Отец Народа (СИ) - Артемьев Роман Г.

Подчиненные порадовали. Уверен, в запарке они наверняка накосячили, и позднее часть договоров придётся расторгнуть, однако сам факт, что Народ не сидел, ожидая, пока их глава всех спасёт, а активно шевелился, наполняет душу довольством. Хороший признак. Желающая оставаться устойчивой система не должна зависеть от одной личности, а я хотел бы, чтобы Народ, в случае моей гибели, продолжал существовать, причем успешно.

Касательно моих собственных успехов можно сказать, что они есть. Обработка Незлобиных идёт по плану, с приемлемой скоростью собираются сведения о других потенциальных контракторах. Результат несколько неожиданный, потому что вскрылись кое-какие неприятные факты. Оказывается, у Незлобиных серьёзный внутренний конфликт, правящая семья расколота. Напряженность тщательно скрывается, но при внимательном изучении мелкие шероховатости вылезают наружу, складываясь в мрачноватую картинку.

Всё-таки жаль, что с Огневыми заново сойтись не получится. Была бы у них численность побольше, хотя бы человек на пятьдесят, имело бы смысл попробовать, а так… Между нами царило потрясающее взаимопонимание, едва ли не в симбиозе жили. До сих пор корю себя, что тогда отвлекся и упустил ситуацию.

Хотя, возможно, получится с Пепельными? Разумеется, после примирения с роднёй из Триединства. Вполне реально помочь им с созданием алтаря, без проблем обеспечим другими ресурсами, собственно, уже обеспечиваем — наши инструкторы натаскивают их магов. Попутно знакомятся, общаются, договариваются о совместном выполнении заданий, персоналки подписывают. Старшее поколение Народа будет радо, им тот разрыв тоже тяжело дался.

Короче говоря, у меня имелось множество вопросов, которые следовало обдумать, и судьба ответила на неозвученные желания, организовав внеплановый отдых. Давно замечено, что высшие силы любят откликаться на мольбы смертных, правда, формы ответов не всегда устраивают просителей. Меня вот в тюрьму посадили.

А, нет, простите. Не в тюрьму. В «обезьянник», камеру предварительного задержания.

Стражники пришли ранним утром, по-видимому, предупрежденные, что после завтрака объект умчится по делам. Винтили меня без лишней резкости, вели себя грубо, но ничего ценного не разбили, документы изъяли аккуратно, прислуга всего лишь получила по морде, костей не ломали и женщин не насиловали. Хотя, справедливости ради, обе кухарки на лицо так себе, мужики могли тупо не польститься. У магов (а в страже работают только одаренные, специфика Триединства сказывается) чрезвычайно много привилегий, жалобы простолюдинов на превышение полномочий обычно игнорируются.

В кутузку потащили одного меня. Засунули в камеру, где уже сидело три мужика со страшноватыми рожами. Они поначалу лезли знакомиться, вопросы задавали с подвохом, но я честно предупредил, что если продолжат, то кого-нибудь убью. С моей биографией легко быть убедительным, они отстали, поэтому следующие три часа я провел в спокойствии и относительной тишине.

Зато непосредственно во время допроса ор стоял такой, что стены дрожали.

— Ваше настоящее имя — Чеслав Иннокентий Дершин?

Обмануть легкое заклятье распознания лжи не составило труда.

— Да.

— Где вы находились в ночь со среды на четверг?

— Не скажу.

— Что⁈

— Не скажу. Я являюсь подданным иного государя, допрашивать меня позволено только в присутствии его представителя.

— На территории Гильдии действует особый порядок ведения следствия по делам, связанным с вопросами шпионажа и обеспечения безопасности!

— Вы обвиняете меня в шпионаже?

— Отвечайте на вопрос! Где вы были той ночью⁈

— Не скажу.

— Упорствуете⁈ Уведомляю вас, что в случае отказа отвечать имею право запросить помощь специалиста-разумника!

— Официально отказываюсь от услуг менталиста. Прошу записать в протокол.

