Воланд де Морт (СИ) - Денисов Константин Владимирович

— Не в этом дело, — сказал я, — смотри! — и я ткнул пальцем в левый угол.

— Что? — не поняла Маша.

— Мы с тобой сегодня тупим по очереди! — улыбнувшись, сказал я, после чего наклонился и достал то, что меня заинтересовало.

— Ручка? — удивилась Маша.

— Дверная ручка! — торжественно сказал я.

— И как ты собираешься присобачить её к двери? — спросила Маша.

— Пока не знаю, но нужно попробовать! — сказал я.

Ручка была Г-образной. То место, где она должна была крепиться к двери, не имело никаких отверстий и было абсолютно гладким. Такой ровный металлический полированный кружок. И это выглядело настолько странно, что только укрепило меня в мысли, что эта ручка лежит здесь не просто так.

— А как ты её разглядел оттуда? — удивилась Маша, кивнув назад, её же не должно было быть видно.

— Думаю, что я её увидел, когда мы вошли, подсознание это запомнило и теперь привело к ней. Когда мы сейчас шли сюда, я не знал, что мы здесь найдём, — сказал я.

— Интересно! — скептически сказала Маша, — ну раз у нас есть подозрительный предмет, нужно его проверить побыстрее, а то, что мы теряем, да?

— Погоди! — сказал я, — давай сначала доберёмся до бара!

— Зачем? — удивилась Маша.

— Вдруг там есть еда? — предположил я, — нам перекусить не помешает. Неизвестно, сколько мы ещё здесь времени проведём.

— Ты так говоришь, как будто не сомневаешься, что мы выберемся, — сказала Маша.

— А я и не сомневаюсь, — сказал я, хотя в душе, если честно, немного сомневался.

В баре было много пустых бутылок, в некоторых на дне что-то плескалось, но если бы у нас даже был интерес к алкоголю, пить бы мы это всё равно не стали. Всё уже давно либо выдохлось, либо превратилось в какую-то вонючую дрянь. Мы пошарили за стойкой и нашли пару пачек арахиса, который тоже задохнулся и прогорк, но мы не побрезговали и всё равно рискнули его съесть. Желудки, даже если были недовольны таким провиантом, никак на это не среагировали, хотя я и побаивался, что может случиться расстройство пищеварения.

Больше ничего интересного не нашлось, и мы двинулись к двери, проверять ручку.

— Да, при таком обилии хлама, могли бы и побольше еды сюда зарядить, — сказала Маша.

— Я надеялся, что этот бар что-то типа промежуточного пункта питания для игроков. Но, видимо, ошибся. Это такой же антураж, как и всё остальное.

— Здесь вообще на удивление мало полезных вещей, — сказала Маша, — может, удочку с собой прихватим? — она указала на целый набор рыболовных снастей, стоящий в углу.

— Зачем? — удивился я, — знаешь, перед нами много всего, и невольно хочется прихватить что-нибудь с собой. Но брать нужно только то, что действительно может пригодиться. Вот с клюшками для гольфа была хорошая идея, это я одобряю. Но специально придумывать, что ещё с собой взять, не стоит. Мы так можем нагрузиться бестолковыми вещами, которые нам никогда не понадобятся.

— А может быть, это тоже элемент игры, — сказала Маша, — здесь есть что-то, что будет нам очень нужно на следующем этапе, и когда мы там окажемся, то будем очень жалеть, что не взяли это с собой.

— Только вот здесь тысячи вещей, а мы не знаем, что нас ждёт дальше. Как ты думаешь пытаться угадать, что именно нам сможет пригодиться? — спросил я.

— Не знаю, — Маша огляделась, как бы ища то, что нужно обязательно взять с собой, — надо подумать.

— Да и думать нечего, — сказал я, — просто идём дальше и смотрим, куда кривая вывезет.

— Ты так уверен, что эта ручка откроет дверь? Как будто бы вообще не сомневаешься! — вдруг заметила Маша.

— Уверен процентов на шестьдесят, — сказал я, — моя ставка, что дверь откроется два к одному.

— Слушай! — Маша остановилась, — ты мне не так давно говорил, что нельзя играть в чужую игру. А мы уже давно в неё играем. Как так получилось?

— Мы играем, потому что у нас сейчас нет выбора, — сказал я, — и такие вещи здесь лучше не обсуждать. Мы всё время забываем, что нас могут и видеть, и слышать, — добавил я ей тихонько, наклонившись к уху.

