Лед Апокалипсиса 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Кипп орудовал своим тесаком, разбирая на щепочки стул и скармливая щепу в печь. К счастью, секстанты любили всё традиционное, мебель была в основном из цельных сосновых досок.

— Проснулся? Будешь виски? Как оказалось, у их патриарха в спальне целый ящик.

— О, да ты богат!

— Мы богаты, — ухмыльнулся Кипп. — Так что, будешь глоток?

— Мне бы воды, да побольше.

Кипп дал мне воды из фляги.

— Только вот с лекарствами тут голяк, — посетовал он. — Сектанты лечились молитвой и добрым словом. Не смогу тебя лечить. Климентий даёт прогноз по твоему здоровью пятьдесят на пятьдесят.

— Отличный прогноз. Ладно, я пока посплю.

Глава 6

Что скрывает снег

В отличие от Фрейда я не верю,

что секс является определяющим фактором

в комплексе поведения человека.

Мне кажется, холод, голод и позор нищеты

гораздо глубже определяют его психологию.

Ч. Чаплин

Разлепить глаза было трудно, слизь или слёзы высохли и склеили их. Я не выспался, а в моём горле бушевал пожар.

Я проснулся. Казалось, что где-то мерзко пищал комар, но последние комары исчезли с планеты вместе с хорошей погодой. Значит, это просто остатки сна.

Спать в абсолютной темноте достаточно комфортно, так даже задумано природой, а вот просыпаться в ней же уже не так здорово, потому что ты открываешь глаза и не можешь понять, открыл ты их или нет.

В моём случае помог Климентий в планшете. Да, на момент пробуждения было темно, но, когда я закашлялся, он зажёг экран и при появлении источника света стало проще.

Всё та же кухня, в печи угли, всё тот же диванчик.

Сердце колотилось, было холодно, причём понять объективно, холодно или просто у меня озноб, трудно, градусник остался в грейдере.

— Климыч!

— Да, босс.

— А где у нас Кипп? Решился свинтить, бросив старого корабельного товарища?

— Пока ещё нет. Просто гуляет по поверхности.

— Просто гуляет или непросто?

— Что есть простота? — Климентий неспешно вывел на экран, а поскольку это был единственный источник света, то я это сразу же заметил, карту местности, на которой отметил одну зелёную точку и несколько красных.

Так принято у людей, зелёный — цвет союзника, красный — цвет опасности.

Я сфокусировался на карте, сел на кровати, пошевелил руками, ногами, после чего недовольно закряхтел.

— Климентий, было бы нехерово, чтобы ты поведал мне контекст. В двух словах, чего тут произошло?

— Буран идёт, стемнело. Наши, а если быть более точным, то ваши преследователи, достигли того самого зерноочистительного комплекса, который неподалёку, в селе.

— Давно они его, как ты выразился, достигли? Достигаторы херовы.

— Отставание было всего пятьдесят минут. То есть, прошло четыре часа и пятьдесят две минуты.

— Значит, сейчас ночь?

— Да.

— А нашли, потому что тогда ещё не занесло следы?

— Фактически их уже к концу поиска замело, они очень эмоционально вели переговоры между собой, вероятно решили, что это твоя точка назначения, Антоний. Увидели её визуально, у них есть хорошая оптика. Кстати, а какая у тебя точка назначения в действительности?

— Не отвлекайся. Ну, доползли дотуда? И что? Все, кстати, добрались из чертей?

Климентий спустя год общения со мной отлично умел понимать аллегории и даже мат, что ещё труднее.

— Нет, двигались разобщённо, поскольку на таком расстоянии стала сильно сказываться разница в скорости. Три из девяти сигнатур, то есть, транспортов, затерялись.

— Не нашлись?

— Их судьба неизвестна, но на связь они не выходят. Возможно, что из бурана они уже не выйдут.

— Вот горе-то какое, — саркастически прокомментировал я. — Так, шесть штук доползли, окопались, нас не нашли. Всё верно?

— Шесть машин, то есть, единиц транспорта. Но в них было в общей сложности было десять человек. Да, они стали лагерем.

— И? Ты решил поведать эту информацию нашему Краснодарскому институту пищевой промышленности, сокращённо — Кипп? Я же не думаю, что у него в заключении развились экстрасенсорные способности и он сам их засёк?

