова мигнула вспышка, которая на миг меня ослепила. Проморгавшись, я уставилась на небольшую толпу, собравшуюся за пределами защитного купола. В двух грузных фигурах я узнала мэра Освальда и Долорес, за их спинами взволнованно переговаривались горожане, а еще… еще рядом стояли трое человек в форме. Не похожи на полицейских. И… они что, неблагие? Почему они какими-то вспышками атакуют мой купол?
Видимо, с утра я соображала медленно, раз не могла сложить два и два. Каждая новая сверкающая атака высвечивала толпу людей, которые кричали, спорили, выясняли между собой отношения.
Что за…
— Иви, — позвал Алан. — Так кто, ты говоришь, из моих домашних слышал про то, что в монастырь ты не едешь?
Я обернулась.
— Может, мы… позже поговорим. — Очередная вспышка — и всплеск криков. Я вздрогнула. — Алан, кто это?..
— Боюсь, лучше выяснить все сейчас, — пробормотал он. — Чтобы я лучше понимал обстановку. Сможешь вспомнить?
Я совсем растерялась из-за мягкого в самом деле вопросительного тона. Он погладил меня по руке — по запястью, тому самому, где под куполом все еще пряталась метка.
Прикосновение было аккуратным и нежным.
— Я… — Я закусила губу. — Я точно знаю, что слышал кучер — это очевидно. После того ограбления он исчез. Тогда-то я и заподозрила, что все… не так просто. А еще… если честно, даже неловко как-то говорить.