Следователь — он, кстати, не представился — кричал, корчил страшные рожи, нависал сверху, брызгая слюной. Однако не ударил ни разу. Причин тому имелось несколько, все достаточно веские. Во-первых, Чеслав Дершин являлся иностранцем, то есть разрабатывать его обычная стража не имела полномочий. Подозрениями на шпионаж занималась контрразведка и ряд иных структур. Стражник нарушил регламент, залез на чужую делянку, поэтому, во-вторых, когда данный факт выплывет, побои усугубят наказание. Каковое последует непременно, ибо задержал он не быдло какое, а почтенного торговца, респектабельного и принятого во многих влиятельных домах. Точно по тем же причинам нельзя вызывать менталиста, их участие в допросе санкционируется едва ли не высшими чинами Гильдии. Слишком велика опасность повредить хрупкое человеческое сознание. Но есть нюанс. Если допрашиваемый сам потребует привести мозгоправа, добровольно, желая очистить себя от подозрений, то можно опустить ряд формальностей. Вот и пытался следак меня спровоцировать.

— Вы совершенно напрасно отказываетесь сотрудничать! Вы, господин Дершин, очевидно, не понимаете своего положения!

— Почему же не понимаю? — не наигранно возмутился я. — Прекрасно понимаю! Давно вас ждал. Ну, не вас лично, а задержания и всего такого. Что вы смотрите удивленно? Всегда и везде административный ресурс используется, чтобы выжить успешного коллегу из дела. Кстати, не подскажите, кто именно «посоветовал» на меня надавить?

Стражник еле заметно вильнул взглядом.

— Мы исполняем свой долг!

— И прислушиваетесь к советам неравнодушных граждан для его лучшего исполнения, разумеется. Имена их не скажите? Буду весьма благодарен в разумных пределах.

— Вам нужно думать не о благодарности, а о собственной участи.

— Поверьте, ничего плохого в ближайшем будущем меня не ждёт. Все просто — ваши покровители немного запоздали. Я успел стать нужным некоторым кланам. Конечно, пришлось связать себя обещаниями, но взамен мне предоставили определенные гарантии безопасной деятельности. Партнёры быстро выяснят, что настоящих претензий ко мне нет, против Триединства я не злоумышлял, задержание моё незаконно. Поэтому завтра или послезавтра к вам, или вашему начальству, придут и спросят, почему вы мешаете уважаемым людям. С какой стати они вообще должны тратить личное время и задавать вопросы? И меня отпустят. Потому что нет у вас на меня ничего.

— Посмотрим.

Не слишком ли нагло с моей стороны? Ничуть. Сейчас меня всего лишь прощупывают, смотрят реакцию, оценивают, поддамся ли. Кто бы ни натравил стражника, сразу бить в полную силу он не станет. У банки с пауками под названием «Триединство» есть одно замечательное свойство, и называется оно — соблюдение внешних приличий. Формально всё должно быть по закону. Конечно, к беднякам это правило применяется в половине случаев; нужен кто-то, способный колесо правосудия подтолкнуть. Однако при наличии относительно влиятельного покровителя и отсутствии доказательств избавить горожанина или приезжего от ложных обвинений довольно легко.

Полтора часа мы переругивались под заинтересованным взглядом молчаливого писца. Зачем он нужен, раз имеется записывающий артефакт, неясно. Скорее всего, очередное проявление всепроникающей системы взаимного контроля, характерное для Триединства. Стражник батрачит на один клан, писцу покровительствует другой, их начальник негласно представляет интересы третьего. В результате устраняется опасность получить диктатора или династию правителей, когда одна группировка набирает слишком много влияния. Или всё проще: есть инструкция, согласно которой вести протокол допроса должен живой человек, вот он и ведёт, а пересматривать инструкцию долго и муторно.

Потом клоунада закончилась, и меня отвели обратно в камеру. Тихое, приятное место, с относительно приличной кормежкой и отсутствием новостей. Никто не прибегает с сообщением о проблемах, не беспокоит, не требует ничего… Даже уходить не хочется.

Два дня, проведенные в кутузке, позволили отвлечься от сиюминутных дел, и взглянуть на жизнь отстранённо. На текущее положение Народа и его перспективы, имею в виду. Лично у меня всё хорошо, грех жаловаться, а вот с тем, каким путём дальше следовать моим подданным-потомкам, полной ясности нет.