Легенда о Рэндидли Гостхаунде 6 (СИ) - Voytsekhovskiy Evgeniy "puddles4263"

Его Покаяние пошатнулось в своих основах, но его Великая Судьба становилась все более прочной.

Затем Лаплас возвысился перед ним, его огромная и жадная рука схватила Рэндидли, прорываясь сквозь временную ткань атакой.

Рендидли попытался выдохнуть, но забыл о своем отсутствии физической формы. Так что у него был лишь момент сверхъестественной неподвижности, прежде чем он взорвался движением. Акри рубанул в сторону, преграждая путь массивной руке. Древко копья слегка загудело, когда оно двигалось сквозь разбитые куски пространства и времени, но все же заблокировало атаку.

Уже разрушенная земля под их ногами разорвалась; двое, казалось, были обречены сражаться во все углубляющемся кратере прямо перед последним барьером трупа Пайн.

При физическом контакте Рендидли пришлось вновь вынести ужасающее давление накопленного времени. Поскольку ткань времени в этой области стала настолько искаженной, даже один момент продолжительной связи позволил всему этому ужасающему давлению хлынуть в его тело. Его мышцы кричали и извивались, его сосуд снова был доведен почти до предела выносливости от одного лишь прикосновения. Лишь после этих нескольких столкновений Рендидли осознал, насколько ужасающей сущностью была Вечность.

Но Лаплас был не единственным монстром, обитающим сейчас в Нексусе. И пока рука сталкивалась с его копьем, Лаплас замер в своем движении.

Импульс мертвых, ехавших на плаще Рэндидли, был исчерпан, но он все еще чувствовал ужасный колодец эмоций, которые они ему передали. Поэтому Рендидли расправил плечи и глубоко черпнул из этой силы. Он скривился, выражая легкое веселье, и произнес безмолвную молитву за разбитые остатки земли в этом месте.

(Плащ Тысячи Безсветных Горизонтов Гончей-Призрака). (Погребальная Песнь Сирены Бездонного Заимствования). (Первое Древо Принимает Только Верность).

Эти несколько жалких остатков разбитых колонн и полок взорвались, когда из земли вырвалась, казалось бы, бесконечная волна древесных корней. Древесные корни не только искрились живыми золотыми отблесками, но и горели призрачным огнем его изобильной Бездны. И пока корни поднимались из земли, они также вскрывали мелкие изъяны слоистой значимости, которая поддерживала мастерскую. Ужасный свистящий звук превратился из визга в рев, когда пространство начало схлопываться обратно в туманную даль, которая покрывала остальную часть трупа Пайн.

И из тьмы разрушенной структуры вышли вторые теневые корни, воющие от жажды покойных. Они были длинными пальцами, выкованными из осколков тьмы и голода.

Рендидли толкал и крушил своим копьем, прерывая затянувшийся момент контакта. Он хотел отбросить Вечность, но снова недооценил ее подавляющее присутствие. Максимум, чего он добился, это остановил инерцию противника, а затем сделал несколько шагов назад, создав немного пространства.

Что ж, этого должно хватить .

Лаплас завыл и ринулся вперед с большей скоростью, чем Рендидли мог бы ему приписать, но к тому времени появились корни, грызущие сверху и снизу, зубы жажды и жизни соответственно. Они сомкнулись и впились в свою цель.

Питаемый мощными эмоциями мертвых, Рендидли пригвоздил Лапласа на месте. Три его образа работали в идеальном согласии. Каждое эмоциональное воздействие было отточенным лезвием, прорезающим плотную значимость противника и закрепляющим его тело на месте. Затем Рендидли сосредоточил внимание на образе часовой стрелки, который он приготовил. Еще раз, этот образ осел вдоль лезвия Акри. Он сделал один шаг, оказавшись прямо перед Вечностью

Лаплас, Изменчивый Перекресток Времени, сотрясал свое массивное и раздутое тело, удерживаемое между двумя мощными проявлениями образа Рэндидли, возможно, двумя самыми сильными, которые он когда-либо удавалось создать. И зубы рвались под сырым давлением, которое оно оказывало. За долю секунды Лаплас разорвал верхние зубы и даже жестоко повредил проявления Иггдрасиля. Этот ужасающий резонанс, развившийся за все время его существования, был почти неостановим.

