Возвышение. Земли Ордена (СИ) - Игнатов Михаил

— Окно и око звучит слишком безобидно для того, в чём мы участвуем. Врата Небес же слишком величественно для того, куда мы собираемся сунуть голову. Дыра, — упрямо повторил Пересмешник. — Дыра Смерти или Пасть Безумного Города, которая может поглотить господина и нас.

— Иными словами, ты трус, который до мокрых штанов боится противников сильнее тебя.

Я уже приготовился осаживать этих двоих и Седого, который не упускал случая поддеть Пересмешника, но тот совершенно безразлично ответил из пустоты:

— Возможно. Осталось проверить, я трусил потому, что боялся не получить мести или просто потому, что трус? Чувствуешь?

— Что? — напрягся Седой, которого я отлично видел, находясь под действием его амулета. — Чувствую что?

— Что-то, клубящееся вокруг нас. Чувствуешь? Или ты слишком толстокожий для подобного?

Седой медленно ворочал головой, словно ему была необходимость добавлять обычный человеческий взгляд к восприятию. Наконец, выдохнул:

— Не чувствую.

— Господин, а вы?

Я ответил коротко и быстро:

— Нет.

За это время мы сделали полукруг вокруг могучего пика города Тысячи Этажей и я, наконец, увидел его с другой стороны. Удивительно. Я ожидал, что будет как в Миражном — за полукруглым провалом в гигантский зал Павильона Здоровья не будет видно ничего или что-то совсем другое, не соответствующее действительности, но видел именно зал.

Камни границы водопада, реку, зелень по берегам, пирамиду Павильона Здоровья. Кажется, угадал даже камень, на котором медитировал и выпил зелье. Кажется, видел даже площадки медитации, разделённые полосками небесных трав разных стихий.

И, конечно же, видел водопад во всей его красе: могучий поток срывался с обрыва и проливался вниз, начиная своё падение к земле, к небольшому озеру у подножия города.

Я видел в своей жизни много водопадов, и первое, что с ними случалось во время падения, это спор с ветром — тугие струи воды рвало, распускало, утягивало прочь каплями, заполняя пространство вокруг водопада и у его подножия моросью и водяным туманом. Здесь не было ничего подобного.

И я мог бы догадаться об этом давным-давно. Когда глазел на город Тысячи Этажей с противоположной стороны и не видел облака водяной пыли за его тёмной громадой. Когда медитировал, касаясь потока реки, которая готовилась стать этим водопадом и ещё помнила падение, которое закончилось для неё вот только что.

Древние.

Древние были могучи и велики.

Жаль, что их Империя оказалась разрушена. Интересно даже, кем бы я был в ней, если бы не случилось войны с Альянсом и всей этой разрухи. Бесталанным сыном кузнеца, который всю жизнь обречён глазеть на величие господ со стороны или же я нашёл бы своё место среди них, среди идущих к Небу Сынов Неба?

Мог бы я повторить в их Империи свой путь? Начать идти к Небу, надеть на шею жетон ополченца, пройти Малое Испытание и стать шэном? Принести клятву Стража Границ и отправиться эти границы защищать?

Жизнь, прожить которую я бы никогда не смог. Потому что Древние пали. Потому что Сыны Неба, Небесные Воины, погибли. Потому что есть только здесь и сейчас.

Я медленно выдохнул, отрешаясь от виде́ний и вопросов, возвращаясь в то самое здесь и сейчас. Один ответ у меня точно есть: здесь и сейчас шаг к безумному духу в гости гораздо интересней, чем служба шэном на границе Шестого пояса. Если только во время этой службы не случается встреча с молодыми и наглыми Драконами, которые хотят убить ненужного свидетеля.

Но и эту мысль я отбросил, спросил Седого:

— Дизирцы в окрестностях города есть?

— Люди есть, — пожал он плечами. — А дизирцы они или из другой фракции, так быстро не понять.

— Жаль, — обронил я, ведь хотелось подлететь ближе одному, но раз здесь есть чужие глаза, полёт на мече мне не светит. Приказал. — Тогда ближе, — спустя пять вдохов отдал другой приказ. — Руку.

