Царство Сиалы (СИ) - Демидов Джон

После этого предложения в кузове повисла ещё более гнетущая тишина, и все, включая меня, замерли, ожидая реакции капитана. Попов медленно поднял свой взгляд, окинул взглядом всю группу, заглядывая каждому в глаза, словно проверяя настрой и решительность, после чего тихим голосом спросил:

— Ты представляешь, что начнется, если мы это сделаем? Я знаю эту породу людей, и хочу тебе сказать, что он совсем не шутил, когда говорил нам про ссылку. И хорошо, если это будет просто какой-нибудь гарнизон в глухой Сибири, где данжи раз в полгода видят… А если нас возьмут и определят как предателей, после чего запилят в какой-нибудь секретный НИИ, чтобы испытывать на нас все эти системные штучки, которые еще неизвестно как подействуют? Ты вот, например, хочешь стать лабораторной крысой, Василий?

Однако Дорофеев был человеком прямолинейным и привык решать проблемы силой, так что его было не так-то просто сбить с озвученной темы. Вместо хоть какого-нибудь ответа он просто махнул рукой, словно отмахиваясь от опасений капитана, и тут же продолжил возбуждённым голосом:

— Так если мы тупо пулю ему в лоб пустим — тут конечно да, без вариантов, следствие мигом всё раскопает… Я же говорю о другом! А если это и правда будет несчастный случай в данже? — Он прищурился. — Мы-то тут при чем? Мы свою работу делаем, рискуем, а он просто растерялся, попав в свой первый данж… Тем более сейчас, пока он ещё не набрал силу, не оброс артефактами и вся его «ценность» в глазах начальства заключается только в том, что он якобы не способен на предательство — его устранение обойдётся малой кровью.

Капитан раздраженно нахмурился, провел рукой по лицу, а потом резко повернулся и, приподняв борт, сплюнул на летящую под колесами дорогу. Повернувшись обратно к Дорофееву, он парировал:

— А как ты докажешь, что мы не при чем, ефрейтор? Скажут — не уберегли ценного кадра, и понеслась… Нас раздербанят по разным углам, потом последует допрос с пристрастием, и в итоге всё равно признают виновными, пусть даже не в убийстве, но в халатности так точно! И всё… Конец карьеры, а для тебя, ефрейтор, с твоим характером — вообще конец.

Дорофеев упрямо ткнул пальцем в сторону Марины, которая после потери амулета стала замкнутой и сейчас сгорбившись сидела, и молча смотрела на свои руки, после чего пояснил:

— А никто ничего не скажет, если у нас всё будет запротоколировано на камеру её птички! Мы просто снимем всё как есть, и предоставим эту запись всем желающим… Главное всё изобразить так, будто он сам полез куда не надо, а мы его пытались остановить… А вообще, — Дорофеев немного подумал, но всё-таки сказал:

— Было бы неплохо подумать о том, чтобы достать камеры для каждого участника нашей группы. Понятно, что не сегодня, но подумать об этом было бы неплохо…

Капитан, услышав доводы Васи, задумчиво нахмурился. В его глазах появилось осмысленное выражение и мелькнула искра какого-то расчета. Он снова посмотрел на нас — на Илюху, сжимавшего кулаки, на мрачного Новика, на бледную Марину, на меня… Он видел в наших глазах не просто обиду, а яростную решимость идти до конца. Мы были сплоченной группой, практически семьей, и мы не принимали чужака, который пришел, чтобы нас использовать и выбросить.

Медленно, словно взвешивая каждое слово, капитан заговорил:

— Это, конечно, неприемлемо в обычных условиях, но мир… мир стремительно меняется, и чтобы не остаться на его обочине, нам придется иногда принимать решения, которые идут вразрез с привычной моралью. — Он сделал паузу, давая нам осознать сказанное, после чего продолжил:

— Хорошо. Если у нас получится сделать так, что это реально будет выглядеть как безупречный несчастный случай, и не будет никаких следов, ведущих к нам — будем действовать. — Он пристально посмотрел в глаза Дорофеев, после чего акцентировал его внимание: — Но всё и правда должно быть идеально, понял? Никаких свидетелей, кроме своих…

Будем надеяться, что всё прокатит и нас пронесёт, тем более, — в голосе капитана прозвучала слабая надежда, — мы пока что единственная группа в области, которая стабильно чистит средние данжи без потерь, так что если на нас будут гнать бочку… защитники у нас тоже найдутся. Начальник института нас ценит, я это точно знаю.