Почти.

Ядро Бездны Рендидли вращалось все быстрее и быстрее. Он выплюнул слова, одновременно выравнивая свое копье.

Удар Власти, врезавшейся в Вечность, что-то разорвал в его проекционном теле, когда его Ядро Бездны тяжело вздохнуло и зашипело — его губы разомкнулись, и кровь хлынула на лицо Лапласа. Но Рендидли Гончая-Призрак совершал слишком много рывков в слишком многих невозможных ситуациях, чтобы это могло его отвлечь. Он завершил движение, пока Лаплас оставался пригвожденным, расходуя как инерцию мертвых, так и всю значимость своего Ядра Бездны.

Рендидли вонзил свое копье в левый глаз Лапласа. Он высвободил фрагмент образа, и на глазу появилась изящная черная плетеная секундная стрелка. После мгновения дрожащей неподвижности она начала постоянно двигаться, отсчитывая время.

Когда Рендидли оттолкнулся и создал еще немного пространства, Лаплас издал ужасающий визг, который превзошел звук. Волны искаженных образов вырвались наружу вместе с шумом. Постоянный вихрь заразного времени, который поддерживал Лаплас, начал сжиматься и извиваться от нестабильности. Оно металось вокруг него, все еще разрушительное, но теперь несбалансированное. Каждое вращение этой силы приводило к сжатию ее области.

Рендидли осторожно отступил назад, не уверенный, насколько эффективным оказался удар. Но он почувствовал, как задник его правой пятки погружается в липкую корку. Взгляд через плечо подтвердил, что воздух начал постоянно рябить: несмотря на серию ударов, которые он нанес Вечности, он потерял позиции и оказался прижатым к последнему порогу Пайн.

Он не мог отступить дальше, по крайней мере, пока Вечность оставалась такой могущественной.

Мучительный вой Лапласа продолжался несколько секунд. Воздух звенел от боли и ярости. Временная ткань рвалась на все более широкой площади вокруг них, придавая их столкновению странное, похожее на сон, качество. Крик мог длиться всего несколько секунд, но, казалось, содержал часы давления. Или, возможно, ужасающая широта его существования начала просачиваться сквозь его кожу.

Однако выражение лица Рендидли стало серьезным. Постепенно его болезненный визг сошел на нет. В левом глазу тикала секундная стрелка, его заразный образ оставался искаженным из-за этого дополнения. Однако по мере того, как временная ткань распутывалась все дальше и дальше, оно, казалось, обретало внутренний баланс.

И затем Лаплас посмотрел на Рэндидли, отдавая предпочтение черному циферблату своего правого глаза. Он мог видеть решение в его выражении. Конечно, оно было раздражено раньше, использовало свои силы против него, но никогда по-настоящему не смотрело на него. Это была Вечность, а он был всего лишь индивидом в Нексусе, который еще даже не достиг Вершины. Оно отбросило его в сторону и перешло к более насущным делам.

Рендидли слизал остатки крови с языка и сплюнул в сторону. Даже сейчас его Ядро Бездны только начинало восстанавливать свой импульс. Резонанс его Истин начал собираться в комок напряжения в его груди.

— Итак, похоже, ты наконец-то воспринимаешь меня всерьез. Как. Весело.

Глава 2424

Две фигуры стояли в пустоте, их тела обвивали рваные волны искажённого времени. Их встреча должна была решить судьбу Нексуса.

Когда Рендидли столкнулся с Лапласом, он обдумывал альтернативный вариант, вместо того чтобы бросаться в это противостояние: отступить за барьер позади него и сражаться в последнем рубеже Пайна. Это было бы по сути тактикой затягивания времени: рискнуть, что Лапласу, из-за вмешательства мёртвых, потребуется больше времени, чтобы пробиться в финальную область, чем Рэндидли. Иезекииль и Комендант Уик исчезли с начала боя, но Рендидли подозревал, что они всё ещё скрываются поблизости и координируют действия царственной нежити.

Временные искажения жужжали на его коже, когда он сжал кулаки. По крайней мере, этот выбор дал бы ему немного больше времени, чтобы обдумать, что делать со странным диссонансом, который Рендидли чувствовал в своём Ядре Бездны каждый раз, когда он вспоминал о своём Искуплении.