Воланд де Морт (СИ) - Денисов Константин Владимирович

— Осторожнее! — снова сказал я, считая, что она опять слишком легкомысленно и быстро действует.

Она ничего не ответила, а я доскользил почти до края и решил, что уже можно шагнуть, что и сделал. Через секунду я уже стоял на краю балкона.

Выдохнув, я встал на колени, одну руку поставил на трос, чтобы можно было нагнуться над пропастью, а вторую протянул Маше.

— Не спеши! — ещё раз сказал я, — очень медленно и очень аккуратно.

Я положил эту руку ей под голову и ухватил за шкирку, а она оплела её своей рукой. Подтянув её вверх, я сместил центр тяжести дальше края и сказал:

— Отпускай!

Но до того как она расплела ноги, я подхватил её под вторую руку и рывком втащил наверх. Мы повалились на балкон, Маша упала на меня сверху, но вставать не стала, а наоборот, раскинула руки и ноги, а лицом упёрлась мне в плечо.

Я не стал ей мешать приходить в себя. Как бы то ни было, а она чуть не сорвалась и успела пережить и стресс, и выброс гормонов, так что нужно было немного оклематься и собраться с силами.

— Спасибо! — не отрывая голову от моего плеча, пробормотала она в ткань куртки, из-за чего звук получился глухой и еле слышный.

— Не за что, — почти беззвучно, одними губами сказал я, но она услышала.

Мы лежали некоторое время, наслаждаясь покоем. Сейчас было тихо и никто нас не тревожил. А что ждёт за ближайшим поворотом, неизвестно. Но идти придётся, потому что, не можем же мы сидеть здесь вечно. Да и, скорее всего, они начнут нас каким-то образом выдавливать отсюда, заставляя двигаться по маршруту. Так что, пока есть время, наслаждаемся…

Вскоре я с удивлением осознал, что Маша уснула. Вот прямо так, лёжа на мне, уткнувшись лицом в плечо. Будить её было жалко, и я не стал. Лежал, думал о том, что нас ждёт, анализировал то, что случилось, пытался придумать, как из всего этого выпутаться, и незаметно для себя тоже задремал.

Проснулся оттого, что Маша кричит мне в лицо. На самом деле она просто пыталась вскочить, но у неё это не сразу получилось. Когда она оказалась на ногах, я тоже быстро встал, пытаясь понять, что произошло.

Маша материлась так, как я давненько ни от кого не слышал. Она прыгала на месте и била по себе руками.

Наконец, я понял, в чём дело. У нас под ногами было несколько больших, мохнатых пауков. Через край «балкона» вползало ещё несколько. Я сделал два шага вперёд и глянул вниз. Вся отвесная стена, до самого тумана внизу, была облеплена пауками, которые ползли вверх неотвратимой волной.

— Что там? — воскликнула Маша.

— Тебе это не понравится, — покачал я головой, — надо уходить!

— Они ведь не ядовитые? Не ядовитые же, да? — затараторила Маша, пятясь от этих «пушистиков».

— А тебя укусили? — спросил я на всякий случай.

— Не знаю, вроде нет, — продолжала ощупывать себя Маша, а потом резко повернулась ко мне спиной, — сними! Сними его!

— Там никого нет! — сказал я, перешагивая последнего паука на пути и толкая Машу в коридор перед нами.

— Ты не ответил, они ядовитые? Да? Они ядовитые? — не унималась Маша.

— Вряд ли, — на всякий случай успокоил её я, — хотя точно сказать не могу.

Последнее уточнение лучше было не делать, потому что Маша затряслась очень мелкой дрожью и остановилась.

— Мы умрём! Мы умрём! — запричитала она.

— Обязательно! — успокоил я её, — но давай постараемся сделать это не сегодня, ладно?

— Ты плохо меня успокаиваешь! — вдруг переключилась она на меня.

— Как могу, — улыбнулся я.

— Это не смешно! — тут же ткнула она в меня указательным пальцем.

— Конечно, это арахнофобия, а в ней нет ничего смешного, — пожал я плечами, подталкивая её дальше по коридору.

Несмотря на то что пауки внушали ей ужас, идти в неизвестность она тоже не спешила. Возможно, подсознательно, но сопротивлялась тому, чтобы двигаться дальше, ведь там, скорее всего, нас ждёт ещё какая-нибудь дрянь. В общем, самое безопасное место сейчас было здесь, между пауками и новыми опасностями. Поэтому мне приходилось её толкать перед собой чуть ли не силой, но она всё время норовила остановиться и продолжить паниковать.

