Эпоха Титана (СИ) - Скабер Артемий

Закинул ногу на ногу и руки за голову. Лежал себе тихо и никого не трогал. Воин должен знать, когда сражаться, а когда отдыхать.

— Володя… — прозвучало рядом.

Открыл глаза. Коля пялился на меня одним глазом, что не так заплыл. Рожа в два раза больше, чем должна. Нос как у обезьяны. Губы — фарш.

Результат коллективной «справедливости».

— Лучше уйди, — зевнул. — А то убью.

— Я… — замялся паренёк.

Голос хриплый, искажённый разбитой губой. В глазе мечется что-то болезненное — смесь стыда, отчаяния.

— Почему же вы такие тупые? — искренне поинтересовался.

— Я не хотел никого подставлять, — продолжил он.

Классическое начало оправданий. «Я не хотел» — попытка снять с себя ответственность.

— Плевать.

— Просто… просто… Ни хрена оно не просто, — заскрипел он зубами. — От тебя хотят избавиться?

А вот это интересно. Он решил делиться информацией? Чувство вины? Попытка реабилитироваться? Или просто отчаяние.

Повернул голову и кивнул.

— Меня тогда вызвал Патрушев, — хмыкнул он, и из губы потекла кровь. — Приказал, чтобы на вылазке я сделал что угодно, чтобы ты сдох.

Поднял брови. Меня уже так «любят»? Поэтому глава корпуса себя так странно вёл?

— Мне предложили рекомендацию, чтобы я смог поступить к военным, — тихо произнёс Коля. — А мне это очень нужно. Понимаешь? Очень!

— Плевать, — повторил.

— Моя семья… Мы должны деньги одному ростовщику. Меня готовили, чтобы я стал военным. И у меня не вышло. Отец не может выплатить, он простой пекарь.

— Мне поплакать? — склонил голову.

— Делай, что хочешь! — выпрямился Коля. — Я просто говорю как есть. И что дальше?.. Всё равно. Если мы не отдадим деньги, то мою семью закрепостят. Сделают рабами. Понимаешь? А у меня сестра старшая. Вот-вот замуж выйдет хорошо. С понижением статуса…

Зевнул. Люди так любят «открывать свою душу», как они это называют. Как будто это что-то меняет.

— Мне сказали, либо ты… либо я. Мне жизни не дадут в корпусе. Понимаешь, кончат? — никак не затыкался парень. — И я пошёл к тому гиганту, чтобы… чтобы… чтобы…

Слова застревают в горле. Он пытается сформулировать свою логику, но она звучит абсурдно даже для него самого.

— Ты сначала подумай, а потом говори, — порекомендовал я.

— Доказать! — чуть громче произнёс он и… заплакал. — Что я сам решаю свою жизнь. Что я могу. Что я сильный. Что не зря родители рисковали и брали деньги в долг. Мне было плевать сдохну я или нет. И сейчас тоже. Я хотел почувствовать, что живой.

— Доказал, — кивнул.

— Что? — удивился Николай.

Слёзы продолжали течь по распухшим щекам. Он явно не ожидал такой реакции.

— Если упустить твои сопли про семью и всё остальное. Ты доказал. Подставить меня? У тебя бы не вышло, просто сдох. Рискнул. Глупо? Да. Подставил других? Абсолютно. Действовал вне группы. Но ты сделал свой личный выбор и не струсил. Хреновый ли он? Твоя жизнь. Посмотришь, что дальше будет.

— Я… я… — слёзы текли по щекам пацана с удвоенной силой.

Вот, что за реакция такая. Ладно женщины, но ты же мужик. Чего сопли развёл?

— Спасибо тебе, Володя, — поклонился мне Коля. — От души. Ты правильный мужик. Спасибо тебе, что спас команду. Спасибо тебе, что спас меня.

Поднял вторую бровь. Это как он пришёл к такому умозаключению? Я озвучил факты, а он построил из них целую теорию о моём благородстве и справедливости.

— Ты станешь изгоем, — озвучил реальность.

— Знаю.

— От тебя попытаются избавиться, если ты не врёшь.

— Да, от нас обоих… Но ты прав. У меня был выбор, и я его сделал, пусть и неправильный.

Перемотанный пацан пошёл к своей койке. В его походке появилось что-то новое — не уверенность, но принятие. Он больше не пытается оправдываться.

Уже собирался покемарить и попросить Олю, чтобы сходила в столовую за молоком, как к нам зашли двое охранников.

— Большов? — спросили они.

Поднял руку, чтобы привлечь внимание.

