Лед Апокалипсиса 3 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

— Странник?

— Ты там как?

— Машина в порядке, я в порядке.

— Про следы слышал?

— Да, только ничего не понятно.

— Потому что так оно и есть, ничего не понятно, Кипп. Короче, мы с тобой в авангарде, держи ухо востро. У тебя броник есть?

— Есть. Думаешь нацепить?

— Да. Как притормозим у очередного наноса, надевай. И автомат свой проверь.

— Моё оружие всегда готово к бою.

Мы двигались через мёртвую обледенелую страну, которая совсем недавно была страной людей, государством, миром и жизненным пространством.

Сейчас это были бесконечные нагромождения льдов и снегов, сотни оттенков белого, голубого и кое-где отдельных вкраплений тёмного, того, что не было занесено снегом. Например, большой кирпичной печной трубы с надписью «слава КПСС», мимо которой мы проезжали.

Я был уверен, что Киппу чесалось остановится и откопать, посмотреть, что там под трубой, но нельзя. Мы тут не для этого.

Следующие два часа дорога шла ровно, было с десяток наносов на лёд высотой всего с полметра, такие грейдер вычищал, почти не сбрасывая ход.

Основная колонна, а Климентий показывал её на карте на планшете, двигалась тоже достаточно бойко.

Первые два наноса заняли всего сорок минут. Моё внутреннее беспокойство, ожидание, что случится что-то плохое, никуда не делось. Наоборот, мне казалось, что наш путь проходит слишком легко, а значит где-то кроется крупная проблема.

Но реальность, сама жизнь и судьба, она действует иначе. Когда ты ждёшь, на выбор покажется из-за угла волк или пастух, присылает экипаж ППС. Она показывает, что ты даже не представляешь, чего ожидать и никогда не будешь готов.

Мы, например, оказалось, не были готовы.

Время — половина первого. Нам попался ещё один нанос.

Я проехал по верху, и оказался впереди всех. Грейдер пропустил вперёд снегоуборщика, тот заработал шнеком, прочищая путь для колонны. Кипп оставался позади, наши действия за пару дней уже были отработаны.

Я был впереди и проехал ещё чуть вперёд, чтобы осмотреться.

Матерь наша большой кубик льда… Если это наши неизвестные чужаки, то… дальше мысль терялась.

На холме стоял танк, над которым развивался чёрный флаг, в центре которого желтело пятно. С приличного расстояния рассмотреть ближе не удалось.

Я притормозил.

— Клим, ты считываешь камеры?

— Непрерывно.

— Это то, что мне кажется, это танк?

— Вероятно. Я идентифицирую технику как Т-90.

Я сбросил скорость до скорости пешехода, тем более что коробка передач с функционалом «пониженная» это позволяла.

Я открыл было рот, чтобы спросить совета, но, так ничего и не сказав, закрыл. У кого в нашей жизни можно спрашивать совета? У нейросети, которая ценит твою жизнь не больше, чем жизнь рыжего таракана?

Переключил скорость и разогнался, плавно покатив вперёд. Танк стоял на холме, не занесённый снегом, бортом ко мне, ствол танка смотрел вперёд, то есть не повернут ко мне.

Значит, в теории, если башня станет крутиться и нацеливаться на меня, у меня будет время среагировать, остановиться или, напротив, закладывать зигзаги. Вряд ли из танка легко стрелять по юркой движущейся мишени.

«Ну да, ну да» — пришла ко мне запоздалая мысль, — «а что насчёт пулемётов, в том числе того, что на башне?»

Но я не остановился, а танк не повернул башню. Чем ближе я подъезжал, тем очевиднее становилось, что за танком следят. Расчищают снег, например. Танк если и не обитаем, то под присмотром. Но обитатели никак себя не проявили, так что я неспешно вскарабкался на холм, поближе к машине.

Остановился и когда вышел, только тогда увидел, что ряжом с танком стоит невысокий, но широкоплечий мужик явно монгольского вида. На голове у него был танкистский шлем, но утеплённый мехом. И вообще он весь был дикой эклектикой чукотского каменного века и военной формы.

— Здравия желаю! — гаркнул я.

— И тебе не хворать, человече… — танкист смотрел на меня с невозмутимостью прокурора на судебном процессе.

— Старший лейтенант Осоедов. С кем имею честь?