— Он спросил, я ответил, — уклончиво ответил Климентий. Кстати, от отлично умел врать. Научил его, само собой, я.

— Рассказывай дальше, он решил поиграть в стрелялку? Он вообще ещё живой?

— Живой. Больше скажу, Антоний, ему удалось, воспользовавшись эффектом неожиданности, убить четверых бойцов отряда противника.

— А ты, значит, всё подслушал? Красавчик. Итого, шесть в остатке. Это их ты вывел мне на карту?

— Да. У каждого есть мобильный телефон для отслеживания, а они на расстоянии прямого радиоконтакта с моим оборудованием. Однако сейчас боевая обстановка изменилась, прогноз для Киппа стал негативным.

— Погоди, это я не сам проснулся, а ты меня разбудил? — предположил я.

— Да, полагаю, что ваше вмешательство необходимо.

— А может ты их свирелью прижучишь, а я спать?

— Мобильники спрятаны в нательных карманах, под слоем одежды, кроме того они все плотно защищают органы слуха. Эффект будет сильно нивелирован.

— Понял. Всё по старинке, всё сам⁈

Я полез в рюкзак, достал фонарик и пристроил его так, чтобы светил в потолок. Помещение получило скудный свет, а я мог провести подготовку. Встал, размялся, попил воды, потом сел на диванчик и проверил оружие.

Кипп забрал американский автомат, а также один из калашей, сняв с остальных магазины. К счастью, он не тронул лично мой калаш из рюкзака.

Со сложенным прикладом, тот лежал стволом вверх, ждал своего часа.

Я достал его и накинул ремень на шею, с некоторым трудом встал.

— Гарнитура работает? — спросил я Климентия, он ответил через наушник.

Я проверил магазин моего автомата, вернул его назад, сместил предохранитель на одиночный режим.

В целом, я не фанат оружия. Для меня это в большей степени инструмент. И всё же я накопил приличную коллекцию стволов за этот год, включая этот Калашников.

В принципе, изначально, обычный автомат, но со складным прикладом, и навешанным тактическим, так называемым коллиматорным прицелом. Наши техники в колонии по моей просьбе выкрасили автомат в белый цвет. Так вот, без затей. Они же навесили на него пузатый глушитель. Бесшумно стрелять он не стал, но хотя бы немного тише и вспышки от выстрела почти нет. Тактический прицел давал мне красную точку, куда я предполагаю попасть, в центре небольшого окуляра. Не оптический, конечно, но хотя бы что-то.

Проверил остальное снаряжение и пошёл, кряхтя как старый дед. Вылезти было сложно, плюс ко всему на поверхности была ночь, дул сильный боковой ветер, валил снег, это снижало видимость.

Ночь в условиях снега — это специфическое время, потому что снег отражает более девяносто пяти процентов света и даже звёзды позволяют ориентироваться. Но сейчас на небе тучи, так что тьма, если не полная, то приличная.

Планшет покоился у меня в нагруднике, под защитой брони. При помощи планшета я могу знать, где враги, даже при отсутствии прямой видимости. Тем более, что глаза привыкли к темноте и кое-какую видимость давали.

Климентий всё верно оценил. Кипп отступал, прикрываясь метелью и ночной темнотой, но наши преследователи тоже были не лыком шиты, они постепенно перемещались, создавая широкий охват, формируя вокруг Киппа здоровенный полукруг и не лезли под пули, двигаясь рывками, скорее всего, перебежками. Радиосвязью они не пользовались, просто голосили и были всего в километре от меня.

Кипп уходил на запад, бегая от наледи к наледи, а враги двигались за ним. Вероятно, у них были тепловизоры, потому что они держались за него цепко, даже в паре километров от своей базы. Надо сказать, что Кипп не струхнул и уводил их на запад, а не к дому сектантов.

Тактика у врагов простая и понятная, они ждут, хотя и молчат об этом, когда у Киппа кончатся патроны. Тут они не правы, когда кончатся патроны на американскую штурмовую винтовку, он перейдёт на АК-74. Однако пока они его окружают, могут подловить, подстрелить, когда подберутся ближе. В любом случае их больше, а математика — штука упрямая.