Седому понадобился ещё вдох, чтобы понять, чего я от него хочу, и перехватить меня за плечо, сохраняя прикосновение для амулета невидимости. Я же, вернув свободу руке, медленно согнулся в приветствии и произнёс:

— Я вернулся.

Выпрямился. Подождал десять вдохов, но ничего не произошло.

Седой толкнул ко мне мыслеречь:

— Я не знаю границ силы духа подобной… мощи, и сомневаюсь, что он может пропустить наше появление или что наших амулетов хватит, чтобы скрыться от его внимания. Но я не знаю и забот духа, который управляет городом подобного размера. Может быть, именно сейчас он занят и не следит за окрестностями?

Пересмешник тут же спросил:

— И что, предлагаешь ждать и каждую малую палочку повторять поклон?

— Я предлагаю заменить голос мыслеречью и толкнуть её посильней, чтобы дух, где бы в городе ни находился, услышал господина.

Пересмешник ядовито заметил:

— Нашего господина. Иначе дух очень неправильно тебя поймёт.

Седой ожёг недовольным взглядом пустоту. Но правильную пустоту, как раз в том месте, где парили в воздухе видимые только мне печати.

Я оставил их короткую перепалку без внимания, сосредоточился на предложенной идее. Не совсем то, к чему я привык и в чём тренировался. От меня обычно требовалось как можно более точное управление мыслеречью, восприятием и духовной силой, чтобы доносить мысль только тому, кому нужно. Здесь же…

Даже сейчас, находясь высоко-высоко над землёй, нужно задирать голову, чтобы увидеть обрез вершины города Тысячи Этажей и едва ли не прижимать подбородок к груди, чтобы видеть голубое пятнышко озера у его подножия, второй глаз водопада, между которыми ярилось его полотно. И мне нужно толкнуть мыслеречь так, чтобы дух уловил её, где бы ни находился сейчас в этой громадине, охватить город целиком.

— Я ВЕРНУЛСЯ!

Хух. Это оказалось непросто.

Седой прочистил горло и спросил:

— Господин, к чему мы крались сюда, к чему пользуемся невидимостью и опасаемся чужих глаз? Да сейчас все… Все! Все эти чужие глаза, у которых на месте уши и голова, подорвались с места и крутят этими самыми головами, пытаясь понять, откуда раздался этот вопль и кто, гарх его подери, вернулся!

Отповедь была такой жаркой, а главное, совершенно справедливой, что я смутился.

— Прости.

— Не во все же стороны, молодой глава! — моё извинение ничуть не притушило гнев Седого. — Вперёд! Охватив город и только его! Отмерив верную порцию силы! — Седой ещё раз набрал воздуха, но сникнув, лишь махнул рукой. — Ох, молодой глава.

— Прости, — ещё раз повторил я и попытался ещё раз, на этот раз смиряя силу и не пытаясь доораться до духа любой ценой. — Я вернулся, уважаемый дух, и прошу о встрече.

И снова долгие вдохи без ответа. Я поджал губы, пытаясь решить, что говорить следующим, чтобы это не выглядело жалко и смешно. Пожалуй, сразу стоит перейти к аргументам, считая, что дух слышит, но молчит из упрямства и…

— То, что ты вернулся, я понял уже давно, — прервал мои размышления узнаваемый, запавший в память голос. — Или тот, кто угрожал мне от твоего имени, делал это в шутку, просто так? Просто так кричал мне, что Леград вернулся из Земель Итреи и ушёл за силой?

Дух Изард всего лишь спрашивал, но я отчётливо ощущал в его спокойной, негромкой мыслеречи угрозу и ту самую нотку безумия, с жестокостью которого столкнулся. Но всё равно ответил правду. Глупо пытаться врать существу подобной силы и опыта.

— Нет, — отвечать, используя нить чужой мыслеречи, было легко и удобно, не то, что орать на весь город Тысячи Этажей . — Тот идущий передал мои и только мои слова.

— Что же, вот ты здесь. Приступай. Засыпай вход.

Я на миг поджал губы, затем зло спросил:

— А мне нужно это делать? Вы помогли талантам Дизир получить силу?

Держащий меня за плечо Седой медленно, с едва уловимым свистом, втянул в себя воздух сквозь стиснутые зубы. Но промолчал, ни словом, ни жестом, ни движением пальцев на плече не пытаясь заставить меня говорить по-другому.