— Интересно! — вдруг сказал я.

— Что тебе интересно? — заинтересовалась Маша, на долю секунды забыв про пауков.

— Клаустрофобия, водобоязнь, страх высоты, арахнофобия… ещё разное по мелочи… они пытаются играть на распространённых страхах людей, — сказал я.

— И что это значит? — скептически сказала Маша.

— Не знаю, пытаюсь понять, какую фобию они будут эксплуатировать следующей. Или, может быть, сценарий перейдёт в другую фазу. Ведь однотипные испытания, это же скучно, если есть задача развлечь публику, — сказал я.

— Сложно! Слишком сложно! — сказала Маша, насупившись, но по ней было заметно, что вроде как немного успокоилась. Паника улеглась, и способность анализировать к ней постепенно возвращалась.

— Может, да, а может, и нет, — развёл я руками, — если бы мы пытались заранее представить то, что с нами сейчас происходит, это было бы тоже очень сложно. Но, однако, мы здесь, и вынуждены всё это проходить.

— Трудно без магии, — вдруг сказала Маша, — я уже так привыкла к своему дару, что без него чувствую себя беспомощной и беззащитной.

— Да… — я задумался, — возможно, то, что мы не пошли через плюсовую арку, было и ошибкой. Думаю, если нам ещё дадут такой выбор, нужно будет не сохранять свой уровень, а возвращать силы хоть по чуть-чуть. Даже если для этого придётся идти по более сложному маршруту.

— Ты прав! — решительно сказала Маша, — без магии тяжко!

Согласившись на этом, мы зажгли свои крохотные светочи и пошли по коридору, посветив перед этим назад, чтобы увидеть, не идут ли за нами пауки. Они шли, но не спеша, одной большой волной, заполняя всё пространство на полу, и частично на стенах и потолке.

Увидев эту колышущуюся мохнатую массу, похожую в сумраке на бархатное одеяло, Маша снова чуть не запаниковала, но сумела удержать себя в руках.

— Пойдём отсюда быстрее! — дрожащим голосом сказала она, — и где только они набрали столько пауков!

— Вряд ли они их где-то набирали, — сказал я, — думаю, что это магия. Продвинутая, сложная, но магия.

— То есть это иллюзия? — удивилась Маша.

— Нет, думаю, что пауки материальны, но созданы они при помощи магии. Но ты меня не спрашивай, я тебе подробности всё равно не смогу рассказать. Сам такими технологиями не владею, да и не знаю никого, кто бы владел, — сказал я.

Мы заспешили по коридору, и через несколько минут неожиданно оказались в большой комнате. Неожиданно, потому что вокруг было темно, и мы не поняли, когда именно закончился коридор. Но потом вдруг резко вспыхнул свет, и оказалось, что мы стоим уже посередине большого круглого зала.

Позади нас был вход, где мы прошли, а прямо перед нами два выхода, со знакомыми уже металлическими рамками. И на одной из них было написано «+10%», а на другой «-10%».

— Ставки растут! — Усмехнулся я.

Перед плюсовой рамкой сидела на цепи здоровенная псина, перед минусовой никого не было. Входи — не хочу!

— Помнишь, что говорил Воланд де Морт там, где мы сидели сначала? Когда тебе нужно было принять решение, остаться или идти? — спросил я, — он говорил про выбор, и что мы всегда его делаем. И последствия этого выбора определяют наше будущее. Вот и здесь он всё время хочет, чтобы мы выбирали, и потом сомневались, правильно сделали или нет.

— И что делать? — спросила Маша.

— Выбор! — сказал я задумчиво, — нужно делать выбор. Беда в том, что мы до сих пор играем в его игру, и все выборы, которые нам предлагают, могут быть плохими. Но пока что я не вижу возможности изменить правила. Как только такой шанс появится, нужно будет обязательно им воспользоваться. Но сейчас мы просто как крысы в лабиринте. И возможности у нас приблизительно те же.

— Собака нас пропустит? — спросила Маша.

— Сомневаюсь, — сказал я, — так что химичить с процентами, не пройдя через псину, всё равно не получится. Только уходить в минус. Но если у нас всего пять процентов, то как нам можно сделать минус десять? Должны останемся?