— Сержант Мэкчигиров, — с достоинством ответил танкист, — командир и экипаж отдельного танкового корпуса.

Я открыл было, рот, чтобы выразить сомнения, что корпус — это дохрена танков и солдат, а потом закрыл. Может это такой танкистский юмор?

— Меня Антон зовут, — я шагнул вперёд и протянул ему руку для рукопожатия.

— Талыман, — ответил он мне.

— Что тут у вас… у тебя, то есть, случилось, Талыман эр?

— А что рассказывать? Нам дали приказ на переброску в Богучар. Это сейчас не очевидно, но мы тут считай на трассе стоим, возле оврага. Танки на марше иногда ломаются. У нас трансмиссия полетела. Мы получили приказ остаться с машиной и ждать. И всё. Больше никто не пришёл. Когда у нас кончился сухпай, я охотился на собак и мигрирующих птиц. Лейтенант ушёл в деревню. К тому времени снега намело уже метр.

— Не вернулся?

— Нет, — буркнул сержант. — А Ромка умер, простудился, я как мог его выхаживал. Я остался один. Тут в окрестностях нет жилья, нет людей.

— Постой, ты полтора года торчишь у танка?

— Ну, врать не буду, я отхожу от него. Нашел рядом дачи, распотрошил, построил себе землянку, раньше охотой занимался. Ледник построил.

— Что?

— Ледник. Это погреб со льдом. Там припасы держу. У меня дедушка был великий охотник, я сделал себе лук и костяные стрелы. Мне дали приказ охранять танк, я его охраняю. Бью дичь… Её в последнее время совсем мало стало. Когда в оттепель текла река, пробовал ловить рыбу, но её там не было.

…

Моя рация ожила.

— Странник, это Юра Копатель, ты где? Ты видел танк?

— Я возле него.

— Ого. И как там обстановка?

— Разговариваю. Как там основная колонна?

— А вы вообще кто? — влез в разговор танкист.

— Мы? Выжившие, мы едем на юг. И вот… Спрашиваю тебя, Талыман, айда с нами, а?

— Я выполняю приказ. Я охраняю танк.

— А он хоть на ходу?

— Ну мы вроде поправили трансмиссию… Нет, не на ходу. Даже если бы был на ходу, топливо я израсходовал, аккумулятор давно сел. Но в целом он рабочий. Только это, старлей, давай сразу. Танк я никому не отдам, — танкист красноречиво похлопал себя по боку, где среди шкур висела массивная пистолетная кобура.

— Танк меня не интересует. Я тебя хочу забрать. Хера тут торчать?

— Ты глупый, Антон? Я же сказал, у меня приказ — охранять танк. Я его охраняю. Рому похоронил, командира проводил, бандитов убил… тоже похоронил. Танк охраняю.

— И сколько ты собрался его охранять?

— Сколько потребуется. Пока командование меня отсюда не заберёт, вместе с танком. Я не знаю, какой ты старлей, но ты мне не командир.

— Да я и не претендую. А как мне заставить тебя передумать?

— Не стоит заставлять передумывать мужчину. Антон, я буду охранять свой танк.

— А если… Клим, ты тут?

Мобильник на груди у меня ожил:

— А что?

Танкист покосился на него, но промолчал.

— С Иванычем есть связь? — спросил я Клима.

— Что ещё за Иваныч? — не понял танкист.

— Иваныч — это аргумент, здравый смысл и эталон конфликтной морали. Ум, честь и совесть, а также спасительные мандюля.

Тем временем Климентий построил канал связи с комендантом. Вызов шёл по громкой связи.

— Странник, что там у вас? Вернее сказать, Климентий сказал, что видит объект, похожий на танк, но без признаков агрессии.

— Да, всё так. Иваныч, а мы можем забрать танк?

— Что? — спросил мобильник.

— Что? — в голос мобильнику спросил танкист.

— Натурально, — ответил я обоим. — У тебя, Талыман, приказ охранять танк. Одного себя ты забрать не дашь.

— Не дам, — подтвердил он.

— Что за Тельман? — не понял Иваныч.

— Талыман — старший сержант, который охраняет танк, — пояснил я.

— Аааа… Он что, полтора года торчал возле танка?

— Да что вы пристали? — возмутился танкист.

— Так вот. Я предлагаю следующее. Мы забираем танк вместе с экипажем, с одним человеком.