— Ходить можешь?

— Да, — кивнул.

— Тогда встал и пошёл. Тебя вызывает на допрос Вадим Семёнович Чешуя.

Глава 17

Потянулся и хрустнул шеей. Ольга замерла у соседней койки, где перевязывала кому-то руку. Увидев вошедших, резко выпрямилась. Бинт выпал из рук.

— Я что-то не поняла, — сразу повернулась она к охранникам.

Голос звучал выше обычного.

— Кто вам позволил забирать больного отсюда? Этот лейтенант — врач? Или вы?

Охранники немного опешили от такого напора. Переглянулись между собой.

— Ну… — замялся один из них.

Кольцова подошла ко мне и начала проверять моё состояние своей магией. Руки дрожали, хотя она пыталась это скрыть. Лицо сосредоточенное и даже напряжённое, пот выступил на лбу.

— Так… так… — закрыла она глаза и выпустила магию.

Наклонилась ко мне, и я впечатался в её вырез декольте.

— Это всё из-за меня и медкорпуса, — прошептала она мне еле слышно, — Олег и все остальные, они узнали.

Её дыхание участилось. Пальцы, что касались моего тела, были холодными и влажными.

— Мне плевать, — ответил.

— Ничего не говори обо мне. Прошу тебя, — девушка зачем-то положила на меня руку и посмотрела так, будто хочет со мной близости.

В её взгляде мелькнуло отчаяние. Это уже не та, что шантажировала меня. Это испуганная девушка, которая чего-то очень боится. Хмыкнул про себя и где её уверенность и вся бравада?

— Владимир, пожалуйста, — сжала она мне плечо и запихнула кое-что под майку.

Поднялся и направился к мужикам, что меня ждали. Её страх меня не касается. У меня свои дела. Бояться встречи? Это точно не про меня. Тем более с удовольствием свалю с этого «замечательного» места. Слишком много оно пробуждает реакций и эмоций в моём теле.

Когда вышел из медкорпуса, неподалёку увидел Матросова и Мамонтову. Они проводили какой-то инструктаж на улице. Заметили меня, переглянулись быстро, почти незаметно.

Потом Борис бросил в мою сторону взгляд. Губы сжал, едва заметно покачал головой. Предупреждение? Мамонтова вообще отвернулась, будто меня не видит. Ещё одни хотят, чтобы я помалкивал. Неужели они все так боятся этого человека из СКА?

Погода испортилась. Опять. Небо затянуло облаками, и начал идти дождь. А ещё ветер подул — резкий, холодный, будто специально к моменту.

Зелёнка работала, но вот перелом руки ещё не до конца сросся. Мне Оленька даже сделала какую-то штуку на конечность, чтобы её зафиксировать, и повязку на плечо.

Капли стучали по крыше административного здания, когда мы подошли. Звук монотонный, навевающий тоску. Охранники торопились, видимо, тоже не хотели долго находиться под дождём.

Зашли. Меня проводили в маленькое помещение для двоих человек. Стол и два стула. Когда уселся за него, почувствовал себя старшеклассником за партой первого класса.

За столом сидел тот самый пижон тридцати лет в костюме. Черты обычные, ничем не примечательные — такого встретишь в толпе и не запомнишь. Но глаза… Глаза внимательные, изучающие.

На столе перед ним лежало: несколько папок, ручка, блокнот, стакан с водой.

— Итак… — оторвался от папок мужчина. Голос спокойный, поставленный, — Я лейтенант службы безопасности аномалий, Чешуя Вадим Семёнович.

— Понятно, — кивнул.

Лейтенант поднял брови и улыбнулся. Видимо, ожидал от меня какой-то реакции. Страха? Трепета? Подобострастия?

— Что вы, Владимир, знаете о нашей службе? — спросил он, слегка наклонив голову.

— Ничего, — пожал плечами.

— Тогда понятно, — закрыл папку Чешуя, — Поэтому вы себя так расслабленно ведёте. Не понимаете всей серьёзности нашего с вами разговора.

В его тоне появились новые нотки. Не угроза пока, но намёк на неё. А что мне нужно сделать? Трястись? Заикаться? Смешной муравей. Как вообще может вызвать страх то, что человек где-то работает или служит?

— Позвольте, я вас немного просвещу, Большов, — Чешуя откинулся на спинку стула, принял более свободную позу, — Наверное, начну немного издалека… В ПРИ есть несколько сил, которые влияют на наш дом. Первая и самая важная — император, потом идут старые аристократические роды с землями и… военные.