Даже в насилии она двигалась грациозно. Этим, по крайней мере, он не мог не восхищаться.
В конце концов, могущественный (Ужасающий Гомункул) шагнул вперед и просто разорвал сопротивляющиеся части удара. Плащ был мягким и уважительным погребением, развеваясь и оседая, так что цель даже не заметила. Большая часть атаки рухнула, но в ее эмоциональных остатках Рендидли мог видеть разницу между собой и Девик.
Они оба пережили угнетение (Системы), вероятно, по-разному. И все же оба были одиноки, недооценены в своих жизнях. Но если Рендидли брал это разочарование и страх и интернализировал их, чтобы загнать себя в долгие периоды изолированных тренировок, то Девик строила костер из этих негативных эмоций, готовая в любой момент взять обидные части своей жизни и бросить их сверху, чтобы подпитывать пламя.
Стоя неподвижно, он наблюдал, как тьма удушает удар. Постепенно (Абсолютная Ночь) уничтожала эту превратившуюся в атаку ярость, неумолимая и жадная, но гораздо менее кровожадная.
Рендидли отпрянул в последнюю секунду, оставив опустошенный остаток удара врезаться в Полковника. Его образ вспыхнул, (Эфир), воспользовавшись своей способностью бросать вызов времени, чтобы вмешаться, смягчил удар до опасных, но не смертельных уровней. Однако даже Домон Маттео недооценил скачок в способностях Девик после того, как она поглотила эту жадность. Он отлетел назад, врезавшись в стену и тяжело плюхнувшись на задницу.
Здание затряслось, но Рендидли ограничил ущерб в основном поверхностным.
Грудь Девик тяжело вздымалась, ее пальцы сжимали оружие. Рендидли почувствовал вспышку страха, что она собирается ударить снова, но вместо этого она воткнула свое оружие в землю. Она выплюнула свои слова в сторону Полковника. — Ты что, никак не поймешь намека?
После секунды мутного замешательства на лице Полковника, по нему распространилось напряженное негодование, искажая его черты. — Ты ты сука. Ты напала на старшего офицера?! То, что говорили о тебе (Черепашьи Линии), правда; ты ленива и не знаешь, что для тебя хорошо. Когда боевые действия возобновятся, ты
— Не утруждайся, — Девик отмахнулась руками. — Я увольняюсь. Мне надоело выполнять всю черновую работу, чтобы ты мог присваивать себе заслуги за засады на патрули. Веселись, нянчась с напуганными черепахами, свернувшимися в своих панцирях. Я с этим покончила.
— Я не могу в это поверить. Я вложил в тебя столько времени и энергии, только чтобы ты впала в истерику после того, как
один-единственный
человек назвал тебя грелкой для яиц. Твое эго настолько хрупко, что легкий ветерок мог бы тебя разорвать. — Голос Полковника повысился, когда он поднялся на ноги. Он выдохнул и скрестил руки. — Перестань. Как я уже сказал, если бы ты не была такой чувствительной к сплетням и просто сосредоточилась
— Ты действительно думал, что мне было не плевать на то, что золотишко вел себя как мудак?! Ха! Честно говоря, по сравнению с дерьмом, с которым я имею дело каждый день, его мнения были ничем. Нет, меня взбесило то, как после всех добрых слов, что ты мне говорил, я начала верить, что ты хороший парень. А потом ты вообще не защитил меня перед ними. Когда это стало неудобно, когда ты хотел подлизываться к местным (Черепашьим Линиям), ты перестал прикрывать мою спину.
И я поняла, что повелась на твое дерьмо .
Рендидли дернулся, сопротивляясь желанию почесать щеку. Ему очень хотелось быть в другом месте, пока эти двое кричали друг на друга. Он все еще чувствовал живых существ в окружающем пространстве, которые обращали свое внимание к источнику шума.
Конечно, они чуют драму, даже если бы умерли в блаженном неведении, не будь меня здесь
— Какое дерьмо? Я искренне люблю тебя, Девик. Твоя красота бесподобна, — с видимым усилием воли Полковник попытался успокоиться. — То, что у нас есть то, что
могло бы
быть, если бы ты просто перестала бороться с нашей связью передавалось бы из поколения в поколение как золотой стандарт романтики.
