Бледный король - Уоллес Дэвид Фостер

Текст отредактирован только поверхностно. Одной моей задачей было унифицировать имена персонажей (Дэвид то и дело придумывал новые), а также названия, должности и прочую фактологию. Другой – исправить очевидные грамматические ошибки и повторы. Некоторые главы рукописи озаглавлены как «нулевые черновики» или «свободное писательство» – так Дэвид называл свои первые пробы, – и в них встречались примечания в духе «урезать следующий черновик на 50 %». Иногда я что-то вырезал ради сохранения смысла или темпа либо чтобы выбрать концовку главы, которая обрывалась без завершения. Главной задачей при композиции и редактуре было устранить случайные помехи и путаницу, чтобы читатели сосредоточились на важных вопросах, поднятых Дэвидом, и сделать сюжет и персонажей как можно понятнее. Полный черновик и весь материал, из которого собран роман, доступны для публики в центре Гарри Рэнсома при Техасском университете, где хранятся все документы Дэвида Фостера Уоллеса.

Дэвид был перфекционистом высшей пробы, и нет никаких сомнений, что, если бы он не умер и сам дописал «Бледного короля», тот выглядел бы совсем иначе. В главах часто повторяются слова и образы, которые он бы наверняка пересмотрел: например, вряд ли бы так часто встречались слова «приколюха» и «пилить». Как минимум у двух персонажей есть перчаточные куклы доберманов. Если бы Дэвид закончил «Бледного короля», эти и десятки других повторов и черновых оплошностей были бы исправлены и вычитаны. Но он его не закончил. И выбирая между публикацией незаконченного текста или отправкой рукописи в библиотеку, где ее станут читать и комментировать только ученые, я не колебался ни секунды. Это блестящее произведение даже в незавершенном варианте, оно исследует некоторые серьезнейшие трудности нашей жизни – и это невероятное художественное начинание. Дэвид хотел написать роман об одних из самых сложных тем в мире – о печали и скуке, – причем роман драматичный, смешной и очень трогательный. Все, кто с ним работал, отлично знают, что он не показывал работу миру, если она не отвечала его жестким стандартам. Но вот у нас есть его незаконченный роман – как же в него не заглянуть? А Дэвид, увы, уже не сможет нас остановить – или простить.

Майкл Питч

§ 1

За фланелевыми равнинами, и асфальтовыми графиками, и городскими горизонтами косой ржавчины, и за табачно-коричневой рекой с рассыпанными на воде под плакучими ивами монетками солнечного света, к месту за лесополосой, где истошно шкворчат от полуденного жара невозделанные поля: сорго, марь белая, леерсия, смилакс, сыть, дурман, дикая мята, одуванчик, щетинник, мускат, шипастая капуста, золотарник, будра, канатник Теофраста, белладонна, амброзия, овсюг, вика, трава мясника, выпяченный горошек добровольцев – все легко покачиваются на утреннем ветерке, напоминающем нежную руку матери на твоей щеке. Стрела скворцов из ветроломной полосы тростника. Блеск росы, которая никуда не девается и па́рит весь день. Подсолнух, еще четыре, один поникший, и лошади в отдалении, оцепеневшие и неподвижные, будто игрушки. Всё кивает. Электрический стрекот деловитых насекомых. Солнечные лучи цвета эля, и бледное небо, и завитки перистых облаков так высоко, что не отбрасывают тени. Насекомые все время за делом. Кварц, и роговик, и аспид, и хондритовые царапины железа в граните. Очень древний край. Оглядись. Трепещет горизонт, бесформенный. Все мы братья.

Затем – вороны, три-четыре, не стая, на крыле, безмолвные и целеустремленные, – на кукурузу за проволочной оградой пастбища, где одна лошадь обнюхивает сзади другую: ведущая любезно поднимает хвост. В росе отпечатан бренд твоей обуви. Люцерновый ветер. Носки в репьях. Сухое царапанье в канаве. Ржавая проволока и покосившиеся столбы – скорее символ ограничения, чем ограда как таковая. ОХОТА ЗАПРЕЩЕНА. Шипение межштатного шоссе за ветроломом. Вороны торчат на пастбище под разными углами, переворачивают лепешки в поисках червяков, чьи отпечатки в вывернутом навозе запекаются на солнце весь день, пока не затвердеют и не превращаются в крошечные пустые линии в рядах и врезанных загогулинах, незамкнутых, потому что голова никогда не соприкасается с хвостом до конца. Читай их.

