- Делайте, – пожал плечами Костас. – Раз уж пришёл, пусть будет польза.
Она проводила его в соседнее помещение, напоминавшее одновременно медицинский бокс и ангар для кибердронов. Там уже ждали: робот-ассистент, кресло с креплениями и стеклянная капсула нейросканера.
- Полный профиль: энергетика, нейроотклик, психомагическое взаимодействие, – сообщила женщина, не глядя. – Не бойтесь, всё сертифицировано. И… не сопротивляйтесь, если система покажет вам… что-то неожиданное.
Вот уж в чём был уверен, так это в том, что "что-то неожиданное" обязательно будет.
Когда капсула закрылась, почувствовал, как воздух внутри словно уплотнился, сделался боле упругим, насыщенным. Кожа пошла мурашками, а где-то в грудной клетке вновь ожило то самое странное тепло – не огонь, не свет, а некое тихое присутствие, которое он уже начал воспринимать, как часть себя. Ни страха, ни боли – только ощущение, будто кто-то читает его изнутри, листая страницу за страницей. Он знал: никакие его слова сейчас не изменят картину. Машина видела то, что есть, не то, что он скажет.
Экран в углу комнаты за его спиной вспыхнул серым светом. Потом – зелёным.
"Дар: подтверждён. Подтип: телекинез. Подкласс: нестабильный, изменчивый.
Сопутствующие проявления: возможные эпизоды сенсорного резонанса, ментальной загрузки.
Статус: редкий экземпляр. Рекомендуется наблюдение."
- Всё? – спросил её, когда капсула раскрылась.
- Пока – да, – ответила та же женщина. – Результаты будут обработаны в течение трёх суток. Мы отправим копию вам на портативное устройство, и дубликат — вашему психологу, если вы разрешите.
Задумался. Не потому что не доверял, хотя и это тоже – а потому что… не знал, кому вообще теперь стоит доверять.
- Пусть ей придёт, – тихо сказал вслух. – Она хотя бы слушает.
Ну, ли делает вид, учитывая как к ней попал.
Выходя из центра, поймал себя на том, что вглядываюсь в лица прохожих чуть дольше, чем нужно. Оцениваю. Анализирую. Не сознательно – как-то само. Наверное, изучаю. А может – и нет.
Потом свернул в сторону переулка, выбрав маршрут, который не видела ни одна камера. Потому что его учили, что даже если тебе нечего скрывать – это не повод показывать всё подряд. Прада эти знания не учитывали болтающихся в воздухе дронов. Так что инкогнито так сложно оставаться, если заранее и этим не озаботиться.
Мимо проехал аэроскутер с полицейским знаком, зазвенела реклама о бесплатной регистрации сверхов, и в тот момент впервые отчётливо понял: больше не тот человек, который просто "чинил то, что не подлежало ремонту". Теперь – мой дар "виден". "Записан в систему". И теперь на меня будут смотреть по-другому.
Но с другой стороны… теперь знал чуть больше о себе. И, быть может, на шаг ближе к пониманию – где его пределы. И чего ему "непозволительно" делать, даже если очень захочется.
Пальцы опять машинально легли на цепь с маленькой колодой карт под рубашкой. Всё ещё на месте. Всё ещё закрыта.
***
Естественно, первым делом вернулся в мастерскую и закрыл за собой дверь на все замки – механические, электронные и интуитивные. Последний из них работал через плечо: если начинаешь сдуру что-то рассказывать не тем людям, срабатывает — и за тобой выезжают. Так что, если придёт клиент, пусть пользуется звонком, нежели внезапно заявится и увидит всё это богатство, что мне привалило. Тут и не за тако войны начинались.
Сегодня держался молодцом. Ни слова про то самое. Только общие фразы. Только подтверждённое. Теперь официально сверх, с направлением на тестирование и вяло пульсирующим статусом "нестабильный, но наблюдаемый". Далеко не худший исход. Особенно после того, что натворил и содержимого моего досье от предыдущего владельца тела.