Декларация Полковника послужила лишь очередной порцией дерьма, которую Девик вывалила на свой костер ярости. Она откинулась назад, издавая медленную серию преувеличенных смешков. — Не могу поверить, даже на секунду, что я добровольно общалась с тобой! У тебя дома жена и ребенок, а ты говоришь о любви? О романтике? Мне не нужна твоя обычная, непостоянная любовь. Она стоит меньше грязи. Меньше моей слюны на втоптанной в грязь земле.
С каждым словом Девик лицо Полковника становилось все краснее. Его дыхание звучало как двигатель умирающей машины. — Тебе нужна твердая рука, иначе ты сама себя удавишь назло мне, а? Ну, ты связалась не с тем человеком, бывший командир отряда Девик. Для твоего же блага, ты арестована за вмешательство в военные дела. После одиночного заключения, ты чертовски поймешь, в чем была твоя ошибка, я уверен.
Девик вытащила свою саблю из земли. Злобное и ликующее пламя распространилось от места, где ее руки коснулись оружия. Мерцающий свет обещал огромный костер, маяк света, стоящий любых затрат на его создание. — Попробуй, ублюдок. Я тебя разделаю.
— Знай свое место, — хладнокровно сказал Полковник. Оба зажгли свои образы, приближаясь, даже не взглянув на Рэндидли, который витал на краю действия.
Он на мгновение закрыл глаза, подавляя собственный гнев по поводу ситуации.
Мне это сейчас не нужно. Мне нужно доработать связи Пустоты
И все же он встал между Девик и Полковником. — Оставьте это, вы оба.
— Хех, я слышал о тебе, (Повелитель Пустоты Голодный Глаз). Говорят, ты помогал Фатии Церулеан ранить (Предводителя Пустоты) но те, кто действительно понимает ситуацию, не обмануты, — мгновенно Полковник повернулся и злобно уставился на Рэндидли. Возможно, он затаил обиду на их предыдущую встречу. — Я понимаю, у тебя довольно близкие отношения с (Лордом Маллоона). Фатия приписала тебя к его подвигам в качестве личной услуги Вестриссеру? Похоже, эксперименты с этими Подземельями прошли очень хорошо.
Рендидли стиснул зубы от неожиданной злобы, (Ужасающий Гомункул) почувствовал витающий в воздухе гнев и быстро принял вызов. Его (Ядро Пустоты) начало быстро вращаться. Он произнес безмолвное извинение Хоумвеллу. Возможно, оскорбить его было одно дело, но для него это было слишком, чтобы вытерпеть после того, как этот ублюдок пригрозил запереть Девик, пока она не подчинится ему. Его (Третья Власть) развернулась, значимость в воздухе прослеживала определенный узор.
(Третья Власть, Неосязаемое Захоронение.)
(Твой голос если ты собираешься использовать его безрассудно, он был
конфискован
.)
Энергия в окружающей среде взметнулась. (Ядро Пустоты) Рендидли загрохотало, когда он протянул руку и вырвал жизненно важную часть из Полковника. Его образ поднялся в ответ, пытаясь предотвратить процесс, но (Ужасающий Гомункул) улыбнулся из-под своего темного капюшона. Словно голодный волк, он вонзил клыки в плоть сопротивления и разорвал.
Полковник ахнул и отшатнулся. Рендидли покачал головой, уже чувствуя, как (жизненная печать) сжимается вокруг его тела в ответ на использование им (Пустоты); они больше не смогут работать с (Пустотой) в Хоумвелле. — Убирайся отсюда. Не наживай врагов, с которыми ты даже говорить не сможешь, Полковник Домон Маттео.
В выражении лица Полковника ясно читалось его нежелание просто принять упрек. Но его зрачки были широко раскрыты, а лицо бледно. Он несколько раз открывал рот и не мог издать ни малейшего звука. Поборовшись с отсутствием, которое власть Рендидли оставила в его способностях, Полковник удалился.
Несколько секунд в квартире царила тишина. Рендидли огляделся; по изможденному выражению лица Лованны, она тоже чувствовала, что они наконец зашли слишком далеко с (жизненной печатью). Конечно, гнев Девик быстро застыл, растаял, и она озарила Рендидли улыбкой, счастливой, словно весеннее солнце. — Ну, не то чтобы мне нужна была помощь, чтобы поставить Полковника на место, но видеть, как ты стал так защищать меня