Она с пониманием кивнула и не стала развивать эту тему.

Мы не очень внимательно выбирали маршрут, пробираясь через заваленную хламом комнату, и это привело к тому, что упёрлись в гору музыкальных инструментов, которую было просто так не форсировать. Разгребать их, чтобы сделать проход, не хотелось, поэтому мы двинулись в обход.

— Забавно, — усмехнулась Маша, — вот вроде бы ничего особенного, просто много вещей. А ведь пробираться через них приходится, как через дремучий лес. Хотя там, наверное, быстрее бы получилось.

— Это метафизическая сущность вещей, — вздохнул я.

— Какая сущность? — не поняла Маша.

— Неважно. Проще говоря, вещи всегда нас замедляют и тянут вниз. Они вроде бы и нужны, но если не отбрасывать ненужные железной рукой, они начинают захватывать твоё жизненное пространство, потом тебя самого, и в итоге мы оказываешься в такой вот комнате, из которой не можешь выбраться. Вещи тебя поработили. Тебе кажется, что они все очень нужны и очень важны, что без них ты не проживёшь, что именно ради них ты и стараешься что-то делать… но вот происходит катаклизм, все вещи пропадают… неважно почему, но пропадают. Такое бывает сплошь и рядом. Дом, где все они хранились, рухнул, и всё. Вещей нет. А ты есть, но без всего, только в одежде, которая на тебе была. И что оказывается? — повернулся я к Маше.

— Что? — заинтересованно спросила она. Ей было интересно, куда я выведу.

— А оказывается, что значение имеет только то, что ты умеешь делать. Только твои навыки и способности играют роль. Всё остальное, пыль и тлен. Ты можешь потерять всё, но то, что ты умеешь, что знаешь, что понимаешь, навсегда останется с тобой. Поэтому нужно инвестировать только в себя. Особенно сейчас, в этом обезумевшем мире. Вещи уже давно ничего не стоят. А вот заклинания, это да, это ценность. Но они хранятся у тебя в голове, и никто этого не отберёт! — сказал я.

— Ага, — усмехнулась Маша, — до тех пор, пока не сумеет надеть на тебя ошейник, блокирующий магию.

— Ну, это уже крайний случай. Такое бывает редко. Но всё равно. Нам заблокировали магию, но наши мысли, наши знания всё равно остались с нами. Так что, это всё равно работает, — сказал я.

— Да я и не спорю, — сказала Маша, — у меня вот ничего своего нет, и уже очень давно. У меня, как ты сказал, есть только одежда, которая на мне. Нет даже нижнего белья, чтобы переодеться. А мне, честно говоря, давно пора бы уже было это сделать.

— Как и мне, Маш, как и мне! — вздохнул я, — кстати, а трусов тут нигде не наложено?

Оказалось, что нет. Здесь было полно всего, но только не того, что нужно. Хотя, может быть, мы их просто не увидели.

Наконец, мы добрались до двери.

— Ну что, давай, удиви меня! — улыбаясь, сказала Маша.

— Попробую, — сказал я, и, подойдя вплотную к двери, приложил ручку к правой стороне, туда, где она и должна была быть по моему разумению.

Но ничего ну случилось. Дверь не шелохнулась, а ручка так и продолжала оставаться у меня в руке. Я повозил её по двери вверх-вниз, пытаясь найти нужное место. Но ничего не произошло. И дверь оставалась заперта, я это специально проверил, думая, что может сработал магнитный замок.

Маша некоторое время наблюдала за мной молча, а потом сказала:

— Дай-ка я попробую!

Я протянул ей ручку. Она приложила её к дверному полотну, только с левой стороны, и тут же вскрикнула.

— Что случилось? — с тревогой спросил я.

— Она вырвалась! — сказала Маша, указывая на ручку, которая теперь находилась на двери, как будто всегда там была, — вырвалась и прилипла!

— Пробуем? — спросил я.

— Давай ты! — сказала Маша и сделала шаг назад.

— Хорошо! — я взялся за ручку, а в другой руке подкинул клюшку, перехватывая её поудобнее. Краем глаза я заметил, что свою Маша взяла двумя руками и подняла над плечом.

Я надавил на ручку, и дверь мягко открылась.

За ней был очередной коридор, с мерцающими лампами. Стены были выложены тёмным кафелем. В остальном ничего примечательного там не было.