§ 2

Потом из Мидуэя Клод Сильваншайн вылетел в Пеорию на каких-то «Региональных линиях „Консалидейтед Траст“» – жутком самолете на тридцать семь посадочных мест, где пилот с прыщами на шее под затылком просто отгородился от салона грязной занавеской, а обслуживание представляло собой пошатывающуюся девушку, подающую орешки, пока хлебаешь пепси. Место Сильваншайна было у окна где-то в 8 ряду, у спасательного выхода, рядом со старушкой с обвисшим подбородком, которая, несмотря на все немалые усилия, не могла открыть пачку. Основное балансовое уравнение A = L + E [1] можно переделать во что угодно: от E = = A – L и далее. Самолет перекатывался на восходящих и нисходящих потоках воздуха, как ялик на ветру. В Пеорию летали только региональные рейсы либо из Сент-Луиса, либо два из Чикаго. Сильваншайн страдал из-за проблем с внутренним ухом и не мог читать на борту, но все же ознакомился с инструкциями безопасности на ламинированной карточке, два раза. В основном там были картинки; по юридическим причинам авиалинии приходилось исходить из безграмотности. Сам того не замечая, Сильваншайн мысленно повторил слово «безграмотный» несколько десятков раз, пока оно не потеряло смысл и не стало просто ритмичным звуком – не без своего очарования, но не в такт пульсации пропеллеров. Так он делал, когда во время стресса не хотел, чтобы его трогали. Местом вылета был Даллес после автобуса Службы из Шепердстауна/Мартинсберга. Три основных кодификации американского налогового законодательства – 1916, 1939 и 1954 годов, конечно же; имеют значение и законы 1981 и 1982 годов с положениями об индексации и против злоупотреблений. О том, что не за горами очередная крупная рекодификация, на экзамене CPA [2], очевидно, не спросят. Личной целью Сильваншайна было сдать экзамен и тем самым перескочить на две зарплатные категории вверх. Масштаб рекодификации, конечно, отчасти зависит от того, сможет ли Служба успешно выполнить задачи Инициативы. Работе и экзамену пришлось занять две разные области его мозга; ему было критически важно поддерживать разделение властей. То есть областей. Расчет возврата амортизационных отчислений в казну для активов из § 1231 – пятиступенчатый процесс. Полет занял пятьдесят минут, но казался намного дольше. Здесь было нечего делать и ничего не удерживалось в голове из-за замкнутого шума, и, когда кончились орешки, Сильваншайну оставалось занять разум только попытками разглядеть на как будто близкой земле расцветки домов и типы машин на бледной межштатной магистрали, которую, казалось, то и дело пересекал туда-сюда самолет. Человечки на карточке, открывающие аварийные выходы, дергающие тросики и похоронно складывающие руки с подушками на груди, выглядели любительски нарисованными, вместо черт лиц – какие-то шишки; ни страха, ни облегчения, ни вообще ничего, когда они скатываются по аварийным трапам. Ручки аварийных дверей поворачивались в одну сторону, а ручки аварийных люков над крыльями – в совершенно другую. Составляющие собственного капитала: простые акции, нераспределенная прибыль и сколько существует типов транзакций на фондовом рынке. Дайте определения постоянной и периодической инвентаризации и объясните отношение(я) между инвентаризацией наличных запасов и себестоимостью реализованной продукции. Темно-седая голова впереди благоухала «Брилкремом», наверняка пропитывающим и пачкающим бумажную салфетку подголовника. Сильваншайн снова пожалел, что с ним не полетел Рейнольдс. Сильваншайн и Рейнольдс были помощниками Меррилла Эррола (Мела) Лерля, иконы Систем, хотя Рейнольдс – GS-11, а Сильваншайн – всего лишь жалкий ничтожный GS-9 [3]. Сильваншайн и Рейнольдс жили вместе и всюду ездили вместе начиная со скандала в ромском РИЦе в 82-м. Они не гомосексуалы; просто жили вместе и оба тесно работали с доктором Лерлем в Системах. У Рейнольдса были и СРА, и диплом по управлению информационными системами, хотя он всего на два года с чем-то старше Клода Сильваншайна. Эта асимметрия была лишь одним из многих ударов по самооценке Сильваншайна со времен Рома и вдвое укрепляла его преданность и благодарность директору Систем Лерлю за то, что тот спас его из-под обломков катастрофы и поверил в потенциал, когда найдется его ниша винтика в системе. Систему двойной записи в бухгалтерии придумал итальянец Пачоли в период Х. Колумба и проч. На карточке говорилось, что в самолете этого типа аварийный кислород находится в похожей на огнетушитель штуковине под сиденьями, а не на потолке с выпадающим шлангом. Примитивная непрозрачность лиц у человечков на самом деле пугала больше страха или каких-либо других видимых выражений. Было неясно, в чем первичная функция карточки: юридическая, пиарная или и та и другая. Сильваншайн попытался вспомнить определение «рысканья». Время от времени, готовясь этой зимой к экзамену, он отрыгивал, и это казалось больше чем отрыжкой; на вкус как будто практически стошнило. Моросящий дождь рисовал на окне подвижное кружево и искажал разлинованную землю внизу. В сути своей Сильваншайн считал себя нерешительным слабаком с максимум одним косвенным талантом, и то косвенным.