После принятого решения в кузове повисло облегченное, хоть и несколько напряженное молчание. Никогда не думал, что жизнь повернётся таким боком, что я стану заговорщиком, однако, вот же…

В этот момент «Урал» начал сбавлять ход и, наконец, с громким скрежетом тормозов остановился. Мы обменялись быстрыми, многозначительными взглядами, после чего Попов скомандовал уверенным голосом:

— Группа, выгружаемся! Не забываем оружие и боеприпасы!

Мы привычно, как хорошо отлаженный механизм, высыпали из кузова и начали выгружать снаряжение. Я краем глаза отметил, что Чернявский не сачкует, и наравне со всеми действовал быстро и четко, помогая таскать ящики с патронами. Его движения были выверенными и экономичными.

Со стороны было прекрасно видно, что человек он физически прекрасно подготовленный, но это никак не добавляло ему очков в моих глазах. Напротив… Это лишь означало, что избавиться от него будет сложнее.

На самом деле, лично мне было абсолютно плевать на то, что он собирался забирать себе весь опыт с убитых боссов. В конце концов, мне они были не сильно нужны, ведь я пусть медленно, но всё-таки поглощал эссенцию с обычных тварей, от чего мой прогресс медленно, но верно полз вверх.

Для меня он был просто досадной помехой и угрозой моей тайне, но для группы… для Илюхи, для Дорофеева, для Марины — этот человек был самой настоящей катастрофой. С его появлением их развитие будет остановлено, а значит их шансы на выживание в более сложных данжах будут стремительно приближаться к нулю.

Да, этих людей я знал всего-то несколько дней, но за это время мы столько раз спасали друг другу жизни, и прошли через такой ад, что их проблемы я воспринимал как свои. Они стали моими братьями и сестрой по оружию, и если этот подполковник угрожал им — он угрожал и мне.

Снарядившись, мы двинулись к черно-желтой ленте, огораживающей очередную «зону отчуждения», и на этот раз это был старый, заброшенный известковый карьер. Глубокий котлован, заросший чахлым кустарником, с отвесными стенами из белесого камня, на окраине которого как раз и находился интересующий нас вход в данж.

Обнаружен данж: «Заброшенный рудник 'Глубина».

Сложность: Средняя.

Рекомендуемый размер группы: 10.

Готовы к прохождению?

[ДА]/ [НЕТ]

Мы синхронно приняли приглашение, после чего пространство знакомо поплыло, и нас окутала влажная, холодная темнота. Включив освещение, мы увидели, что перенесло нас в начало широкой, грубо вырубленной в скале галереи, с потолка которой свисали сталактиты, а откуда-то снизу доносился глухой, мерный стук.

— Группа, двигаемся стандартным порядком, Семенихин — гляди по сторонам на предмет ловушек, Соколова — поднимай птичку, Чернявский, вы — в центре группы.

— Я предпочту идти в арьергарде, капитан, — холодно возразил подполковник, у которого я с некоторым удивлением увидел жёлтое кольцо, и тут же, ни капли не стесняясь, добавил:

— Чтобы иметь обзор и контролировать тыл.

Попов на секунду замер, затем нехотя кивнул и сказал:

— Как будет угодно. Новик, Дорофеев — присматривайте за нашим новым участником, не подпускайте к нему тварей.

Исходя из поведения Чернявского было кристально ясно, что он никому из нас не доверяет и предпочитает держать в поле зрения всю группу, во избежание, так сказать… И такое его поведение многократно усложняло нашу задачу.

Как только Марина сообщила, что впереди чисто — мы сразу же двинулись вглубь штольни, и как только прошли по ней метров сто — из боковых ответвлений и с потолка на нас посыпались первые твари, которых система обозвала Каменными краулерами. Это были существа, похожие на гигантских мокриц, с каменным, серым панцирем, который с трудом пробивался пулями. Они не были быстрыми, но их было много, и они настойчиво пытались нас окружить.