Теперь же нужно было вернуться к рутине. Рутине, за которую мне уже заплатили полмиллиона – безналом, с подтверждённым контрактом, цифровым следом и жирным NDA. Экзоскелет на стойке ждал, как остывший труп спортивного болида: дорогой, хищный и сломанный.
Клиент был сверхом. Тем, у кого на доспех было потрачено больше, чем у некоторых на квартиры в центре. Экипировка – кастомная, с экзотическими решениями, непопулярными интерфейсами и дорогущими имплантами. Кто-то явно не жалел ни денег, ни технологий. Так что не мог себе позволить жалеть время.
Потому что, если ничего не делать – ничего и не сделается.
Снял куртку. Включил верхний свет. И полез в кладовые. Туда, где хранилось то, что годами собирал, принося в мастерскую через задние проходы рынков, с контейнерных свалок, с заказов, от клиентов. Всё ради таких дней, как этот.
Выдвинул полку. Микрошарниры поколения Delta-6. Есть. Вторая – магнитоиндуктивные стабилизаторы походки. В наличии. Третья – старый, но надёжный сердечник, годный для замены центрального регулятора усилий.
На четвёртой, почти ритуально, стояла чёрная коробка из армокерамики. Открыл её, как кто-то открывает семейную реликвию. Внутри – пара резервных пластин с нанокапиллярами, за которые в своё время пришлось продать почти всё игровое железо. С тех пор точно знал: даже без консоли выживу. Без этих пластин – вряд ли.
Пока собирал нужное, параллельно прогонял через себя спецификацию клиента. Не просто броня. Это был экзоскелет N-го уровня, возможно, ближе к боевым моделям, которые используют для конфликта на Востоке, где вообще никаких правил. Необходима полная синхронизация по шести каналам, минимум две нейросвязи, и особая система охлаждения, судя по прожогам внутри рамы. Видимо, парень испытывал её не просто на пробежке.
Сам доспех лежал на подвесах, как рыба на чистке: один бок пробит, стабилизатор сожжён, рёбра деформированы, часть интерфейса стёрта. Пахло тем, что давно умерло и не хочет быть воскрешённым. Но я – не тот, кто спрашивает. А – тот, кто чинит.
Приступил.
Сначала – корпус. Срезал погнутую бронепластину. Под ней обнажился каркас: титан-карбон, отличное состояние. Тут же наложил замену, аккуратно прижимая кромки, чтоб пошёл ровный шов. Понадобилось три разных типа сварки, чтобы не сжечь соседние модули. Руки вспоминали движения быстрее головы.
Потом – подвесы. Снял старые и поставил из своих запасов те самые, которые никто не хотел брать, потому что "устаревшие". А по факту – проверенные, надёжные, с запасом прочности вдвое выше заявленного. Они входили в гнёзда чуть плотнее, чем хотелось бы, но потом сели как родные.
- Ну вот… – пробормотал себе под нос, протирая лоб рукавом, – началось.
Затем – внутренний слой интерфейсов. Это было сложнее. Там – почти живая сеть. Структура, частично построенная на органике, на волокнах, реагирующих на ток и импульсы владельца. Подключать их напрямую – риск. Но заранее подготовил буфер, собрал его ещё за прошедшие дни, предчувствуя, что клиент вернётся не просто за заменой шестерёнки. Так и вышло.
Буфер сел между нейросетью и ядром. Проверка прошла успешно. Мигнул индикатор связи.
И только тут понял: работаю уже второй час без паузы. Без мыслей о дарах. Без паники. Без образов вспоротых тел и мозгов, прилипших к пальцам. Только техника, инструменты и нужный ритм.
А потом – он "завёлся".
Тихо. Почти незаметно. Левый привод активировал микропитание. Модуль ожил, словно почувствовал, что его снова собирают в нечто единое. Успел лишь выдохнуть – и сразу же отключил всё, что мог. Нафиг надо. Запускать чужой доспех – последнее, чего хотел в замкнутом помещении.
Но этот момент – пробуждения машины – был для меня чем-то большим. Как будто снова вспомнил, кем был. И почему вообще этим занимался.
Даже если ты теперь "сверх", не забывай, кто ты есть на самом деле. Тот, кто чинит то, что другие считают сломанным навсегда.
